Шутки шутками, но издеваться над человеком в данном положении было низко. Даже по отношению к тому, кто издевался над тобой два года в Академии.

Странно было судить его по тому человеку, которым он был шесть лет назад, ведь прошло столько времени, и, возможно, он изменился. Уж тем более, если собирался обзавестись семьей.

— Всё же я попрошу изменить ему имя, — я качаю головой и закрываю папку.

— Ну-у, н-е-е-т, Джейд, — стонет Гэвин, — ты испортишь всё веселье.

— Так для вас это веселье? — мои брови ползут вверх.

Гэвин принимает серьёзный вид и отрицательно качает головой. Он понял, что я не настроена на шутки и всерьёз задумалась над тем, чтобы изменить Уэльсу имя.

Проходит несколько минут, и мы оказываемся у здания штаба. Захватив с собой папку, я выхожу из машины и направляюсь к лифту. Нажимаю на кнопку восьмого этажа.

Гэвин застрял в машине из-за ремня безопасности, который не решался отстёгиваться. Именно поэтому мы договорились встретиться в кабинете Чарльза.

Кидаю папку на стол и, присаживаясь в кресло, закидываю ногу на ногу.

— Майло? Вы серьёзно?

Босс опускает сигару в пепельницу и медленно тушит её.

— Замечательное имя, — начинает он, — очень редкое, а главное — совсем не похоже на его настоящее.

Я напряжена, Чарльз расслаблен.

Наверное, именно поэтому босс здесь именно он. Ведь даже в самой стрессовой ситуации этот человек сможет закурить сигару и порассуждать о чём-то менее важном, чем работа.

Может, поэтому у него нет семьи.

«Иметь семью с нашей работой — значит иметь преграду к возможностям»

И он был прав.

Остин тому пример.

— Оставьте ему хотя бы какую-то часть себя, — звучит как мольба, но мой голос звучит уверенно и ровно.

— Мы не можем рисковать.

— Рисковать чем? Он ничего не помнит о себе. Единственное, что у него есть — это чёртово отвратительное имя и работа, с которой он ни разу в жизни не имел дела.

Чарльз вздыхает.

— Что ты мне предлагаешь? — он устало потирает лоб.

Я открываю папку и тычу пальцем на новые инициалы:

— Поменяйте это.

Чарльз закрывает папку и откладывает её в сторону.

— Если из-за этого возникнут проблемы, Джейд, будешь барахтаться в этом дерьме одна, — закончил он и откинулся на спинку кресла. — Возвращайся домой.

Я встаю с кресла и поправляю своё платье, когда как босс выпрямляется и ставит на стол кейс.

— И ещё, — начинает он, — так как Уроборос думает, что Уэльс мёртв, мне нужно, чтобы ты была незаметна.

Я хмурюсь, а он встает и открывает кейс.

В нём я вижу парик с длинными блондинистыми волосами, пару солнцезащитных очков и…накладной нос? Этим я не пользовалась с начала обучения в Академии.

— Я надеюсь, в твоём гардеробе остались светлые вещи?

Мысленно перебираю содержимое своего шкафа, и, вспомнив о том, что у меня действительно имеется что-то подобное — киваю.

— Отлично, — Чарльз защёлкивает кейс и протягивает его мне. — Гэвин ожидает тебя у машины.

Как и всегда.

Киваю и, выйдя из кабинета, направляюсь к лифту.

***

Четыре. Три. Два. Один.

Взрыв.

Я дёргаюсь. То ли от грома за окном, то ли от того, что в мою дверь беспрерывно стучат.

Тянусь рукой к настольным часам и включаю подсветку.

00:42

Очередной стук. Кажется, их было три за секунду.

Встаю с постели, на ходу накидывая халат, и подхожу к двери.

Темно.

Очередной стук заставляет меня подпрыгнуть на месте и потянуться рукой к комоду, в котором на данным момент находится пистолет. Достав его оттуда, я вернулась к двери и завела руку с оружием за спину.

Щелчок.

Скрип двери и сбитое дыхание Гэвина.

— Они нашли его, — шепчет окровавленными губами и прижимает к себе испачканного в грязь и кровь щенка.

Стягивая на ходу парик и чёртов нос, из-за которого мне было трудно дышать последние полчаса, я останавливаюсь у двери в палату и запихиваю содержимое своей конспирации в коричневый рюкзак.

Сегодня утром в почтовом ящике я нашла чёрный пакет, по всей видимости с новыми документами Уэльса. Но так и не успела его распаковать и ознакомиться с материалом.

Толкнув белую дверь, я замираю на месте в попытках заправить несуществующую прядь волос за ухо, так как на меня тут же были обращены тёмно-карие глаза Уэльса, и вглядывались они в меня с толикой скептицизма.

Смею сказать: сегодня он выглядит куда лучше, чем вчера.

— Мистер Холланд, — произнесла я, всё ещё оставаясь на месте.

— Мисс Прайс, — тем же тоном повторил он, от чего я склонила голову вбок, словно услышала знакомую интонацию.

Он стоял у окна и разглядывал «свою одежду», будто пытаясь понять, в действительности ли она принадлежит ему.

— Как себя чувствуете? — интересуюсь я, присаживаясь на кушетку.

Он кидает на меня быстрый взгляд, всё ещё придерживая в руках спортивные брюки. Я замечаю складку на его переносице.

— А как я, блять, должен себя чувствовать?

Я словно давлюсь собственными словами, подготовленными для любого вопроса или ответа, и начинаю тихо откашливаться.

Он хмурится, будто этот звук делает ему больно.

— Прошу прощения? — прочистив горло, я наконец подаю голос.

— Ну, если эти вещи притащили вы, то вам действительно есть, за что извиняться, — холодно произносит он и закидывает брюки обратно в пакет.

Я чувствую, как во мне начинает закипать злость и переключаюсь на рюкзак, в попытках найти в нём чёртову папку.

Где эта папка?!

С нескрываемым раздражением кидаю рюкзак на кушетку и, открывая папку, начинаю листать страницы.

— В этой хреновой папке Вы пытаетесь найти имя того, с чьего трупа это сняли?

Я не поднимаю голову, но слышу, как Уэльс начинает злиться ещё сильнее.

— Нет… Остин, — я произношу его имя и в четвертый раз перечитываю то, что написано на листке. — Остин.

— Я уже понял, что меня зовут именно так, — его голос стал более мягок, и я решилась взглянуть в тёмно-карие глаза.

— Мистер Холланд, — спокойно произнесла я. — Это Ваши вещи. Мы привезли их из Вашей квартиры, — я постаралась подчеркнуть каждое слово.

— Они выглядят так, словно я был хреновым бегуном. Только не говорите, что у меня на носу чёртов марафон.

— Подбирайте слова, мистер Холланд, — ровно произнесла я, вздернув подбородок.

— Ох, простите, я ранил Ваши чувства, мисс Прайс? Тогда не смею Вас здесь задерживать!

В какой-то момент я бы действительно встала и ушла, но понимала, что его гневу есть объяснение.

Как должен чувствовать себя человек, потерявший память?

Возможно одиноко, подавленно…растерянно?

— Мистер Холланд, — мой голос заставляет его вздрогнуть, но не обернуться ко мне лицом, — я оставлю Вам Ваши документы, возможно, благодаря им, Вы сможете что-то вспомнить, — заканчиваю я, понимая, что в действительности это вряд ли произойдет.

Встаю с кушетки и, подойдя к нему ближе, кладу на прикроватную тумбочку половину из того, что ему следует знать.

— Я зайду к Вам завтра, мистер Холланд.

— Несказанно этому рад, — слышу в ответ, после чего открываю дверь палаты и выхожу в коридор.

Сегодняшний разговор оказался более продолжительным, чем вчерашний. Но судя по тому, что он начинает приходить в себя, смею предположить: мне ещё придется встретиться лицом к лицу с человеком, который обучался со мной шесть лет назад.

Перед тем как вернуться домой, мне срочно нужно было встретиться с Гэвином в новой квартире Уэльса и убедиться в том, что в его вещах не осталось ни одного напоминания о его прошлой жизни.

Именно поэтому мне пришлось проторчать в дамской комнате около пятнадцати минут только для того, чтобы вернуть на место накладной нос и отвратительно блондинистые волосы парика. Как только я закончила с данной процедурой и вышла из уборной, меня ждало ещё одно препятствие: общественный транспорт.

Быть незаметной — дело утомительное, в особенности в час пик.