Она поджимает губы и прислоняется макушкой к двери.

Между нами словно невидимая преграда.

И я впервые ощущаю её.

Что-то отвратительное. До боли в горле, до коликов в солнечном сплетении. Настолько сильная, что давит мне на виски. Что хочется что-то сказать, швырнуть чем-то, что заставит её почувствовать мою…ненависть?

К чему?

Не к ней же.

— Хорошо, — сквозь сжатые зубы. — Увидимся.

Делаю шаг вперед, потянув за собой чемодан, и замираю, как только её рука хватается за мой свитер.

— Остин, — еле слышно. Неуверенно.

Я стою на месте, ощущая, как женские руки окольцовывают мою талию. Как её голова прислоняется к моей спине. Как она часто дышит, прижимаясь ко мне.

Ко мне.

Тело к телу.

Ох, блять.

— Будь осторожен, — вовремя проговаривает она и отстраняется.

Молча киваю, не желая оборачиваться. Чтобы не передумать, чтобы не толкнуть её к стене. Чтобы не раздеть прямо сейчас и не взглянуть на возбуждённые соски, которые я ощущал своей кожей. Не обхватить их губами и не услышать её стон.

Переступаю порог и спускаюсь по лестнице, тихо про себя матерясь, потому что горячий чай и стояк в штанах доводят меня до откровенного психоза.

Мудила-полицейский, скрестив руки на груди, стоит у машины и через каждые две секунды пялится на свои наручные часы. Ролекс? В полиции так много зарабатывают?

— Мистер Холланд, — повторное приветствие. Попугай.

— Давно не виделись, — фыркнул я, остановившись у багажника.

Всеми силами стараюсь не смотреть на окна Джейд, и благо, у меня это получается. Закидываю чемодан в багажник и закрываю его, садясь на переднее сиденье. Папка снова в моих руках. Нахрена? Не знаю.

Ставлю стакан с чаем на подстаканник и разминаю пылающую от жара ладонь.

Может у этого кретина удастся вытянуть информацию?

— И как надолго это дерьмо? — он вздымает брови, словно не верит своим ушам.

— Позволю себе уточнить, — поворачивает он голову, заведя машину. — О каком дерьме идёт речь?

Улыбаюсь. Криво, нагло.

— Вся эта херня, о защите свидетелей. Сколько мне придётся жить под чужим именем?

— До тех пор, пока суд не огласит приговор, — сдержанно отвечает он.

Улыбка тут же сползает с моего лица.

— Это может длиться месяцами, — возмущенно. — Я не собираюсь работать на заправке.

Он улыбается. Блять, богом клянусь, я где-то уже видел его усмешку.

— Мы сделаем всё возможное, чтобы приговор вынесли как можно быстрее.

Ну конечно. Я в этом не сомневаюсь, дерьма кусок.

Особенно постараешься ты.

Преуспеешь в том, чтобы подкатить к Джейд, и нагнуть её. Думаешь, я не вижу, как ты на неё смотришь?

Опускаю голову, сжав челюсть, и гляжу на раскрасневшуюся ладонь, в которой около минуты находился горячий чай со вкусом яблока.

Жасмин!

Резко зачем-то оборачиваюсь назад, вглядываясь в проплывающие дома и вспоминаю, что оставил у неё не только цветок, но еще и Жака. Губы расползаются в медленной улыбке, от осознания того, что и кот и цветок в безопасности, по крайней мере до тех пор, пока не попадут в мои руки.

Цветку уже досталось, а вот коту еще многое предстоит повидать.

***

— Мистер Холланд?

Как же ты достал.

Открываю глаза, уставившись на мудилу-полицейского, и всем своим видом указываю на то, что отвлекать меня от размышлений - не лучшая идея.

— Мы приехали, — холодно, раздражённо.

Хм, видимо, мой взгляд производит нужный эффект.

Поворачиваю голову вправо и замечаю перед собой одноэтажный дом. Снаружи он выглядит довольно уютно. Вокруг дома несколько деревьев, кажется, яблони, а прямо перед крыльцом три маленьких клумбы.

Район выглядит спокойным, и это не единственный плюс.

Открываю дверь и ступаю на влажный асфальт, направляясь к багажнику. Мудила-полицейский кидает на меня несколько подозрительных взглядов, кричащих лишь об одном: «Почему нет вопросов?».

Вопросы есть.

Но у меня нет ни сил, ни настроения, на то, чтобы пререкаться с этим бревном. Эмоции у этого идиота находятся на планке между высокомерием и сдержанной раздражённостью.

И не трогаю я его лишь потому, что доверяю Джейд. Доверяю тому, что она, можно сказать, отдала меня в его руки. Она ведь знала, что делает, верно?

Или не знала?

Уж слишком взволнованной она была с самого утра, и волнение её нарастало с каждым часом. Что если…

Дерьмо.

Что если эти выродки, перевернувшие мою квартиру вверх дном знали, где я переночевал, и теперь придут за ней, потому что она меня покрывала.

— С Джейд всё будет в порядке? — спрашиваю я у бревна-попугая-мудилы-полицейского.

— С мисс Прайс? — останавливается он у входной двери, вскинув брови. На улице заметно темнело, поэтому разобрать букет его эмоций было трудно.

— С ней, — отрезаю я, надеясь услышать ответ. Ответ, который должен соответствовать моим ожиданиям.

Поворот ключом. Ещё один, и дверь отпирается.

— Да. Она в безопасности, — отвечает бревно, толкнув дверь.

Смышлёный. Понимает, о чём я.

Если что-то пойдёт не так, и она пострадает, я задушу тебя этим хреновым галстуком.

Захожу внутрь, останавливаясь в проходе, и улыбаюсь сам себе. Да, это место действительно мне нравится, и одна из причин: схожесть с её квартирой. Справа от меня дверь ванной и туалета. Дальше по маленькому коридору, чуть правее, дверь на кухню.

Кухня просторная, а из окон будет виден восход солнца. С левой стороны гостиная, а ещё чуть левее спальня.

— Что ж, — слышу я голос позади себя. — мистер Холланд. Неделю Вам нежелательно выходить из дома. Все продукты в холодильнике.

Нахмурившись, оборачиваюсь к нему лицом, чтобы бросить в ответ какую-нибудь гадость, но он перебивает меня, продолжая:

— Мисс Прайс навестит Вас через неделю и расскажет о дальнейших действиях. Пока что старайтесь придерживаться прото…инструкции, — исправил он себя, а я прищурился, вглядываясь в его нервные попытки поправить галстук.

Прото…что?

Протоколы?

Причем здесь протоколы?

Киваю, лишь бы он быстрее свалил отсюда, и наблюдаю за тем, как он разворачивается и уходит, закрыв за собой дверь.

Протокол.

Слишком знакомое слово. Слишком часто вертящееся на языке. Слишком значимое, до привычки придерживать язык за зубами.

Достаю из кармана сложенный лист бумаги и подхожу к комоду, взяв ручку. Пишу долбанное слово три раза под четвертым пунктом и пытаюсь вспомнить, почему оно так важно для меня.

Смотрю на слова, выведенные разными цветами ручек и думаю над тем, нужно ли мне об этом рассказать Джейд? Нужно ли сказать ей, что я вспоминаю какие-то обрывки? Нужно ли ей сказать о словах, которые почему-то много значат для меня, и о том, что на языке постоянно что-то вертится…какое-то слово. Или их даже два.

Складываю лист и засовываю обратно в карман брюк. Взяв чемодан, за ручку везу его в комнату и оставляю у окна. Темно-синие стены, белый потолок. По обоим сторонам от кровати стоят лампы-светильники в виде вазы с цветами.

Закатываю глаза, подумав о том, что это выглядит довольно мило.

Под ногами ламинат, но у подножья кровати ворсовый ковёр.

Спальня настолько маленькая, что всего этого кажется достаточно.

Скидываю у кровати обувь и падаю на мягкое покрывало, прикрывая глаза.

Неделя. Неделя взаперти. Какой-то хренов бред.

Бред…стоящий жизни?

***

— Это уже четвёртая, — Гэвин тянется к моим ладоням, зажавшим кружку с горячим напитком, и, отобрав её, ставит на стол. — Я звонил Джессике.

Я тут же поднимаю голову, глядя в его покрасневшие глаза. То ли от слёз, то ли от недостатка сна.

— И…что с ним? Он…

— Жив, — обрывает Гэвин. — У него сильное сотрясение мозга.

Мысленно выдыхаю, проведя рукой по лицу и расслабляюсь. Сейчас половина шестого утра, и мы всем штабом ждали новостей от Чарльза о состоянии Уэльса.

— Элизабет будут хоронить сегодня, — выдох. — Его тоже.