Прикосновения будоражили, словно открывая новый этап в их взаимопонимании. Они не спешили, отдаваясь исследованию друг друга, отыскивая чувствительные места, с осторожностью и нежностью касаясь руками и губами, стараясь не быть нетерпеливыми и слушая учащенное сердцебиение. Ведьмак изучал шею рыцаря языком, а его руки легли на поясницу Кавира, притягивая к себе и прижимаясь пахом. А затем он услышал как прервалось, потом потяжелело его дыхание. Руки с силой провели по спине ведьмака, зарылись в волосы.

- Роберт! Вы сейчас отрезаете себе все пути к отступлению!

- А они были? - хмыкнул ведьмак, вопрос прозвучал риторически, он не ждал ответа, позволил себе забыться, отстраниться от всего, о чем думал раньше, и просто слушать, что говорит его тело. Оно и говорило, таяло от прикосновений, отвечая взаимным желанием, звенящим в ушах. Рыцарь, он знал это, был искушен в подобных ласках, и Роберт доверял ему, удивлялся, издавая приглушенные возгласы, выгибался навстречу и пробовал сам, с трепетом ловя каждый вздох и приглушенный стон.

Каву вдруг подумалось, что это на самом деле. Что это не сон, и под его руками - настоящий Роберт, заполучить которого в свою постель он хотел с первой встречи. С тех пор, правда, изменилось всё: и мотивы, и они сами, и отношения. И рыцарь был этому определенно рад. Он чуть отстранился, давая рукам Роберта свободу действовать, как им нравится, но не в силах устоять перед желанием снова целовать его, пока, путаясь, они раздевали друг друга.

Рубашка рыцаря полетела на пол, следом отправилась жилетка ведьмака, у которой недоставало двух вырванных с нитками пуговиц, но ни тот, ни другой не обратили на это внимания. Ведьмак прикусил губу рыцаря, водя пальцами по оголенной спине и ощущая подушечками ряды рубцов, часть из которых была памятно-свежей. Искра ненависти вспыхнула в звериных глазах, он негромко зарычал, вибрация потонула в глубоком поцелуе.

“Что с тобой происходит?” - спросило ехидное подсознание. Ведьмак фыркнул, прикусив кончик языка, пытавшегося проникнуть ему в рот, затем шутливо его поцеловал. Ответ вертелся где-то рядом, руку протянуть, он и протягивал, пытался понять - его и себя. Руки ласкали плечи и спину, словно он мог пальцами вылечить шрамы. Рыцаря же шрамы не беспокоили вовсе. Да к чёрту всё - ему было хорошо и так тепло, что хотелось петь. Рубашка Роберта отправилась туда же, куда и жилет. И уже его плечи и спина подверглись внимательному и нежному исследованию, и рыцарь словно и не замечал шрамов. Они были частью ведьмака и были прекрасны. Потом горячие руки легли на поясницу, прижимая мужчин друг к другу. Ведьмак вздрогнул и охнул, невольно напрягаясь и, в то же время, стараясь быть ближе. Его руки действовали против его воли, он отметил этот факт как данное и засмеялся вслух.

- Что такое? - мурлыкнул ему на ухо Кавир. Прикосновение к паху стало плотнее, а рыцарь не мог оторвать взгляда от лица Роберта.

- Чего-чего, - буркнул Роберт, одновременно взвинченный и смущенный от происходящего и пристального взгляда, с которым Кавир на него смотрел. - Ни-че-го, - фыркнул он по слогам, потянулся и прикусил подбородок, шутливо изогнув бровь. - В кого вы меня превратили, капитан? - он не удержался от очередной улыбки и мягкого поцелуя в губы.

- В лучшего человека на свете? - ответил Кав, прижав ладонь к его щеке, и ответил на поцелуй, вкладывая в него всё, что не нуждалось в словах. А когда Роберт снова немного расслабился, руки рыцаря прошлись по его животу и уверенно легли на застежку ремня.

Роберт тихо усмехнулся, не предпринимая попыток к бегству. Он лишь потянулся к губам рыцаря, понимая, что становится жадным, и зарываясь пальцами в светлые волосы. … А потом ему совершенно некстати вспомнились темные улицы Новиграда и брошенная Серхо фраза. Тогда он тыкал пальцем в небо, и когда это было, в прошлой жизни? …

- Ой, да к черту, - фыркнул он, отвечая то ли своим мыслям, то ли красивому капитану - трупу, и, отстранившись от Кавира, деловито принялся избавлять рыцаря от остатков одежды. Губы Роберта стали требовательными, Кавир ощущал его желание и испытывал не меньшее. Тяжело дыша, он оторвался от Роберта, упёрся ладонью в грудь, кусая губы, чтобы не сорваться прямо сейчас.

- Подожди мгновение. Я сейчас.

Ведьмак, прикрыв глаза дрожащими ресницами, вздохнул и еле оторвался от Кава. Фыркнув, он наступил ногой на брючину и стащил ее с себя, со второй просто скинул, пнув ногой куда подальше. И поймал взгляд Кавира, полный какого-то странного чувства, смутившего Роберта. Он отвел глаза и усмехнулся.

- Подождать? - он уставился в потолок. - Кто это говорит - ты? Спустя эти… сколько там лет прошло? - усмехнулся, обнимая рыцаря за плечи и прижимаясь к нему сбоку, но затем немного отстранился, впрочем - не особо сильно, просто позволил тащить себя туда, куда было нужно рыцарю. Как он отметил - к столику. Благо, до него было действительно недалеко. Правда, Кавир с трудом соображал, что именно он видит, потому что отвлекающий фактор в виде Роберта очень мешал думать. Он и не стал, схватил знакомую берестяную коробочку и повернулся к ведьмаку, одарил его тёмным взглядом, покачал головой и улыбнулся. Тот шутливо изогнул бровь, припоминая и коробочку, и комментарий, отпущенный рыцарем о ней у аптекаря.

- Тебя я бы ждал сколько угодно. Пойдём, или? - он прищурился, бросив на столик короткий взгляд.

- Или, - выдохнул ведьмак коротко, возвращаясь к губам и надавливая на талию Кавира, заставляя его попятиться и упереться в стол. Желание подгоняло на отчаянные поступки, однако, неопытность ведьмака сказывалась, так что от столика пришлось вскоре отказаться (даром, что не развалив его). Постель для такого случая была куда более приятным вариантом! Ведьмак тоже так считал, тем более что до кровати было, не то, чтобы рукой подать, скорее ногой и шагов пять-шесть. Он отстранился, а затем легко поднял Кавира на руки и горячо поцеловал, едва не запутался в разбросанной одежде, но благодаря ведьмачьей ловкости удержался на ногах и удержал Кава, ухватившего его за шею. Хотелось обнимать его, прижимать к себе и, что удивительно, никогда не отпускать. Ведьмак удивлялся сам себе, своим мыслям, переменам, что произошли за… Сколько там? Три дня? Или и того меньше, он и сам не понимал.

… Или так всегда и было. С самого начала, с первого взгляда и пробежавшей искры во взглядах. Что, если дело было не в неприязни?

Наконец, расстояние было преодолено, Кавир отпустил его шею, впрочем, только ее, а ведьмак зарычал, его глаза полыхнули зеленым, и набросился на рыцаря с запалом, наверстывая упущенные минуты и оставляя следы от влажных поцелуев. Здесь было в самом деле удобнее, но Кав лишь мимолётно подумал об этом, потому что жаркие поцелуи отвлекали, заставляли забыть обо всём. Он отвечал с тем же пылом, гладил и стискивал спину и бока, касался затылка и водил вдоль позвоночника пальцами, кусая губы, когда ведьмак отвлекался от них.

- Роберт, Роберт, - рыцарь поймал его лицо руками и посмотрел в глаза, хрипло признался. - Хочу тебя…

Тот поднял голову и посмотрел на Кавира, находя его ладонь и переплетая пальцы, ерзая, чтобы устроиться поудобнее, а затем толкнулся раз, привыкая сам и давая привыкнуть к себе, глядя в серые глаза и выразительно выгибая бровь. Вторая рука легла на левую грудь рыцаря, осязая его сердцебиение. Сердце под рукой Роберта билось гулко, сильно. Кавир чуть улыбнулся, глядя на ведьмака с тёмным восторгом, коснулся пальцами губ, словно хотел поцеловать, шепнул:

- Всё хорошо.

И требовательно двинул бёдрами навстречу, сжав пальцы сцепленных рук. Ведьмак вздрогнул, сдерживая стон через прикушенную губу, и подался вперёд, жадно целуя Кавира. А затем начал двигаться в быстром темпе, порывисто дыша, кусая, а затем целуя Кавира в губы, меняя наклон проникновения и прижимаясь всем телом. Его руки обнимали за плечи и зарывались в волосы, пальцы надавливали на затылок, потом мягко гладили. Роберт ощущал, что между ними затесался его ведьмачий медальон, ощерившийся оскаленной пастью, но остановиться или сделать что-либо просто не мог, да и не хотел. Кавир только вздрагивал и запрокидывал голову, выгибал спину, двигал бёдрами в такт и обнимал Роберта, гладил его бока и спину, давая полную свободу действий и одобряя всё тихими вскриками и стонами удовольствия.