— Джеймса нет, я за него! — отвратительно бодро заявил Гарри, отдавая честь.

— Если он собрался доверять свою работу малолетнему ребенку, то он может с ней попрощаться, — равнодушно отозвался аврор, старательно игнорируя желание дать Поттеру подзатыльник и выгнать его со стола.

— Злой ты, — оценил Поттер. — Я ненадолго за него. Отец пошел проверить, был ли недавно какой-то темный маг, из которого обязательно нужно вытащить подробности его злодеяний.

— Не было, — без раздумий отозвался Итан. — Он просто хотел от тебя избавиться, смирись.

— Не ревнуй меня к моему отцу, — совершенно не обиделся Поттер. — Моя мама гораздо более конкурентоспособна.

Итан молча взмахнул палочкой, заставляя бумаги перекочевать на диван, и внезапно понял, что с дивана раздается недовольный писк. Он тут же посмотрел на него, собираясь увидеть хотя бы какого-то шпиона-невидимку, которого можно будет использовать как возможность убраться подальше от Гарри Поттера на неограниченное количество времени. Но концепция шпиона-невидимки оказалось провальной, как только Итан разглядел под ворохом бумаг темные волосы и не менее темную мантию.

— Надо смотреть, куда левиосу направляешь, — авторитетно прокомментировал Поттер, и его заклинание вновь разбросало все бумаги по кабинету. — Твое достоинство не слишком пострадало?

С дивана на Итана недовольно смотрел синеглазый мальчик, недовольство которого выражали лишь глаза. Все остальное лицо выражало крайнее смирение и снисхождение одновременно.

— Мне стоило быть заметнее, — сказал мальчик и улыбнулся.

Итан подумал о том, что это получается у него чертовски неумело, но вместе с тем выверено и притворно.

— Еще один посторонний в кабинете глав? И правда, тебе стоило быть позаметнее, иначе я мог бы тебя прикончить, — согласился аврор, смерив Гарри Поттера мрачным взглядом. — С каких пор это позволено? Утверждено у самого министра?

— Утверждено у Люциуса Малфоя лично, — пожал плечами Гарри.

— С каких же пор он стал первым человеком в Министерстве?

— В Англии, — нагло поправил Поттер. — В любом случае, не надейся, что получится из-за этого предъявить что-то Джеймсу. Он гораздо более халатен на заданиях, чем на рабочем месте.

— Это я тоже всегда учитываю, когда готовлю прошения о его увольнении, — кивнул Итан.

Он снова посмотрел на смирно сидевшего мальчика и совершенно не смирно сидевшего Гарри и очень сильно захотел, чтобы один Поттер заменился десятью такими синеглазками. К несчастью, Мерлин был глух к страданиям своих соотечественников, поэтому Гарри Поттер остался сидеть на столе Итана, мальчик остался сидеть на диване, а Итан ретировался под предлогом строчного обучения новичков.

— Аврорат не совсем такой, каким я его себе представлял, — сказал Том после того, как за аврором закрылась дверь.

— Не составляй о нем мнение сейчас. Как начну работать, покажу тебе больше, — пообещал Гарри. — Не все, пожалуй, в Отдел Тайн заскочить не получится. Но не то, чтобы там было на что смотреть.

— Отдел Тайн?

— Ничего особенного, маховики времени крутятся, шарики пророчеств наводят магическую атмосферу. Они как наши шляпы. Похожи ли бы мы были на волшебников, если бы у нас не было больших черных шляп?

«Пророчества — это весьма неплохо», подумал Том.

Преподаватель из Джеймса был отвратительный. Примерно поэтому его даже не подумали звать на должность преподавателя ЗОТИ, несмотря на то, что он был практически лучшим в этом.

Еще в детстве умудрился вживую пообщаться со всей возможной нечистью — дементоров только обходил стороной до поры до времени — курировал своего друга-оборотня, держал в доме магическое существо третьего уровня по классификации Министерства Магии и по личной классификации Гарри Поттера как «эта птица сожрет все, что кажется ей съедобным, и ей плевать, будет ли оно активно сопротивляться».

И в этот раз он тоже показал себя не с лучшей стороны.

— Пап, ты сломал ему шею, — поделился наблюдениями Гарри, отнимая ладони от глаз Тома.

Тот мелко дрожал, и Гарри очень сомневался, что от страха. У Риддла были совершенно сумасшедшие чертики в глазах до того, как Гарри совершенно инстинктивно закрыл их ему, чтобы не дать увидеть нечто лишнее. Так и поступают заботливые родители, когда их дети натыкаются на телевизионный канал с совсем не детскими передачами.

— Спасибо, что уточнил. Понятия не имел, что написать в рапорте, — кивнул Джеймс, засовывая палочку в совершенно дурацкую кобуру, которая была призвана помешать ее поломке; кто знает, какую позу придется принять при падении на задании.

— Я в курсе, что он совершенно бесполезен, но как насчет мира, добродетели и всепрощения?

— Всегда можешь начать снимать фильмы для детей, когда устанешь от реального мира, — ответил Джеймс, а потом заметил состроенные Гарри жуткие глаза, упрямо косящие на Тома. — А… тебе же ребенка надо воспитывать?

— Как вовремя ты заметил, — протянул Гарри, не обращая внимания на попытку слизеринца возразить.

— Тогда да, — согласился аврор, подходя к Тому и садясь перед ним на корточки. — Мир, добродетель, всепрощение. Не будь как я, если не хочешь попасть в Азкабан.

— Хороший мотиватор, можешь отдохнуть, — одобрил Гарри.

Том толком не обратил внимания на их слабую попытку разыграть спектакль, чтобы отвлечь его от того, что произошло. На его глазах только что убили темного мага. Темного мага, прикончившего тридцать одного маггла, трое из которых — дети, двое — женщины и остальные — мужчины разных возрастов. Всех с особым зверством и с применением таинственного круциатуса, о котором Тому говорили все, которым каким-то чудесным образом владел он, но который оказывал на всех весьма неопределенное воздействие. Нужно будет уточнить у Гарри это вечером. Как только он перестанет трястись над его душевным состоянием.

Вообще, Гарри и не пустил бы его смотреть на подобное, если бы маг с самого начала был под подозрением как убийца. Джеймс пришел в кабинет, чтобы объявить, что если они хотят увидеть методы развязывания языка сообщнику, который стоял на стреме, но не участвовал, то они вполне могут это сделать. Гарри решил, что это неплохой вариант и Тому будет полезно посмотреть. В конце концов, он же обещал ему показать аврорат, работу отца и свою будущую работу. Вот только все пошло не совсем так.

Простые практически безболезненные методы вроде психологического давления не дали эффекта, и аврору пришлось несколько усилить напор. Так, что хитросплетение из пыточного и подчиняющего заклинания весьма интересно повлияло на мозг сообщника, стоящего на стреме. И для Джеймса оказалось внезапным то, что он оказался чертовски говорливым серийным убийцей, добровольно запершим все воспоминания об этом весьма неприятным способом. Скорее всего, говорливость была побочным эффектом работы над мозгом, точно так же как его смерть стала побочным эффектом импульсивности Джеймса.

И невольно всколыхнувшееся чувство удовлетворения в груди одиннадцатилетнего Тома Марволо Риддла было, пожалуй, побочным эффектом Гарри Поттера, для которого флирт являлся исключительно попытками произвести впечатление.

Гарри несколько смущала задумчивая полуулыбка, обосновавшаяся на губах Тома после посещения аврората. Она мгновенно гасла, когда поблизости был кто-то из родственников Поттера, точно так же как гасла и при других посторонних, но Гарри видел ее, когда они были одни. А одни они были часто.

Раньше он проводил столько же времени с Беллой, но теперь та упорно выпрашивала у Сириуса дракона или же на худой конец фестрала — раз уж Гарри подарил ей на Рождество седло и намордник — и редко показывалась ему на глаза. Теперь был Том, и Гарри был несколько обескуражен, хоть и рад. В Хогвартсе они тоже часто были вместе, но едва ли хоть раз говорили о чем-то кроме магии, эссе, квиддича и прочих школьных вещей.

И не то, чтобы им было о чем поговорить. «Ему одиннадцать, ты должен беречь ему психику», подсказывала Гарри совесть. Тому больше ничего не подсказывало, поэтому к вечеру четвертого дня он забрался на кровать с важным видом — что было проблематично в рубашке, которая больше в три раза, свисает с узких плеч и упорно старается задраться до бедер.