– Здравствуйте, папа, – поцеловал в щеку, погладил по плечу и встал за его креслом-каталкой, словно спрятался.

Оленька смутилась: Мбаке мог бы предупредить как себя вести. О подобных тонкостях семейного этикета он ничего не рассказывал, единственное, попросил по сенегальской традиции называть свою мать “мама”.

– Здравствуйте, мама, – Оленька немного наклонила голову и протянула ладошку для рукопожатия.

Большая Мама родилась в деревне в провинции Тамбакунда. Ее отец был уважаемым человеком, старостой деревни, а мать – знахарка, ворожея и колдунья, которую побаивались все сельчане.

В центре деревни рос огромный баобаб, говорили, что ему четыре тысячи лет. В его тени старики и мужчины собирались на совет, а по воскресеньям устраивалась сельская ярмарка. Праздники, свадьбы и похороны тоже проводились под разлапистыми ветвями гигантского дерева.

С детства Большой Маме нравилось есть все, что давал баобаб – зеленые салаты и супы из побегов, душистые специи из сушеных листье, жаркое из плодов, которое насыщало как мясо, в жару – “лимонад” из перемолотой мякоти, по утрам – “кофе” из семян баобаба.

Мать говорила: “Будешь есть баобаб – вырастешь как он!” К шестнадцати годам Большая Мама вымахала выше всех в деревне. Длинные крепкие ноги, широкие плечи, сильные руки, крутые бедра, высокая грудь, круглый зад. Старики цокали языками, глядя на нее, и покачивали седыми головами, а парни и молодые мужчины отпускали похабные шуточки и норовили ущипнуть за какую-нибудь из ее выдающихся красот. Отец гонял их своим посохом старосты деревни и грозил кулаком.

Провинция Тамбакунда с давних времен славилась барабанами джембе. Джембе – инструмент особый, не для того, чтобы просто отбивать ритм или подавать сигналы как другие барабаны. Джембе – барабан для общения. Мастер-джембе может рассказать ритмом свою жизнь, признаться в самом сокровенном, обратиться к духам предков и каждый в Тамбакунде поймет его.

Когда в деревне звучал джембе, люди спешили на его звук. К одному барабану присоединялся другой, третий, иногда десяток! Сердце Большой Мамы стучало им в ответ, ладони сами отбивали такт, ноги притопывали, голова покачивалась. Люди собирались вкруг барабанщиков, пели, танцевали, подчас менялись с музыкантами ролями – из слушателей превращались в исполнителей, актеров. Ритм вел всех вместе: чем мастеровитее музыкант, тем интереснее танец и пение собравшихся.

С раннего детства Большая Мама зажигалась, услышав джембе, танцевала с подружками, со старшими девицами и со взрослыми женщинами. Она чувствовала ритм сердцем, растворялась в нем, была живой частью музыки. К шестнадцати годам стала звездой всей провинции, посмотреть на ее выступления собирались люди из дальних мест.

Через деревню проходила дорога Номер 1, она вела из Дакара на восток к берегам реки Сенегал и дальше в Мали. По этой дороге проходило-проезжало много всякого народа. Однажды под баобабом остановился незнакомец с видом пророка. Барабан незнакомца звучал подобно небесному грому, виртуозный ритм не был известен в деревне. Что-то новое открылось в Большой Маме, впервые в своей юной жизни она танцевала словно колдовала, повелевала стихиями, людьми и животными.

Потом незнакомец говорил с отцом Большой Мамы, рассказал, что он собирает ансамбль музыкантов и танцоров, чтобы впервые показать искусство джембе в странах Европы и в Америке. Незнакомец просил отца отпустить дочь с ним, рисовал сказочные картины мировой известности, признания и богатства, но отец отказал.

Вечером, когда Большая Мама возвращалась с ведром воды от колодца, шестеро, распаленных танцем парней, подкараулили ее на тропинке и пытались изнасиловать. Одному Большая Мама разбила нос, второму вышибла передние зубы, третьему нахлобучила ведро с водой на голову, а четвертому сломала руку. Двое остальных предпочли с ней не связываться и убежали.

Осенью баобаб покрывался белыми цветами с пурпурными тычинками. Цветы раскрывались по ночам, свешивались с ветвей на длинных ножках, издавали пряный аромат и привлекали запахом стаи летучих мышей.

Табаски, главный праздник в Сенегале, приходился на конец октября. Это праздник всепрощения, жертвенности, обильного угощения и семейного единства. Даже самые бедные покупают барашка для торжественного обеда. Глава семьи должен его собственноручно зарезать, а хозяйка – приготовить блюда, используя все части тушки, голову и копыта. В праздник все дети получают новую одежду, а мальчики ходят с корзинками от дома к дому – им дарят всякую мелочь, конфеты и сладости. Сенегальцы – гостеприимный народ, на Табаски они приглашают друзей и родственников, часто зовут случайных прохожих, если тем негде праздновать.

…Отец Большой Мамы закончил свежевать барана и закурил трубку, а ее мать промыла в большом корыте бараньи желудок, печень и почки, когда возле дома остановилась дорогая машина с открытым верхом. Вместо заднего колеса стояла сжеванная запаска. Из машины вышел высокий молодой человек в синем спортивном пиджаке, белых парусиновых брюках и туфлях для гольфа. Он спросил, где можно залатать шины: второе заднее колесо тоже прокололось по дороге.

Отец сказал, что в праздник это невозможно, надо подождать до завтра и, видя отчаяние в глазах молодого человека, пригласил его отпраздновать Табаски и переночевать. Деваться тому было некуда, он поблагодарил, представился: Балла, и достал из багажника красивую кожанную сумку, интригующе звякнувшую.

Молодой человек Большой Маме понравился: ростом с нее, сильный, красивый.

На праздник она получила от родителей в подарок новое платье, ожерелье из слоновой кости и два браслета. Перед обедом вымылась мылом из баобаба, переоделась во все новое. Мать, видя ее приготовления и понимая, что происходит, дала ей приворотный порошок из золы сожженного плода баобаба, чтобы натереться.

Во время обеда Балла рассказал про себя и свою семью: отец разбогател, удачно продав родовые земли вдоль реки Сенегал французской компании, которая устроила на них банановые плантации; сам Балла учился в школе в Дакаре вместе с белыми детьми, потом начал помогать отцу в строительном бизнесе; сейчас он – главный менеджер, отец постепенно отошел от дел.

Большая Мама молчала, слушала, о чем говорили мужчины, и ждала своего часа.

Когда стемнело и зажглись праздничные фонари, из-под баобаба ударил первый джембе… Скоро все мужчины, у кого были барабаны, стучали в них, призывая к танцам.

Приодетые взрослые, старики и дети собрались на площади. Рокот барабанов разносился далеко по округе, песни, смех, крики сливались в один праздничный ритм.

Балла выставил угощение для всей деревни: виски, джин, коньяк, водка, мартини. Таких изысканных напитков в деревне никогда не пробовали, довольствовались дешевым пивом, поэтому с непривычки перепили.

Большая Мама танцевала как никогда в жизни: нетерпение юности, любовь, судьба, надежда на будущее – все было в ее танце. Она танцевала только для Балла, он завороженно смотрел на нее. Деревенские парни ревниво косились на чужака, но в главный праздник сдерживались от драки.

В ветвях баобаба полчища летучих мышей упивались нектаром раскрывшихся белых цветов, пищали от страсти, совокуплялись. Ночью Большая Мама прокралась в комнату, где спал Балла, а утром он попросил ее у отца в жены.

Прошло три года. Большая Мама жила с мужем в Дакаре. Муж много работал в семейной фирме, получал хорошую зарплату и дивиденты, играл в гольф с бизнесменами, курил сигары, пил виски со льдом и содовой.

Большая Мама превратилась в столичную даму, ходила в дорогие рестораны, в театры, покупала наряды в модных магазинах. О своих деревенских родственниках и подругах не вспоминала. Для необразованной девушки из глухой деревни она сделала головокружительную карьеру. Одно плохо – детей не было.

Большая Мама старалась изо всех сил: утром, днем и вечером, всегда и везде подставлялась Балла для зачатия, но ничего не получалось. Знакомые по гольф-клубу женщины косо на нее посматривали и перешептывались.