Гарри Поттер резко остановился. До какого места? Куда ему идти?

День Люциуса Малфоя был достаточно спокойным. Эльфы не дергали по пустякам, сын наконец-то собрался в Хогвартс и отбыл утром, Нарцисса решила заняться покупками, что растянется как минимум до вечера. У него было несколько часов отдыха перед бурей. Уже этим вечером все узнают, что Гарри Поттер не приехал в Хогвартс. И тогда начнется как минимум министерское разбирательство. Лорд и так рвет и мечет, а имя Поттера на первой полосе всевозможных газет… да, у него были лишь часы перед бурей.

— Люциус! Уже думал, что потеряюсь здесь и умру. Я чертовски голоден!

Или не было и этих часов.

Перед ним был Поттер со ссадиной на скуле и паутиной в волосах. И босиком. Для начала Люциус подумал о том, что лорд его точно прикончит. Потом — через пару секунд — уже о том, что если Поттера долго не кормить, то он становится раздражительным и излишне активным — даже если учитывать, что вся активность направлена на поиски еды.

— Мистер Поттер, что вы делаете в моем доме? — поинтересовался Люциус для приличия.

Гарри передернул плечами.

— Я ищу столовую, — ответил он. — Или кухню? Что посоветуешь?

Люциус несколько секунд молчал, прислушиваясь к старому особняку, а потом подумал о том, что все к лучшему. Можно будет сообщить лорду уже после того, как Поттер будет накормлен. Чем дольше его можно будет держать бодрствующим, тем больше вероятность, что опала превратится в фавор. В его неприятностях в последнее время был виноват один лишь Поттер. Поттер с чертовски соблазнительным Темным лордом в голове. Люциус не мог променять одного из них на другого. Кто знает, кто в конце останется?

Когда одна змея жрет другую, важно не выпускать из рук меч, чтобы отрубить голову победившей. Или же… запастись крысами, чтобы ее задобрить.

Поттер много болтал. Как обычно. Поттер держался к нему ближе. Тоже… как обычно. Если под «обычно» понимать историю, развернувшуюся при помощи легилименции и того, что Риддл не мог контролировать все. Люциус не понимал, как так получилось, что он был вплетен в иллюзию и как стал настолько близок с главным виновником ее создания. Гарри Поттер нуждался в общении. В семье. Но там у него уже была семья, и Люциус не был ее частью.

И они с Драко все еще терпеть друг друга не могли.

— Добби умеет готовить горячий шоколад? — беззаботно спросил Гарри, устраиваясь на стуле и поджимая одну ногу под себя.

Очки забавно спали ему на нос, но он и не думал их поправлять. Точно так же, как не собирался вынимать паутину из волос. Иногда мальчишка не замечал совершенно ничего, кроме того, в чем он был заинтересован. Как правило, это проявлялось в уделении внимания одному лишь слизеринцу, но сейчас за неимением оного Поттер переносил свои привычки на что-то другое.

— Вы отобрали у меня домовика Добби, когда вам было двенадцать, — просветил его Малфой, садясь напротив.

Гарри нахмурился. Разумеется, он не помнил ничего подобного. Добби всегда был домовиком Малфоев. Даже несмотря на его фанатичную любовь к Гарри Поттеру, которая родилась на пустом месте, но которая льстила.

— Правда? — уточнил он. — Зря. Он единственный домовик, которому я бы доверил готовить мне шоколад.

Через десять минут голодный Гарри Поттер глубокомысленно ковырял пасту с морепродуктами и с сомнением смотрел на зеленый чай в маленькой фарфоровой чашке и красное вино в идеально чистом бокале. Маг внимательно следил за ним, отмечая недовольно хмурящиеся брови, сжатые губы и пустой взгляд. После новости о Добби Гарри притих.

Он пытался вынуть из себя те воспоминания, которые были его. Те, которые помогли бы ему жить здесь. Те, которые помогли бы ему выжить до того, как он окончательно во всем разберется. Накатившая апатия тревожила. Было несколько вариантов: она помогала лучше думать, чего он раньше совершенно точно не замечал; он медленно понимал, что происходит. Шок притупил ощущения. Нет ничего удивительного в таких поворотах судьбы до тех пор, пока ты не понимаешь, чем это грозит. Особенно для Гарри Поттера. Гарри, который эвакуировался из дома в течение пяти секунд, если чувствовал запах гари и плавленого зелья удачи. Гарри, который видел, как хлещет кровь из горла аврора, попавшего под секо. Гарри, который учился если не непростительным заклинаниям, то противодействию им, на практике. Гарри, который всю жизнь провел под крылом того самого Джеймса Поттера, о котором с трепетом упоминал Министр магии.

Не провел.

Паническая атака обрушилась быстро и точно. Гарри судорожно втянул ртом воздух и сжал фарфоровую тарелку так, что она хрустнула. Боль от впившихся в руку осколков отрезвила ровно на секунду. Достаточно, чтобы отставить от себя все острые предметы и сцепить зубы, душа рыдания в зародыше. Он не должен.

Он помнил, как Лили поправляла ему одеяло, целовала на ночь и тушила свет. Он помнил, как Джеймс подарил ему первую метлу, самую лучшую из всех возможных — говорили, что профессиональные игроки в квиддич пользуются ей же. Он помнил, как объяснил Гермионе, почему чистокровные так отвратительно относятся к грязнокровкам и почему это слово фактически правильно. Помнил, как у него сжалось сердце, когда Кубок выплюнул его имя. Помнил, как он выиграл матч у Седрика и не мог удержаться от подколов на протяжении всего месяца, в конце которого пуффендуец едва не кидался в него авадой. Он помнил, как подсказал первокурснику, как пройти сквозь стену между платформами девять и десять.

Он помнил.

Это было.

Потому что если не было, то он…

Кто он?

Кто рассказал тебе эту жуть — магглы и серый Лондон?

Чудо всегда охраняет вход, в ливень, в пожар, в беду.

Нежно возьми за запястье страх, и назовешься Лордом,

тем-кого-страшно-и-называть всем, кто остался тут.

========== Глава 36,5 ==========

Наверное, он потерял сознание. По крайней мере, это ощущалось именно так. К горлу подкатывала тошнота, дышать было практически нечем, перед глазами то и дело маячили черные круги. Если он прав, то через несколько секунд все просто помутнеет, и он поймет, что с ним случилось, уже после того, как откроет глаза снова. Гарри очень надеялся, что Люциус смыслит что-то в оказании первой медицинской помощи. Сейчас у него не было ни сил, ни желания, ни времени, чтобы помочь себе.

Он помнил, как волна паники захлестнула его. Помнил, как воспоминания о нежных объятиях матери накладывались на жуткую изумрудную вспышку и произнесенное убивающее заклинание. Ему казалось, что он никогда не забудет об этом, но когда он почувствовал, что падает в темноту, то тут же растерял все глупые и совершенно не важные сейчас мысли. Он падал. Падал в…

Резкое падение выбило воздух у него из легких. Бок пронзила острая боль — кажется, он наткнулся на что-то острое. Он тут же разлепил тяжелые веки, смотря на то, что казалось ему острым, и с облегчением вздохнул. Это был всего лишь деревянный ящик. Ящик с выступающими углами. Точно такой же, как и все ящики. Единственное, что грозило Гарри - это синяк. Теперь все, что осталось — выяснить, что из себя представляет это место и как он сюда попал. Не мог же Люциус…

Конечно, Люциус мог, но не стал бы. Он же ему как отец!

Гарри взбодрился лишь на мгновение, спустя которое по его телу прошла дрожь. Как отец. Может ли он сейчас вообще произносить такое?

Сглотнув, Гарри поднялся на четвереньки, чтобы не рисковать, выпрямляясь сразу. У него все еще немного кружилась голова. Под ладонями оказалась глина или что-то очень похожее на нее. В полуметре от него на глину были выложены деревянные доски. «Повезло, что я не упал на них», подумал Гарри. «Даже отсюда вижу, что тогда все руки были бы в занозах, а я получил бы заражение какой-нибудь сомнительной бактерией. Потом пришлось бы Снейпа искать, чтобы он отпоил зельями».

Сделав над собой усилие, Гарри поднял голову выше, и наткнулся взглядом на чьи-то ноги. После этого он решил, что стоит подняться, даже если ему этого не хочется.