— Это называется «достойным соперничеством», Эрик. — отвечает Ксавьер.

— Хорошо, твоя взяла. — кивает Леншер. — А ты играть, я понимаю, решил от скуки и желания все знать?

— Типа того. — говорит Чарльз. — Нужно сказать, Рэйвен это моё увлечение совершенно не нравилось, потому что играть я мог только с ней, а её это немного… бесило, я думаю. Всё ещё мне припоминает.

— Страшно представить твою сестру ребенком. — говорит Эрик, чуть задумываясь в попытке представить. — Это что-то… мило-доброжелательное с безграничным желанием бегать, а потом приходить с разбитым носом и испачканным в саже платье, объясняя это тем, что она искала белого кролика.

— Рэйвен нравилась сказка про Алису. До сих пор нравится. Но я тебе этого не говорил. — улыбается Ксавьер.

— Тогда у меня есть повод начать восторгаться твоей сестрой. Я не дочитал пока… Слишком. — он смотрит на алкоголь, вслушиваясь в ливень, который закончится, похоже, не в ближайший час. — Слишком странно.

— Возможно, но ей довольно-таки нравятся странные вещи. Я задрот по генетике и Шекспиру, а она в восторге от Кэрола и моей бывшей. — усмехается Чарльз, делая глоток. — У каждого свои предпочтения.

— Мойра тоже странная? Раз уж нравится Рэйвен, — спрашивает Эрик.

— Она довольно… не знаю, азартная, наверно… — Ксавьер пожимает плечами. — И ещё она без ума от бабочек. Спросишь у неё что угодно про любой из видов и она напишет тебе рассказ на три страницы как минимум.

— Хорошо, что меня мало интересуют бабочки. — фыркает Эрик, сделав последний глоток. — Так что ограничусь тобой и Шекспиром.

— Весьма рад, что ты не идёшь по стопам моей сестры. Когда я рассказал про бабочек ей, она была настолько восторжена тем, как это мило, что через неделю я лишился девушки, — хмыкает Ксавьер.

— Самая милая история расставания, которую я знаю. — говорит Леншер, чуть запрокинув голову. — Но даже если бы я любил бабочек, то бороться с твоей сестрой точно не решился бы.

— Только самый отчаянный самоубийца решится на такое. — с улыбкой говорит Ксавьер.

— У меня есть причины бояться общаться с тобой? — насмешливо приподнимает бровь Эрик. — Мало ли, что меня ждёт от неё.

— Ну, если ты не будешь пытаться убить меня, думаю, проблем не будет. — улыбается Чарльз. — В любом случае, если что, я буду стараться отговорить её от твоего убийства.

— Не буду я тебя убивать. Я миролюбив. Почти. — усмехается он, поставив рюмку у доски. — Ладно, тогда, думаю, у меня будет даже шанс с ней подружиться.

Ксавьер смеётся.

— Чтож, всё возможно, но я бы на твоём месте старался оттянуть момент вашей встречи на как можно более далёкий срок. — говорит он. — Хотя бы потому, что она начнёт говорить о шахматах.

— Могу напомнить ей о бабочках для смягчения. Тем более, в аудитории мы относились друг к другу спокойно, так что еще не все потерянно. Наверное.

— Наверное. — говорит Чарльз и делает глоток алкоголя.

Эрик переводит взгляд с Чарльза на окно.

— Хорошая погода, чтобы ничего не делать, прекрасно вовремя закончилась учёба.

— Хорошая погода, чтобы выпить. — ухмыляется Ксавьер. — Если дождь не кончится до вечера, тебе либо придётся позаимствовать мой зонт, потому что без него я тебя не отпущу, либо вновь переночевать у меня. Мне кажется, второй вариант будет более безопасным.

— Боишься, что не верну зонт? — улыбается Эрик.

— Боюсь, что простудишься, шагая по холодным лужам. — отвечает Ксавьер.

— Заботливая жена. — негромко смеется Леншер. — Если останусь, то диван мой.

— А вот это уже спорный вопрос, — улыбается Чарльз.

— Не вижу никаких спорных вопросов, так что… — он пожимает плечами, глядя в голубые глаза.

— Давай так: кто выиграет в шахматы, тот спит на диване. — предлагает Чарльз, начиная раскладывать шахматы.

— Как дети малые, — Эрик подпирает ладонью щеку, глядя, как Чарльз расставляет фигурки. — Ну ладно. Хотя все ещё есть вариант, что дождь закончится или ты одолжишь мне зонт.

— Всё возможно, mon cher, всё возможно. — ухмыляется Ксавьер, делая первый ход.

— Ты всегда такой упёртый? — спрашивает Леншер, двигая пешку.

— Мог бы догадаться после всех наших перепалок о Шекспире, — с улыбкой отвечает Ксавьер.

— Ммм. Да, как-то не подумал. Целый семестр спорить по поводу и без… Делаю ставку, что до меня тоже был какой-то бедолага, который не выдержал этого и ушёл на факультет квантовой физики.

— Нет, до тебя мне приходилось спорить с учителем. — говорит Чарльз, передвигая коня.

— Ну тогда да, у него было мало возможностей уйти на квантовую физику. — медленно отвечает Эрик, задумчиво касаясь щеки, прежде чем передвинуть фигуру, забирая благодаря этому ходу одну из фигур Ксавьера. — И что тебе мешало спорить с ним дальше? Страдальческое выражение его лица?

— Твоё появление. Ты оказался более интересной фигурой, нежели препод. — с ухмылкой говорит Ксавьер, делая ход.

— Мне казалось, что молчаливое конспектирование и неохота в общении не сделают меня «интересной фигурой». — говорит Эрик.

— Ты же новенький. — пожимает плечами Чарльз. — И единственный, кто действительно работал.

— Новенький. — хмыкает Эрик. — Теперь зато понятно, почему нас не спешили разнимать. Лектор спокойно выдыхал, а все остальные просто отдыхали от рассказов о том, что «Гордость и предубеждение» захватывающая книга.

— А она действительно захватывающая. — говорит Чарльз, а после чуть улыбается, когда Эрик смешно фыркает, а ответ на реплику. — К тому же, я думаю, все согласятся, что без наших споров на уроке уже как-то… Не так. Непривычно.

— Бьюсь об заклад, что они все ждут драки в духе Вероны.

— Скорее драму в стиле Ромео и Джульетты, в конце которой мы оба выпиваем яд и оставляем всех в покое, да. — со смешком отвечает Чарльз.

— Отлично, влюбиться, обручиться, умереть, и все это за три дня. Прекрасный план. — Леншер двигает фигуру, сравнивая шансы. Пока все ровно.

— У тебя осталось всего пару часов на то, чтобы выполнить все эти пункты, так как третий день нашего более менее тесного общения подходит к концу. — ухмыляется Чарльз, съедая одну из пешек Леншера.

— Не знаю даже, у меня нет кольца для предложения. Разве что от ключей. — с прищуром глядит на доску Эрик. Минус один.

Беда.

— От ключей подойдёт, я не привередлив. — улыбается Чарльз, делая глоток из рюмки.

— Превосходно, тогда осталось влюбиться, а потом выпить яду. Хотя, если задуматься, то мы уже. — Эрик красноречиво смотрит на свою пустую рюмку.

«Уже влюбились?» хочется шутливо спросить Чарльзу, но вместо этого он лишь смеётся в ответ.

— Подлить вам ещё немного яду, mon préféré? ¹

— Только ради схожести с Ромео и Джульеттой. — кивает Леншер, с прищуром глядя на Чарльза.

Любимый. Что ж, где там его ключи?

— Так, серьёзно! — чуть громче, чем обычно говорит Эрик, резко поднимаясь и шагая в коридор. Ксавьер немного непонимающе смотрит вслед Эрику.

Нашарив ключи в кармане, он возвращается обратно, садясь в кресло, сосредоточено и аккуратно снимая ключи.

— Вообще-то я думал, что мне ещё рано умирать. Я не сдал экзамен по творчеству Шекспира. — говорит Чарльз, не сводя взгляда с ключей.

— Ну, я думаю, печень или нервная система откажут тебе не в ближайший год, так что успеешь еще похвастаться лучшим результатом на всем потоке. — отвечает Эрик, освободив колечко от ключей, который нужно бы не забыть потом вернуть.

Ксавьер смотрит на Леншера, чуть хмурясь.

Затянувшаяся шутка.

И немного неловкая, по его мнению.

— Как-то неправильно мы пошли, с самого конца, но все же. Согласен проигрывать мне в шахматы ближайшую вечность, а так же разбивать меня в пух и прах в спорах? — ухмыляется Леншер, протягивая Чарльзу на ладони колечко от ключей.

Ксавьер переводит непонимающий взгляд с протянутой ладони на лицо Леншера, на серые глаза, глядящие с лёгкой насмешкой.