Его заставило считать ты, что агент один и тот же и сохраняется, и разрушается потом.

Его заставило ты верить, будто смерть и жизнь, произведенье и распад в зародыше содержатся едином.

Напрасно ищешь подтверждений ты в животном мiрe: ты не найдешь там ничего, что бы для умственного взора хотя б уменьшило ужасное противоречие это.

Коль скажут, исходя из строгости вещественного строя, что зуб за зуб, а око будь за око, то почему же истина сия не станет нам полезной в духовном добродетельном укладе?

Пожертвуй жизнь свою, коль хочешь жизни причаститься.

Ее пожертвуй без остатка, если хочешь, чтоб жизнь тебе дарована была в единстве полноты своей.

Пусть ты свои пристрастия ослабил и даже перестал смотреть на радости свои, но жизни нет еще в тебе в единстве полноты.

Когда преодолеешь сей предел, не сможешь уж тогда смирять свое волнение посредством жертвоприношений, себя предостеречь не в силах будешь от святого утоленья.

Дух истины тебя не перестанет бичевать и, истязая, он толкнет тебя в пустыню.

И ты тогда провозгласишь народам: исправьте Господу пути.

Небесные, земные, вселенские господства, почтите человеческую душу, ведь Сам Господь грядет с ней обновить завет и сочетаться с нею новым договором мира.

Он ей открыл небесные архивы; она сокровищам там изумилась, что уготованы для человека мира.

Она там видела светильники рассудка, сияющие вечно, животворящие источники любви в их устремлении, что вечно, непрерывно.

Она там книги жизни рассмотрела, откуда черпались законы для народов.

Читала в них она историю племен ушедших, а также будущих и настоящих.

Вдыхала там она дыхание бальзама, который изливаем всякий день для исцеления болезней у людей.

Там видела оружие победы, которым суждено сразить врагов отчизны.

И возжелав, душа людская сегодня может в обладание войти сокровищницы этой, потребности своей и братьев повинуясь.

Душа людская, смиренно, покаянно устремляйся к Богу. И так ты обретешь дорогу, ведущую к любви и свету.

Затем ты, милосердно к братьям снизойдя, разделишь между ними сокровища Господни.

Пред нищим отворив сокровища златые, сумеете ли больше помышлять о нуждах духа, чем об усладах бренной оболочки?

Благодаря порывам этим, желаете ли вы ее облечь хотя б частично свободой и деяньем, которых лишена она из-за беды своей?

Хотите ли, чтобы, благодаря свободе, она бы средство обрела, как легче непрестанно славить Бога и возыметь обогащение в молитве?

Вот милосердья истинная цель: так милостыня может продвигать Господне дело.

Господь есть дух; желает Он, чтоб создаваемое вами одухотворялось.

И если милостыню вы творите, то, радуясь, у нищего просите за вас молиться.

Так просите вы больше за себя, чем вы ему монетой воздаете; и думаете о себе скорее, нежели о нем.

Однако менее свободен он молитве предаваться.

Труды же одухотворяйте, когда хотите, чтоб они во всем согласовались с правосудьем.

О, мифов толкователи, зачем вам утверждать, что в них сокрыт лишь ход небесных звезд с законами природы вещественной и бренной?

Какое соответствие тогда меж образом и отраженной вещью? Не бесполезно ли искусство аллегорий там, где видим превосходство мы его над собственным предметом?

И в случае таком, не перестанет ли аллегория сама собой являться? Увы, тогда она пребудет свойством, что действует прямолинейно.

И если бы возвысились вы вдруг к природы действенным началам, то все равно их знание и примененье останется неведомым профану!

Но новая превратность возникает: и мифология, и физика извечно пребывали в споре.

Чтоб быть доступной, мифология должна, по крайней мере, покоиться на действенных началах естества.

Однако физика никак не жаждет постигать начала, желая все создать посредством агрегатов.

Но разве есть единство, к которому возможно стало б приобщенье?

О, физика и мифология, способны вы взаимно примириться, отбросив всяк свою систему, возвысившись к ступени совершенной: вы обе там смогли найти бы ключ от собственной храмины.

Когда же завладеете ключом, используйте его благоразумно. Все искажения восходят к бренному истоку.

Все исправленья к чистому источнику ведут. Как без надзора высшего вам применять свои начала?

Что делаете вы, ученые невежды, когда живописуете законы нам начал образованья?

Из смерти вы составить жизнь стремитесь; и физику вы всю свою берете на погостах.

И чем заполнены все ваши кабинеты? Скелеты, трупы, коим тщитесь вы сберечь и форму, и расцветку, хотя животворящее начало оставило их навсегда.

И ваша мысль, не говорит она ли, что лучшая та физика, которая начала изучает, оставившие мертвые тела?

Но нет, по-прежнему вы бдите разрушительным и мертвым взглядом над каждым из предметов ваших умозаключений.

Его вы переносите на равнобедренный прямоугольник, который вы познать искали, поскольку нашли материальные соотношенья между своими результатами и результатами его сторон.

Хотя число, соотношенье верное с основой этой мы не получим никогда: когда бы мы познали их, смогли бы духов создавать.

И не достаточно ли счесть в двух средоточиях основу, которая бы попыталась соотношенье отразить, что отверзает неиссякаемый источник для ваших слез, для разуменья вашего и удивленья?

Но вы свой мертвый взгляд переносили на предмет, располагавшийся пред вами: и взглядом этим вы объяли даже слово.

О, высшее и отличительное свойство, для них ты только плод умноженья знаков ощутимых.

И языки для них – приспособление простое, вместо того, чтобы экспрессией являться, итогом бытия.

И разве они не ищут их происхождение в обычных наших отношеньях?

Хоть некогда вещалось этим господам: для сотворенья слова необходимо было слово.

Хоть видят способом каким все дети изучают языки, что существует лишь один закон, который задан и отмерен для всяких нужд и возрастных разрядов.

Материя, материя, какую пагубную пелену над истиной ты распростерла!

Как возрождением вошло в мiр дольний слово, сначала сделавшись доступнее для нас.

От семени оно могло лишь возродиться, как всякое растение; необходимым стало, чтобы оно свой собственный зародыш напитало, а тот бы произвел плоды средь человеческого рода.

Разрушьтесь, эшафоты ложных знаний, и обратитесь в прах: не сможете сопротивляться вы малейшему началу световому.

И разве не лучший способ помощь испросить – направиться самим отважно на место нахождения ее?

И не находится ли в действии она, которое питает силу?

Велик лишь тот, кто борется, и это единственное средство наслаждение познать.

Таков секрет первоначальный: чтобы подняться над невежеством и заблужденьем нашим, необходимо нам преодолеть самих себя.

И для того Господь нам посылает испытанья, чтобы молить Его мы обладали правом без ущерба, который мы себе наносим по слабости своей.

И если твое сердце полно Божеством, твори изустную молитву, которая предстанет выраженьем духа: она такой всегда должна была являться.

И если твое сердце окажется сухим до пустоты, держись тогда немой и умственной молитвы: она даст время сердцу твоему и средство его согреть и преисполнить.

Благодаря простым секретам этим, научишься ты вскоре познавать, какие существуют права души у человека.

Когда ее давила животворящая десница, чтоб выжать извращенье из нее, она затем опять свободное пространство занимала, благодаря естественной упругости своей.

Научишься ты вскоре познавать, какою обладает властью душа над воздухом, над звуком и над светом, и над господством тьмы.

Так бодрствуй же, пока не оказался среди погибели сынов. Они не могут ничего, хотя б тебя и убеждали, что обладают некой силой.