— Вы продолжайте, я жду, когда можно будет забрать Тома и взять его на прогулку до Ямы Смерти, которую вырыли дети полчаса назад. Продолжайте-продолжайте, все равно вы говорите обо мне, ничего нового я не услышу.
Том мог бы с этим поспорить, но вместо этого он подумал о том, что Гарри Поттер появился будто из воздуха. Тихо и совершенно незаметно для него и Дамблдора.
Том глубоко вздохнул.
— Гарри, — произнес он.
— Том?
========== Глава 35 ==========
Их последняя встреча с Волдемортом состоялась в ночь, когда Темный маг поцеловал — укусил, заявил права — Гарри. Она должна была стать последней в полном смысле этого слова, и она стабильно считалась таковой, пока Гарри учился, занимался глупостями и проводил время с Томом. И после, когда Гарри был вынужден готовиться к каким-то конкурсам в Румынии — которые позже обернулись совсем не тем, что он ожидал — он уже и думать забыл о Волдеморте.
Но какая-то часть него прекрасно знала, что все это время Волдеморт был рядом.
Эта часть заботилась о нем. Было бы ошибкой узнать про Волдеморта в один момент. Было бы ошибкой вспомнить, кто такой Волдеморт и что он сделал для Гарри. Не для священника, падкого на маленьких мальчиков, не для магглорожденных, не для будущих Пожирателей смерти. В конце концов, об этом всем лорд Волдеморт сам рассказал ему. Он никогда не упомянул бы о тяжелом детстве, о ненависти к отцу, о нервной и отчаянной любви к матери, которая умерла так не вовремя, оставив его совершенно одного. О том, как он ненавидел Дамблдора, отвернувшегося от него в школе, когда его презирал каждый сокурсник и некоторые учителя тоже. О том, как он стал великим и как осознал свое величие. Как приручил василиска. Как убил отца и подставил дядю. Как собрал Пожирателей, как повел их за собой. Как… получил известие о пророчестве.
Больше Волдеморт ничего не рассказал, и Гарри знал, что он избегал его не из-за поцелуя, а из-за того, что он может сказать.
Он не знал, зачем была предыстория. Но теперь Гарри понимал, что она была нужна ему как почва под ногами. Перед ним все это время был лорд Волдеморт. Мальчик, мечтающий о силе. Мальчик, льстящий и подстраивающийся под обстоятельства. Мальчик, приручивший василиска. И мальчик, приручивший Гарри Поттера.
— О, — ответил Гарри.
Том сказал ему, что он гораздо старше, чем Гарри думает. И о том, что все вокруг… чуть менее реально, чем Гарри думает. И о том, что Гарри думает не всегда сам.
Это было ожидаемо. Это была правда.
— Я должен был защитить тебя, — это единственное оправдание, которое Том произносит. — Это случилось, когда мои… его соратники напали на Хогвартс. Тебя не должно было быть там. Ты должен был быть с Дамблдором, но Северус Снейп предупредил его о глупости этого мальчишки, Малфоя. Разумеется, ты не сможешь предъявить ему это. Северус никогда не был мне верен, но он приносил ценные сведения. Он не мог врать мне. И это было единственной причиной, по которой я держал его рядом. Возможно, так было раньше. Во времена, когда я был реальным.
— Теперь нет? — коротко уточнил Поттер, не имея ни малейшего желания сводить все к шутке.
Часовой механизм просто грохотал у него в голове, но он не мог больше быть безучастным. Это означало бы не уход от информации. Это означало бы, что он отрицает её. Не принимает всерьез. Не верит. Не хочет… прекратить это.
— В тот день, когда я перестал быть реальным, мне было пятьдесят пять лет, — медленно произнес Том. — Даты должны были насторожить тебя, и я знаю, что так и было. Почему ты не спросил о них?
— Тебе было одиннадцать, — пожал плечами Гарри. — Ты так сказал.
— Ты не тот, кто верит сказанному. Почему ты не спросил?
— Потому что ты не рассказал бы мне.
— С чего ты…
— Ты не рассказал бы мне, — уверенно повторил Гарри. — Потому что я бы… я не знаю, как я бы отреагировал. Я и сейчас не знаю, как реагировать. Ты все это время… ты был моим другом. Ты… думаю, было не сложно заметить, что я влюблен. Хотел ли я, чтобы это прекратилось? Хотел бы я узнать что-то, что разрушило бы все? Хочу ли я узнать это сейчас? Нет, Том. Я хочу победить на этом дурацком слете, сыграть свой последний матч по квиддичу, подарить тебе снитч в память обо мне — потому что едва ли ты не переключишься на другого старшекурсника, как только я покину Хогвартс — стать аврором и работать вместе с моим отцом, возможно, после — отметить твое четырнадцатилетие, предложить тебе — какая же глупость, во имя Мерлина — встречаться со мной, и плевать, что мы уже полтора года это делаем… Ты должен это понимать, потому что ты только что сказал, что находишься в моей голове!
— Я не говорил, — коротко опроверг слизеринец.
— Тебе и не нужно говорить такие глупости. Ты сотни раз говорил мне это по-иному. Что еще за Дамблдор, который приносил тебе письмо из Хогвартса? Что еще за Нагини? А Фенрир? Ты же не считаешь меня идиотом?
— Я считаю, что ты не до конца понимаешь ситуацию. Не до конца помнишь, кто я.
Гарри подумал. Он сел на то место, где раньше сидел Дамблдор, и теперь внимательно всматривался в лицо Тома. Все еще серьезное. Лицо мальчика, которому скоро исполнится тринадцать. Так было безопасней. Так Гарри доверял ему. Так Гарри помнил, что он не всегда был тем, кого он считает чудовищем.
— Да. Я не помню. Я не знаю.
— Как я уже сказал, это случилось, когда Пожиратели смерти привели тебя к нему. Ты отнял у него тело, большую часть сил, ты глумился над ним, ты умудрялся выживать и ставить под сомнение его могущество. Тогда он решил, что не может убить тебя просто так, — Том вздохнул, смотря на колени Гарри, на которых лежали его руки. — Ты должен был умереть. Перед этим ты должен был страдать. Но очень сложно заставить страдать того, кто не воспринимает боль. Это было легко сделать. И это было то, что я должен был сделать.
Он помедлил, а после взял ладонь Гарри в свои руки.
— Я жил с тобой по меньшей мере пятнадцать лет. Твои родственники казались мне ангелами по сравнению с моими воспитателями из приюта. То, что ты обзавелся друзьями, как только пошел в Хогвартс, казалось мне несправедливым. То, что ты так бездарно тратил время на уроках на разговоры со своим дружком… с Роном, казалось мне надругательством над магией. А уж то, что ты умудрялся выживать благодаря везению..! — лицо слизеринца исказилось в гримасе презрения, но Гарри быстро понял, что едва ли он всерьез. — Я сделал тебя знаменитостью. Я открыл тебе дорогу в магический мир. Я совершенно не хотел этого, но так все же получилось. И ты, вместо того, чтобы быть благодарным и использовать свою популярность… Ты плакался своей сове!
— Я не… — возмущенно шикнул на него Гарри, но Том не менее возмущенно вскинул голову, оказываясь с ним нос к носу.
— Мне-то не ври!
Гарри замолк. Он не до конца осознавал, что происходит. Он понимал, что Том — Волдеморт, а Волдеморт — Том. Он понимал, что все вокруг не настоящее. Понимал, что даже если ему здесь живется просто прекрасно, ему придется оставить это место после их разговора. Но он не до конца понимал, что именно не настоящее. Возможно, где-то там, в мифическом настоящем, не существует Гермионы? Профессора Слизнорта? Василиска? Что именно было иллюзией? В чем именно Том врал ему?
Но он совершенно точно не помнил, чтобы хоть раз плакался Букле!
— Ты не можешь сказать сейчас любую глупость и заявить, что это я вру тебе, — отозвался Гарри, всматриваясь в темные глаза.
Это все еще был его мальчишка, и если он собирается говорить чепуху, то пусть хотя бы продумывает ее тщательнее. Том поджал губы.
— А ты не можешь отрицать все, потому что ты можешь просто не знать о чертовски важных моментах.
— О да, совы — вот самое важное в этом мире.
— Самое важное в этом мире — это ты, — устало произнес Том после секундного колебания. — Я никогда не испытывал отеческих чувств к кому-то, кроме змей. Но ты, слишком беззащитный мальчишка, понравился мне где-то на третьем курсе. Когда спас Сириуса. Я не терплю слабость. Я не терплю трусость. Мне пришлось выгрызать их из себя, чтобы достичь величия — которое ты наглым образом отобрал! — и я не собирался прощать тебе их. Но ты показал, что можешь быть храбрым. И я знал, что он просто не хотел увидеть это в тебе.
