— Мистер Поттер, мы едва ли можем позволить участвовать в слете второкурснику, — заявил профессор Слизнорт, как только Гарри отправился вписать свое имя и имя Тома в бланк.
— Едва ли? — переспросил Гарри с той интонацией, которая обычно присутствовала в голосе Лили, когда ее домашние мужчины заявляли, что изрытый внутренний двор, подозрительно смахивающий на поле боя с бладжером, едва ли их рук дело.
— Подумайте сами: на слете будет присутствовать большое количество самых разных волшебников, что может спровоцировать локальные конфликты. Вы же не хотите подвергать опасности мистера Риддла, который еще не знает достаточное количество защитных заклинаний? — уверенно ответил профессор Слизнорт, и Гарри задумчиво посмотрел на свое имя, уже вписанное в бланк. А потом поставил на его месте жирную кляксу.
— Тогда вариантов развития событий не так много, — беззаботно пожал плечами Поттер. — Наверное, вы сами сообщите профессору Дамблдору о том, что я не смогу поехать?
Разумеется, Гарри Поттер прекрасно знал, что как только директор узнает о том, что он решил отказаться от участия в слете, за ним тут же придет раздраконенная профессор МакГонагалл, чтобы выяснить, что за глупости Гарри Поттер творит на этот раз. И тогда Гарри собирался пожаловаться на профессора Слизнорта и получить разрешение взять с собой не только Тома, но и вообще все первые курсы, если ему захочется.
Том, когда услышал об этом, мрачно посмотрел на Слизнорта.
Когда Том мрачно смотрел на кого-то, кроме Гарри, этому кому-то тут же хотелось вырыть себе могилку и заказать цветы на нее с курьером. Дело было не в том, что у Риддла был какой-то особенный взгляд. Дело было в том, что он смотрел внимательно и вдумчиво. Так вдумчиво, будто твои кишки уже складывались в узор на ветках деревьев.
— Гарри, что за глупости ты вытворяешь? — возмущенно шикнула на него Гермиона, когда вписала свое имя и имя Драко.
Гарри глубокомысленно вгрызся в куриную ножку.
Таким образом, вечер Гарри провел, увешивая кальмара елочными шариками, в то время как остальные собирали вещи для того, чтобы в Румынии не быть замерзшими и старомодными одновременно. Поэтому, когда утром его разбудили стаканом ледяной воды — и рыбкой, плюхнувшейся на Тома, чем тот был крайне возмущен — гриффиндорец удивился. На него взирал с отеческой улыбкой Дамблдор, который хоть и подходил под определение «великовозрастной хулиган», но едва ли поливал бы детей ледяной водой. Скорее, водой подогретой, чтобы не добавлять мадам Помфри работы.
— Надеюсь, все ваши вещи уже упакованы, молодые люди, — произнес директор, и Гарри, вещи которого были, разумеется, не упакованы, с несчастными стонами поднялся с кровати.
Вместо того чтобы сделать то же самое, Том натянул одеяло до подбородка и нечитаемо уставился на Дамблдора.
— Будет вам, мистер Риддл, — подначил его директор.
Том не двинулся с места.
— Эм… профессор Дамблдор, наверное мы и сами… — неловко потер шею Гарри, не совсем понимая, почему Том так реагирует на директора.
Разве стыд показываться в минимуме одежды не должен распространятся лишь на тех, кого ты находишь привлекательным? Не может же Дамблдор быть привлекательным в глазах этого странного мальчишки? Даже если отбросить мысли о том, что Гарри уже как год считал его в полной мере своим странным мальчишкой.
Директор закатил глаза каким-то особенным способом — не сдвинув зрачки ни на миллиметр. Гарри просто почувствовал, что еще чуть-чуть, и тот их закатит, трагически вздохнет и скажет, что эти странности подростков у него уже в печенке сидят. Точно так же Гарри знал, что Том это тоже почувствовал, но это его совершенно не впечатлило. И если он мог играть в гляделки с директором сколько угодно, то Гарри не мог столько времени заниматься глупостями, и к тому времени, как у старого мага уже заслезились глаза, он успел не только одеться, но даже запихать метлу в чемодан поближе к мантиям и прочим нужным вещам.
— Мне стоит оставить вас наедине? — мрачно уточнил Гарри, когда понял, что на него совершенно не обращают внимания.
— Думаешь, Том согласится объяснить мне, что делает змея в школе, если ты выйдешь за дверь? — заинтересованно отозвался Дамблдор, и Гарри чересчур громко вздохнул.
Его облегчение было настолько явным, что Том бросил яростный взгляд еще и на него. Еще никогда его не ревновали к столетнему старику!
— Она безопасная, — реабилитировал Нагини гриффиндорец.
— Я не стану утверждать обратное, — кивнул Дамблдор, но не отвел глаз от слизеринца. — Но что змея делает в школе?
— Живет, — резко ответил Том.
Дамблдор принял ответ, но не смягчился. Сейчас он стал тем самым магом, к которому с опаской обращался сам Министр магии.
— Как долго она живет в школе, Том? И, что более важно, будет ли она расти еще?
Была причина, по которой Тому для того, чтобы скрыть Нагини, требовалось окопаться в одеяле по самый нос. Эта причина заключалась в двух словах: «она росла». Когда-то давно, год назад, Гарри мог уснуть и не заметить, как Нагини заползла бы на его грудь и устроила голову в кольцах. Теперь он просыпался уже в тот момент, когда она придавливала ему руку своими килограммами. Она росла. Том думал, что она вырастет не длиннее метра, но сейчас змея уверенно шла к метру и тридцати сантиметрам и грозила стать длиннее Гарри. Наверное, это должно было обеспокоить. Но эта же змея сворачивалась на руках Поттера в компактный шарик, любила проникновенно смотреть в глаза после плотного обеда и отмокать в ванной старост, поэтому он просто не мог воспринимать ее как нечто хищное и опасное.
— Все под контролем, — отрезал Том, и Нагини именно в этот момент показала заинтересованный язык из-под одеяла.
— Ты не можешь взять ее в Румынию, — категорично заявил Альбус, начиная расхаживать по комнате. — И, разумеется, я не могу позволить змее спокойно разгуливать по школе, пусть даже на каникулы останутся немногие. Не говоря уж о том, что в письме не было сказано о том, что ты имеешь право привезти с собой в Хогвартс змею.
— Я не получал письмо, — мрачно отозвался Том.
— Как же иначе ты мог узнать о Хогвартсе? — как бы между делом спросил Дамблдор, и Гарри нервно вздрогнул. — Конечно же…
— Вы пришли и рассказали мне все, что нужно.
Слова повисли в воздухе, и он стал вязким и неприятно холодным. Это было не то, что Том мог позволить говорить.
— Если вы продолжите игнорировать мои просьбы, то мы станем врагами, директор, — произнес он чуть позже, когда Гарри перестал считать секунды до чего-то жуткого. — В этом нет вашей вины, но, фактически, вас и вовсе не существует.
Гарри сонно зевнул. Они ехали уже несколько часов, и недавно удивительные маггловские машины ему уже наскучили. Разумеется, директор сообщил Слизнорту, что Гарри Поттер имеет право брать с собой любого человека вне зависимости от его возраста, факультета и вероисповедания. Тот даже заявился в гостиную Гриффиндора, чтобы сообщить сонным Гарри и Тому о том, что они должны собрать вещи прямо сейчас, чтобы воспользоваться порталом вместе со всеми. Гарри даже не успел поймать эльфа, чтобы вытребовать у него завтрак, и теперь слушал недовольное бурчание своего желудка, который еще и расстраивали не особо ровные дороги, по которым маггловские машины неслись как ужаленные.
— Том, — позвал Поттер и дождался, пока слизеринец поднимет голову от книги.
— Гарри? — завершил ритуал мальчишка, чтобы дождаться от него продолжения и вернуться к чтению.
Том постоянно читал. Сначала это были учебники, но теперь он к ним не прикасался. Обычно ему в руки попадали книги из Запретной секции, которые Том оборачивал пергаментом и склеивал скотчем по углам — к счастью, такие маггловские новинки до волшебников временами доходили — чтобы их внешний облик не слишком бросался в глаза. С некоторыми такой фокус не проходил — они начинали вопить, как только переставали видеть окружающую обстановку — но большинство смирно сносили все манипуляции с их обложками. Гарри предполагал, что это потому, что они чертовски любили Тома. Весь замок любил Тома.
