Пеппи тяжко переживал свое мужское фиаско, печально лежал в углу, тихо поскуливал, виновато смотрел на хозяйку, даже хвостиком не шевелил. Оленька тоже грустила, но ничего не поделаешь – природа есть природа.
Глубокой ночью Оленьку разбудил жалобный лай Пеппи, переходящий в тихий вой. Она по-настоящему испугалась: что случилось? Накинув халат, вышла в гостинную, включила свет – Пеппи лежал на коврике и обливался от боли собачьими слезами. Его член торчал как палка, красный с лиловыми прожилками. Пеппи не понимал, что с ним, ему было больно от распирающей спермы, увидев Оленьку, он стыдливо спрятался под кофейный столик.
– Бедный мальчик, да что же это такое?
Пеппи жалобно скулил…
– Потерпи немного, сейчас попробую тебе помочь.
Оленька присела на пол возле бедняги и взяла собачий член в руку…
В ту ночь Оленька “помогла” Пеппи еще четыре раза. А потом он как с цепи сорвался. Освобождение от распирающей спермы и получаемое от этого удовольствие привели к тому, что Пеппи онанировал день и ночь: терся членом о кресла, подушки, ногу Оленьки. Она сердилась, повышала на него голос, пробовала наказывать. Пеппи смотрел на нее полными обожания глазами, и Оленька сдавалась: объявляла, что это уж точно в последний раз, и сжимала его член своими теплыми пальцами.
…Оленьке не спалось. Выпила снотворное, но его действие затягивалось. Смотреть телевизор или читать было лень, а считать овец просто глупо. Пеппи лежал у нее на постели в ногах, смотрел на Оленьку и иногда глубоко вздыхал. Оленька нехотя встала, взяла с книжной полки большой альбом “Фрагонар” и по-удобнее устроилась на подушках.
Оленька купила альбом на выставке в Музее Люксембургского сада. Картины Фрагонара ей всегда нравились: красивые женщины, мужественные мужчины, очаровательные дети, виртуозная живопись. Теперь так не рисуют, вернее, не пишут, если уж говорить со знанием дела. Изображений животных тоже хватало, особенно, мелких собачек и кошечек: с ними играли, забавлялись, они были компаньонами и свидетелями нежных встреч.
Оленьку заинтересовала картина “Девушка, играющая на постели с собачкой, или Бублик”, – наверное, так звали собачку. Девушка лежала на спине, голой попой на зрителя, подняв ноги, на которых повис довольный песик, щекотавший своим пушистым хвостом промежность девушки. Удовольствие и смех на лице девушки, растянутые улыбкой губы песика. Жили же люди в Восемнадцатом веке, умели получать удовольствие! А у Оленьки просто мужчины не было уже больше года! Вдруг ей до боли, до умопомрачения захотелось почувствовать член у себя во влагалище. Даже зубами скрипнула. Уши Пеппи встали торчком.
– Иди ко мне, мой маленький!…
Так Оленька и Пеппи стали любовниками.
Секс обоим, женщине и псу, понравился, и они страстно занимались им каждую ночь, впридачу еще два-три раза днем.
Сколько открытий сделала для себя Оленька! Небольшой член Пеппи размером и формой походил на мужской. Оказывается, самый крупный собачий член (Оленька выяснила по интернету) у помеси датского дога и мастифа – двадцать-двадцать пять сантиметров в длину. У мужского члена – головка с вертикальной “трещинкой”, а у собачьего – узкий кончик с круглым отверстием. В отличии от людей, крайней плоти у собак нет, поэтом их член целиком – эрогенная зона, от корня до кончика.
Пеппи возбуждался быстро, вернее, был всегда готов к спариванию. Стоило Оленьке погладить его по животу или дать понюхать у себя между ног, как у Пеппи из кожаной мошонки выдвигался красный орган, влажный и блестящий, и сразу начинал истекать спермой – особенность собачьего организма. Сперма текла и во все время совокупления – лучше любого любриканта!
Для Оленьки любимая и самая удобная поза была простая “Миссионерская”. Оленька надевала на лапы Пеппи толстые носки, чтобы он случайно не поцарапал ее когтями, подвязывала ему на шею платочек: слишком много текло на нее собачьей слюны, подстилала толстое махровое полотенце – иначе будут пятна на постели или диване. Себе под попу Оленька клала плотную подушку-валик – тогда получался лучший угол для введения в вагину собачьего члена.
Минуту-другую Пеппи лизал Оленькину вагину (собачий ритуал!) и спешил на нее забраться. Дальше Оленька просто получала удовольствие: Пеппи делал свое дело бесподобно! Ураганный темп и натиск во время всего акта и обильная семенная смазка – ни один мужчина на такое не способен.
Спермы было много, наверное, с полный стакан, а не с чайную ложку как у большинства мужчин – банное полотенце промокало насквозь. У Оленьки всегда наготове были еще два полотенца и стопка махровых салфеток. Мокро, липко, зато как приятно!
В начале их “отношений” Пеппи заканчивал через пару минут, но со временем Оленька научилась управлять им, и наслаждалась активной “качкой” намного дольше. Главное Удовольствие, о котором Оленька никогда не слышала и не догадывалась, наступало позже.
У Пеппи, как у всех кобелей, перед семяизвержением, настоящим оргазмом, пенис дополнительно увеличивался в размере, особенно в толщину. Возле основания пениса набухал узел, bulbus glandis – “луковица” в четыре-пять раза шире пениса. Пеппи продолжал “накачивать” и вдруг останавливался, плотно прижавшись к Оленьке – узел полностью закупоривал изнутри вход во влагалище, семя извергалось особенно сильно. У собак такая “пробка” и глубокое проникновение спермы обеспечивают успешное осеменение сучки.
Оленька вспомнила, что девочкой у бабушки в деревне видела двух совокупляющихся собак. Кобелек активно тыркался туда-сюда, потом замер, как окаменел. Соседские мальчишки со смехом показывали пальцами, кидались камнями, кобелек пытался вытащить свой член из сучки, но не мог! Проходящий лоботряс постарше схватил палку и стал бить собак. Особенно доставалось несчастному любовнику – удары сыпались на его член и живот, но того “заклинило” – кобелек только лаял и жалобно скулил от боли.
Спасла бедолаг бабушка – отогнала жестокого мальчишку и облила собак ведром холодной воды. Кобелька отпустило и собаки убежали. “Защемило, беднягу!” – объяснила бабушка.
Пеппи и Оленьку “защемляло” каждый раз. Резкие движения не допускались, чтобы не повредить чего-нибудь, оба любовника замирали в экстазе – вначале на три-четыре минуты, потом на тридцать-сорок или на рекордный час! Раздувшийся узел распирал Оленькино влагалище, но это не было больно, наоборот, очень приятно. Твердый увеличившийся пенис подрагивал и толчками извергал сперму. Температура тела у собак выше, чем у людей, и Оленька блаженно чувствовала как теплая жидкость впрыскивалась в нее, не могла вылиться (узел закупорил!) и все сильнее наполняла влагалище. Несравнимо с мужчиной!
…Пенис увеличивался еще больше – в первый раз Оленька запаниковала, боясь внутренних повреждений, но Природа-мать все предусмотрела: влагалище расширялось вместе с ним. Узел давил изнутри на клитор, пульсировал, передавал дрожь члена. Оленька массировала клитор пальцами и получала оргазм за оргазмом. Узел достигал своих максимальных размеров в девять-десять сантиметров в диаметре, эрекция не спадала, сперма продолжала извергаться: Оленька была на седьмом небе от счастья!
…Постепенно пенис становился мягче, толчки спермы реже, узел сдувался. Пеппи вынимал член из Оленьки, но, в отличии от многих мужчин, не укладывался подремать, а благодарно вылизывал залитое спермой Оленькино влагалище. У собак это – сигнал для сучки об окончании полового акта: ее вагинальные мышцы сокращаются, чтобы задержать внутри как можно больше спермы.
Не знающий устали Пеппи своим длинным, сильным, шершавым языком вылизывал низ живота Оленьки, бедра, вход влагалища, потом проникал глубже вовнутрь, наводил чистоту вокруг шейки матки. Оленька стонала в экстазе, напрягалась, чтобы выдавить семя Пеппи из всех складочек – он лизал до полной чистоты.
Иногда для продления удовольствия Оленька капала себе на большие и малые губы, клитор, промежность, анус и внутреннюю часть бедер несколько капель меда, – и Пеппи продолжал собачий кунилингус, но обычно, чуть вздохнув или выпив бокальчик вина, Оленька призывала его на новую серию восторга.
