Он почти успевает. Раковины разъезжаются в стороны, открывая совершенно черный вход, и Том почти упрашивает себя прыгнуть, когда его плеча касаются сильные и ледяные пальцы. Том отчаянно рвется в сторону, и мантия спадает с него. Мир перестает быть серебристым, мир перестает быть безопасным, когда мантия-невидимка падает на пол слишком далеко от входа в обитель змея, чтобы Том мог потянуться за ней, и слизеринец оступается. Он успевает только сгруппироваться, чтобы покатиться по каменным стенкам не вниз головой, и за рвано бьющимся сердцем слышит, как шум удваивается — не только он катится вниз. Но на этот раз все играет против Тома — он маленький, а значит кто-то покрупнее разовьет скорость быстрее. Если василиск опоздает или…

Том не хочет думать о том, что ему придется преодолеть еще одну дверь и колоннаду каменных змей. Даже сейчас, когда он на волосок от смерти, их взгляды кажутся ему самым ужасным, что может случиться этой ночью.

Том падает неудачно — ногу пронзает тупая боль, и мальчишка готов поклясться, что теперь будет передвигаться в несколько раз медленнее, если вообще сможет встать. Кости мертвых грызунов впиваются в руки, только-только зажившие после прошлого визита в это место, но Том почти не чувствует этого — за него телом управляет адреналин, и он быстро вскакивает, отпрыгивая в сторону. В метре от него кости разлетаются в стороны, и Том наконец-то видит очертания невидимки в поднявшейся пыли. Невидимка маленький, скрюченный и полный, и Том понятия не имеет, как такой человек умудряется так быстро передвигаться. Точно так же Том не понимает, как он может быть таким чертовски сильным. Как он стал невидимкой — вопрос третьестепенной важности.

Том потерял несколько драгоценных секунд, и понял он это только тогда, когда невидимка резко вскочил на ноги и кинулся к нему. Паникуя, Том позволил себе еще раз причинить невидимке боль, и кинулся к двери со змеями. Она поддалась на этот раз быстрее, чем раньше, и Том на секунду замер.

Он мог закрыть ее и оказаться в безопасности. Она открывалась лишь змееустам, и невидимка не смог бы проникнуть внутрь. Том мог бы переждать ночь здесь и узнать у василиска, есть ли другой путь на поверхность, а потом рассказать обо всем Дамблдору. О том, что дети в опасности уже в двукратном размере — вернувшийся невидимка и голодный змей — и что будет неплохо отправить всех по домам и изучить школу на предмет еще чего-нибудь смертельного…

А мог распахнуть дверь пошире, приглашая, и кинуться к статуе Слизерина, стараясь не смотреть на колоннаду каменных стражей. Том выбрал второй вариант.

Нога саднила и сокращала скорость, и Том боялся, что просто не успеет. А когда он все-таки оказался на каменной площадке, его ужаснуло другое. Василиска не было. Он был один.

Невидимка не спешил на этот раз. Или испугался боли, или понял, что жертва сама загнала себя в ловушку. Том слышал неспешные шаркающие шаги и неосознанно отступал подальше к воде. Раньше он не всматривался в воду, но сейчас та была совершенно черной. И дело было не в недостатке освещения — магия этого места заставляла вспыхивать факелы, расставленные по стенам и непонятно как не отсыревшие — а в том, что дно было… а было ли оно вообще?

Рядом с Хогвартсом было озеро, в котором — по легендам, передающимся от одного ученика к другому — плавал самый настоящий кальмар. Том сейчас находился в самом чреве замка. И, возможно, под ним сейчас тоже было озеро. Бесконечно глубокое озеро, по водам которого он спокойно ходил, когда они горели.

Слыша шаги совсем близко, Том шагнул назад, но его нога резко провалилась в ледяную бездну — воды готовы были навсегда поглотить глупого мальчишку, возомнившего себя их хозяином.

Слизеринец запаниковал, беспомощно хватаясь за воздух, но паниковать еще было слишком рано — ледяные руки схватили его за запястье, больно сжимая и рывком выдергивая из воды. Он не был рад внезапному спасению. Он был в ужасе.

— Хозяин талантливый даже когда молодой, — внезапно затараторил чей-то высокий и скрипучий голос. — Такая честь, усмирить хозяина. Лорд Волдеморт будет доволен. Мой лорд оценит помощь своего верного слуги. Я знал, что буду полезен.

Том не сразу понял, что источник голоса прямо перед ним. Этот голос был не таким, какой должен быть у сильного и быстрого существа, но точно таким, какой будет у маленького и сгорбленного человечка, которого Том увидел в пыли. Этот голос не пугал. Пугало что-то другое. Возможно… мелькнувшее имя?

— Что ты хочешь сделать?! — выкрикнул Том, и пальцы на его запястье слегка разжались, как будто их обладатель опешил и даже испугался очнувшейся жертвы.

— Замолчи! — крикнул невидимка в ответ, и Тома дернули вверх, сжимая ледяные руки поверх его шеи.

Том судорожно схватился за них, пытаясь ослабить хватку, пытаясь снова сделать больно этому человеку, пытаясь оттянуть события хотя бы ненадолго, хотя бы до появления василиска, хотя бы до…

Вода резко всколыхнулась, и показалось громадное тело змея. Хватка невидимки мгновенно ослабла, и Том отшатнулся, падая на каменные плиты. Невидимка тут же кинулся к нему — Том больше услышал это, чем почувствовал — но василиск был в сотню раз быстрее. Том прижался к камню, и клыки змея мелькнули совсем недалеко от него. Сначала слизеринец услышал только хруст. А после из ниоткуда брызнула кровь.

Василиск не стал раздирать свою пищу еще сильнее, он сделал несколько резких движений, подбрасывая невидимку вверх и заглотил его целиком, усиленно проталкивая вниз глотке. Том тупо смотрел на это, прикасаясь к испачканной в алой жидкости щеке.

Кровь была вязкая и соленая на вкус.

Василиску потребовалось мало времени для того, чтобы закончить с поглощением. Как только невидимка — хотя, уже было не особо важно, видим он или нет — оказался достаточно далеко внутри, старый змей счастливо затих. Он не менял позы несколько минут, а после сместил голову так, чтобы смотреть на Тома. Он ничего не сказал ему, но благодарно прикрыл глаза. И Том понял, что просто не имеет права сейчас показать, что залитое кровью лицо имеет для него хоть какое-то значение.

Мягкий перестук амулетов едва ли помогал уснуть, но зато помогал думать. Гарри развешивал их просто потому, что они всегда висели и у мамы в лаборатории, и у отца в кабинете. Наверное, думал Поттер-младший, если им эти штуки помогают, то и ему должны помочь. Они действительно помогали. Но едва ли мысли приходили те, что нужно, а не те, что хочется.

Гарри заснул гораздо позже, чем собирался, и все потому, что он упорно подавлял в себе желание сорваться и пойти к Тому. Причин было уйма: первая и самая важная — Гарри хотел пойти к Тому. Конечно же, учителя не поощряли такое соседство, более того, они упорно осуждали его, но и лезть к ученикам в постель не могли. Это сильно упрощало дело. Тем более, еще ни разу однокурсники Тома не жаловались на соседство с самим Поттером, и не важно, что соседствовал он совсем не с ними.

Но Гарри все-таки справился с собой, и уснул хоть и позже, чем хотел, но уснул. И понял, что получилось у него так себе: перед ним был лорд Волдеморт. Они были больше не в атриуме, но диван все-таки занимал большую часть окружающего пространства, и Гарри не стал дожидаться разрешения для того, чтобы улечься на него полностью и удобно устроить голову на подлокотнике. Во сне ему тоже хотелось спать.

— Мы закончили на втором курсе, — напомнил лорд, и Гарри понял, что прекрасно помнит, на чем они закончили, хотя совсем недавно — не во сне — не знал даже имени мага.

— Мы будем встречаться только ночью? — уточнил Гарри, похлопав по дивану рядом с собой; Волдеморт смерил его оценивающим взглядом, но все-таки сел, упираясь поясницей в грудь Поттера.

— Еще некоторое время. Все остальные пути для меня пока закрыты, — ответил он, и Гарри услышал в его голосе совершенно не скрываемое раздражение.

— Звучит не особо позитивно. Не стоит так переживать из-за сказок, если что. Мир не рухнет, если я их не послушаю.