Меня.

И сейчас, стоя на кладбище во втором часу ночи, я наблюдаю за тем, как его гроб медленно опускается в яму, рядом с могилой Элизабет Питерс.

Я думаю, похоронить его рядом с ней было правильным решением.

По крайней мере, он мне сам так сказал во сне в первую же ночь после того, как до меня дошло осознание, что его больше нет.

«Ты ведь обещал всегда быть рядом,» — шепчу я ему, пытаясь сдержать слёзы.

Гэвин робко улыбается, моей самой любимой улыбкой и протягивает вперёд руку, положив ладонь мне на сердце:

«Я всегда рядом. Вот здесь»

Накрыв его ладонь своей, я ощущаю неимоверное тепло в этом холодном мире.

И так было всегда, когда он был рядом.

— Джейд? — голос Остина вырывает меня из воспоминаний о своём собственном сне.

Я поднимаю голову, взглянув на бледное, измученное лицо, и мотаю головой, убедив его в том, что я не плачу. Просто…больше нет сил.

Он прижимает меня к себе крепче, от чего я утыкаюсь лицом в его шею и…ощущаю, как он вздрагивает. Снова и снова.

В горле образовывается ком, а голову покидают все мысли.

Он плачет.

Всхлипывает мне прямо в волосы, обжигая горячим дыханием мою щеку. Он держался слишком долго, но больше не смог. Как и я. Снова.

Окольцевав его спину, я прижимаюсь к груди, вдыхая приятный запах мужского парфюма. Он успокаивает, убаюкивает. Что-то теплое касается моей ноги, и я тут же опускаю голову, заметив рядом Губера. Жак еще с самого вечера отсыпается в машине.

— Я думаю, нам пора, мисс, — оповещает водитель, и как только я киваю, расцепив руки на спине Остина, появляется Виктор.

— Регистрация через час. Вам стоит поторопиться, — два хлопка по плечу Остина и сочувствующий взгляд в мою сторону.

Подойдя к машине, я в последний раз оглядываюсь на могилу Гэвина и подаюсь вперёд, присаживаясь на сиденье. Остин следует за мной, придерживая Губера за поводок, а Виктор садится на переднее сиденье, чуть опустив боковое окно.

Конец мая выдался слишком жарким.

— Что слышно о Купере? — интересуется Остин, расстегнув пиджак.

— Всё еще скрывается, — отвечает Виктор, взглянув на наручные часы. — Не думаю, что он высунется, ведь паренёк понимает, что ему светит срок.

Губер щемится между сиденьем и Остином, положив свою голову мне на колени, и грустно смотрит мне прямо в глаза. Кажется, он понимает, что постоянно кормившего его парня, и когда-то принёсшего его ко мне, больше нет.

Протягиваю руку, погладив его влажную шерсть, и всеми силами пытаюсь не расплакаться снова.

— Как долго ты будешь разбираться с этим?

— Думаю, не меньше месяца. Сам понимаешь, Чарльз хорошо постарался, прикрыв свою задницу.

Дальше я не прислушиваюсь.

Если бы моё “спасибо” что-то значило, я бы могла сказать его еще несколько раз Виктору. За то, что помог с переездом моим родителям, за то, что смог по-тихому заменить мне и Остину паспорта в крайний срок. За то, что предоставил нам работу и дом в Штатах, пока нас объявили в розыск в Англии.

Предатели.

Какая хренова глупость.

Но как бы то ни было, лучше нам исчезнуть из страны на год или два, пока будут вестись разбирательства по поводу смерти отца Остина и Элизабет. Со смертью Гэвина всё просто. Его убили, и это засняла камера.

Тёплая рука касается моей, что застыла на влажной макушке Губера, а затем холодные пальцы медленно сжимают мою ладонь, дав понять, что он рядом со мной.

Теперь и навсегда.

Конец.