10.

О, Господи! С утра пораньше позвонила Анна Сергеевна, разбудила словами: “Срочно купите Пари-Матч, отдел светской хроники…” – и повесила трубку. Кое-как оделся и по своей улочке спустился до авеню Георга Пятого – там ближайший газетный киоск. Купил, раскрыл и остолбенел: в пол-листа цветная фотография Ольги Владимировны и меня, спускающихся по главной лестнице и подпись: “Самая элегантная пара в Опере”.

Ольга Владимировна, действительно, очень хороша! С роскошной прической, в бархатном платье, с ювелирными украшениями. Где она их взяла? Наверное, одолжила у богатой подруги. Или подруг.

Я тоже неплох: черные брюки и лаковые ботинки безукоризненны, оригинальный пиджак черного тяжелого шелка. Алая подкладка и отвороты расшиты китайскими драконами, в петлице – огненная роза. Анна Сергеевна постаралась создать столь необычный и интересный костюм. У Ольги Владимировны в руке такая же роза. Все очень эффектно!

Я выгляжу более стройным, чем на самом деле. Впрочем, широкий пояс для смокинга и ежедневная беготня вверх-вниз на шестой этаж подтянули писательское брюшко. Волосы и борода аккуратно подстрижены – Анна Сергеевна настояла, чтобы я сходил в парикмахерскую и не пользовался машинкой для стрижки волос.

Фотография удачная, я купил десять экземпляров газеты на память и для архива, но что теперь будет? Как реагировать на подобную известность? Что скажут в Пензе? Все обрастет огромной мшистой бородой пересудов и сплетен! Смогу ли объяснить Лизавете? О шуточках Томашевского думать не хочется, так и вижу его “понимающую” ухмылку.

Вот и сказал: “Спасибо за экскурсию!”

Эээх…

11.

Вчера звонил Ольге Владимировне, хотел встретиться, чтобы обговорить ситуацию. Она работала, потом – дети, уроки, кухня, стирка…

Встретились сегодня днем в кафе. Она смеялась, сказала, что показала газету своим детям – пусть знают, какая мама красивая! Фотографию вырезала и повесила на стену: не каждый день Пари-Матч такое печатает! Погладила меня по руке, чтобы я успокоился и не нервничал. Какая удивительная женщина!

12.

Сегодня гуляли с Ольгой Владимировной по набережным Сены. Прошли от Шатле вдоль лавок букинистов (мне, грешному, хотелось порыться в их пыльном антиквариате с золотыми обрезами и потрепанными обложками), перешли по мосту Понт Неф к памятнику Генриху Четвертому, спустились в парк на самой стрелке острова. Парижане называют этот зеленый мыс Парком Влюбленных, что не удивительно – столько вокруг целующихся пар.

К пристани как раз причалил прогулочный катер, я предложил прокатиться – никогда не видел Париж с воды. Незабываемая прогулка! Сидели совсем рядом, я держал ее под руку (было немного холодно), когда проплывали под одним из мостов, капитан объявил, что это – Мост Влюбленных и надо загадывать желание.

Не буду писать, что я загадал, скрою даже от себя. Интересно, загадала что-нибудь Ольга Владимировна?

13.

Удивительно! Жить в Париже, спешить на свидание, чувствовать себя влюбленным. Да-да! Влюбленным! Невероятно, но факт. Думал, что такие чувства во мне давно угасли: две женитьбы, подрастающий сын, журнал, заботы, здоровьишко пошаливает и, нате вам, влюбился как мальчишка! Так быстро – увидел ее всего пару недель назад и уже не могу сидеть, стоять, ходить, спать, есть! Думаю только о ней – взрослой женщине, матери, тяжело зарабатывающей своим трудом на содержание и образование двоих детей.

А я-то хорош… Какая литература, публицистика, заметки о нравах, зарисовки с натуры и прочие глупости! Просыпаюсь – думаю о ней, засыпаю – думаю о ней, весь день жду встречи с ней, пишу ей письма, надеюсь. Звонить решаюсь крайне редко – она много работает, а я здесь вроде как турист, бездельничаю, веду образ жизни Чайльд-Гарольда.

Главное: как, чем она меня так примагнитила? Не красавица, но бесконечно мила, а значит, для меня – самая красивая из женщин! Бесспорно, что умна, начитана, эрудирована. Литературный и художественный вкус – особый, женский, но вполне имеет право на существование.

Мне, как литератору-профессионалу, недостойно свысока относиться к ее читательским пристрастиям. Всегда доброжелательна, приветлива, с чарующей улыбкой на прекрасных губах. Давным-давно я не встречал такой хорошей улыбки. “Улыбка – зеркало души”, – не помню, кто сказал, но исключительно верно.

Мои восторги, в конце концов, понятны и легко объяснимы. Мужчины на нее заглядываются, я часто замечал это в кафе, ресторанах, на улицах. Недавно ждал у моста Александра Третьего, издалека увидел ее, идущую ко мне на свидание, вдруг к ней наперерез бросился пожилой французик с явным желанием познакомиться! Петушок с шарфиком на тонкой шее! Она отмахнулась и заторопилась ко мне.

Какая женщина! Чем я ей понравился? Может быть звезды, наконец, правильно расположились на небе и мне повезло?

Моя первая женитьба – скоропалительная студенческая связь, вторая – от одиночества и отчаяния жить в одной квартире с мамой. Андрейка появился – вот она теперь, сложность…

Наша первая близость: она попросила зайти за книгами – я обещал подписать пару экземпляров для ее подруг. Адрес, сказала, ей знаком, на моей улице раньше часто бывала. Я волновался из-за крохотных размеров моего холостяцкого жилища. Поднялась ко мне…

Все произошло как-то быстро и естественно: без прелюдий обнялись и поцеловались. Дальше описывать не буду, это для памяти сердца, а не для бумаги.

Сегодня – второй день, в моей душе – катаклизмы, стоны океана, извержения вулканов, крики восторга! Не могу писать, выйду на свежий воздух, прогуляюсь по набережным вдоль Сены…

14.

Последние дни я словно в угаре – плохо помню, где был, с кем встречался, что делал. Все мысли, чувста, мечты о ней – Ольге Владимировне, Оле, Оленьке… Смотрю вглубь себя: откуда во мне взялось столько любви? Где она пряталась?

Вел размеренную жизнь занятого человека: работа, семья, друзья, баня каждую вторую среду, писательство – для души, на прокорм семьи этим не заработаешь. Все выглядело устойчивым, крепким, прогнозируемым: вот – очередной выпуск журнала, вот – Андрейка пойдет в школу, вот – поездка с женой в Грецию, вот – Новый год, потом – Восьмое марта, Пасха и Девятое мая. Пенсия виднелась не за горами.

И… Ба-бах!… Бомба, ураган, землятресение! Так любовь перевернула меня. В редкие моменты останавливаюсь, оглядываюсь вокруг – люди спешат по своим делам, дети играют в песочницах, солнце светит, жизнь идет своим чередом.

Никто не замечает, а у меня в душе рождается, гибнет и снова рождается Вселенная, вращаются галактики, Мировой Разум вскрикивает и замолкает, уступая место Великому Чувству…

Перечитал эти строки: бред сумашедшего или безумно влюбленного. Меджнун! В мои-то годы? Неспортивный увалень, склонный к полноте, с повышенным холестерином и сезонными мигренями, провинциальный интеллигент со скромными амбициями и куда более скромными перспективами.

Боже мой, Боже мой! Как жить дальше?

15.

Мансарда мне с каждым днем нравится все больше и больше. Приловчился писать на откидном столике или полу-лежа полу-сидя на раскладном же диване. Окно-фонарь у меня прямо над головой. С дивана смотрю в небо, на проплывающие облака, пролетающих птиц… Как молодой поэт из французских романов. Шум города доносится снизу, но не мешает, а наоборот, напоминает, что я – в Столице славных муз, значит, спеши жить, чувствовать, творить!

Пишу много сюжетов из парижской жизни, не беспокоюсь об их завершенности, шлифовке-полировке. Главное – успеть набросать на бумаге самые важные мысли, фразы, наблюдения.

Утром спускаюсь в булочную напротив (все никак не удосужусь выяснить, кто же такой был этот Марсо, в честь которого назван бульвар?), покупаю круассан к завтраку и багет “Традисьон” к обеду, возвращаюсь в мансарду.