Но раз Люциус что-то скрывает, значит, самое время узнать, что именно.

— Ладно, не говори. Я заберу одну птицу и пойду сам спрошу у Малфоя.

Это тоже было не лучшее решение в его жизни.

Пронести в Хогвартс птицу было не особо сложно. В конце концов, во время обеда школа наполнялась сотнями сов, а в спальнях Гриффиндора вечно спала Букля. Самым сложным было найти Люциуса с павлином под мышкой. Перед этим пришлось трансфигурировать мантию в совершенно не подозрительный заплечный мешок и засунуть яро сопротивляющегося павлина туда. Дальше по плану — пересечь Большой зал, справедливо полагая, что Люциус окажется за преподавательским столом. А после, обнаружив Большой зал совершенно пустым, немного подумать и открыть незаметную дверцу за преподавательским столом.

Гарри еще никогда не был в этом месте. В Хогвартсе вообще было довольно мало мест, в которых он никогда не был, и чаще всего это были самые скучные места, в которых никто никогда не бывал. Кабинет Прорицаний, заброшенные кабинеты на первом этаже, загон для флоббер-червей… И комнатка за учительским столом. Гриффиндорец предполагал, что там находится какой-то коридор, по которому учителя попадают за свои столы — ведь не могут же они пересекать зал, как все остальные студенты? — и было бы умно поискать Люциуса там. По подсчетам Поттера, ужин закончился недавно, и если поторопиться, то можно добраться по этому коридору до комнат Люциуса — исключительно официальных, потому что ночевал он в Малфой-мэноре, и Гарри ни за что не признался бы, если бы у него спросили, откуда он это знает — без лишних свидетелей.

Но все пошло не по плану с самого начала. С того момента, когда коридор для учителей оказался вовсе не коридором.

Опустив мешок с птицей на пол, Гарри огляделся. Посмотреть здесь было на что. В громадном пространстве умудрялись собираться стайками длинные стеллажи, высокие стенды, больше похожие на прикроватные тумбочки. На стеклянных полках рядами стояли кубки, в рамках висели грамоты, написанные золотыми чернилами вперемешку с изумрудными, которыми так любила пользоваться профессор МакГонагалл. Несомненно, это место было больше, чем просто коридором. Здесь летучие мыши вроде Снейпа хранили награбленные у крестьян богатства?

Гарри подошел ближе, разглядывая имена и комментарии к ним. Первым ему на глаза попался квиддичный кубок. Скорее всего, потому, что в первую очередь Поттера интересовали зрелищные и золотые вещи.

«Джеймс Поттер. Охотник»

— Он и сюда умудрился попасть, — весело буркнул Гарри. — Думал, Филч разбил все его награды за его разбитое сердце и попорченные нервы.

Следуя по часовой стрелке, Гарри рассматривал другие награды, и скоро понял, что находится в том самом Зале трофеев, о котором часто — или, по крайней мере, не редко — говорила ему Гермиона. Кажется, и награда Гарри была здесь. Он же был самым молодым ловцом, это должно было как-то поощряться!

Но квиддичные кубки совершенно подло закончились, и Гарри наткнулся на что-то, похожее на средневековый щит. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это была позолоченная — или и золотая, кто знает, каких результатов добились алхимики в их вечном стремлении делать золото из всякой гадости — медаль весьма странной формы. И самое любопытное в ней — имя.

«Том Марволо Риддл награждается за особые заслуги перед школой».

— Я совершенно не удивл… — покачал головой Гарри, не собираясь никак комментировать это, потому что Мерлин его знает, за что Тому могли дать награду — это был один из тех запретных вопросов, которые он избегал задавать даже себе — но резко замолк, когда его взгляд наткнулся на две точно таких же медали рядом.

«Гарри Джеймс Поттер награждается за особые заслуги перед школой».

«Рональд Билиус Уизли награждается за особые заслуги перед школой».

— И за какие такие заслуги? Избавление от Амбридж? Это действительно была неоценимая услуга…

— Вы прикончили василиска, Поттер, — раздался лающий голос Грюма из-за спины, и Гарри едва не подпрыгнул.

Он понятия не имел, как аврор подобрался бесшумно с его-то деревянной ногой, вечно стучащей чудовищно громко. И точно не знал, почему он всегда говорил так угрожающе. Нужно было благоразумно поздороваться и с ним и быстро ретироваться в другое место, а сюда вернуться ночью. Но игнорировать подобное заявление было верхом глупости.

— Я прикончил Квирелла, Рон — если только Кормака на поле недавно, так что не думаю, что где-то между этими событиями затесался василиск, — отозвался Гарри, мельком вспоминая, что василиск показался ему беззащитной и приятной в обращении животинкой, и уничтожить его в обход Тома он явно не успел.

— Приди в себя, Поттер! — рявкнул Грюм, внезапно выходя из себя. — Тебе было двенадцать, когда ты расправился с тварью, выпущенной Волдемортом. И тебе был всего год, когда он попытался тебя убить и потерял тело и всю свою силу. Ты должен бороться, как боролся все годы до этого, потому что мы все ждем от тебя…

— Поттер, что за балаган ты здесь устроил?!

Гарри, пораженный сразу двумя криками, нервно отступил к стене, нашаривая палочку в кармане. К счастью, в дверях в Зал трофеев стоял Филч, и сейчас он казался самым милым и безопасным существом на планете, в то время как Грюм явно сошел с ума.

— Согласен на все отработки, ведите прямо к профессору Снейпу, мистер Филч, — поспешно сдался Гарри, боком отодвигаясь от хватавшего ртом воздух Грюма.

— И мешок свой забери, — велел завхоз, сейчас поразительно не склонный к длительным переругиваниям. — А ты, известнейший аврор, убедись, что твердо чувствуешь почву под ногами. Хогвартс — не твой дом.

Грюм казался Гарри странным. И беспомощным.

Его комплекция и сила голоса позволяла сказать все, что угодно, и добиться всего, чего угодно. Но сейчас он только молчал и панически глотал воздух ртом, и Гарри понимал, что это была одна из причин, почему Грюм не зажал его в коридоре в любое время суток и не высказал все, что хочет. Ему было не позволено. Как и кем — вопросы второстепенные и не требующие ответа. Зачем — вопрос иного толка, точно такой же, как и вопрос Дамблдору о том, как же он не заметил талантливого ученика Тома Риддла пятьдесят лет назад. Гарри не собирался его задавать.

Он не совсем понимал причину, потому что обычно «Гарри Поттер» и «раскрытие всевозможных тайн» — это синонимы, которые готовы слиться в одно слово. Но сейчас ситуация была иной. Сейчас Гарри Поттеру хватало тайн. Этот год был достаточно насыщенным, чтобы он просто хотел закончить его с миром. И в процессе не испортить отношения с Томом, чтобы летом была возможность забрать его к себе на целых два месяца, когда влияние гриффиндорцев и всех остальных студентов можно было бы смело округлять до нуля. Поэтому Грюм с его теорией заговора и Волдеморт с его снами — которых не было уже несколько дней — не интересовали Гарри от слова совсем еще как минимум пару лет.

Филч не стал передавать его на руки Снейпу, и Гарри поспешно повернул в другом направлении, подальше от профессора зельеварения, завхоза и странных авроров. Направление было верным, потому что через несколько минут он наткнулся на Тома, который хоть и не был конечной целью путешествия с павлином на плече, но зато был желательной целью.

— При…

— У тебя в мешке что-то живое? — строго спросил Том, и Гарри, закатив глаза, кивнул; Том умудрялся замечать совершенно неважные вещи и придавать им смысл.

— Мы не виделись целый день, ты неправильно расставляешь приоритеты.

— У нас будет достаточно времени рассмотреть друг друга вечером, и не факт, что к тому времени это что-то за твоей спиной останется живым. Что это?

Павлина пришлось достать, и тот вытащил голову из мешка с тихим рычанием. Они с Томом уставились друг на друга своими блестящими темными глазками, и Гарри тряхнул головой, пообещав себе больше никогда не сравнивать человеческие глаза с глазами птицы.

— Все? Ты доволен?

— А он обязательно должен быть живым? — осведомился Том, осматривая довольно жирного павлина.