Но Эль? Как она могла строить в отношении его свои планы, если знала, что он из себя представляет? Приходилось признать, что она ведет какую-то свою игру.

Да, он впервые не зависит ни от кого, кроме себя. Когда он, по сути дела, отстаивает именно свои интересы, а не тех, кто послал его в бой. Это странное чувство свободы отнюдь не пьянило – оно пугало. Настолько, что он запретил себе думать о том, что происходит и сосредоточился на окружающем мире.

Судя по состоянию луговины, по которой они шли, пока Проигратель «отдыхал» у Эль, лето перевалило на вторую половину. Цветов было мало, трава стала ниже и тоньше. Буйно росли сорняки, местами вымахавшие по пояс. Вода в канале зацвела, по поверхности тут и там плавала тина и, несмотря на тепло, лезть в воду не хотелось. В затылок дышала близкая осень. Еще недели две-три – и все, конец. А он, выходит, почти полтора месяца провел в четырех стенах… Нет, ему и раньше не доводилось летом куда-то выезжать – постоянно не хватало денег. Он то сидел без работы, то только-только устроился и в угаре не замечал, что происходит вокруг. А сейчас…

Со стороны центра пролетели еще два геликоптера, и Проигратель сжал руку Аллы:

– Спокойно. Это опять мимо.

– Почему вы так думаете? – девушка бросила на него пугливый взгляд.

– В последнее время ты ничего такого не замечала? – вопросом на вопрос ответил он.

– Чего «такого»? И где?

– В городе. В мире. В новостях не сообщали ничего важного, странного?

– Я новостные каналы не смотрю, – призналась девушка. – У меня только сериалы и… так, по мелочи… – он скептически хмыкнул, и Алла призналась торопливо: – Хотя мама говорила, что якобы что-то такое объявляли. Призывали население к осторожности и просили не паниковать, а военнообязанным быть готовыми явиться на сборные пункты. Но у нас в семье только я и мама, нас это не касается… Но я сама несколько раз слышала сирены и видела военные машины, – словно извиняясь, добавила она. – А однажды половина улицы Труда оказалась перекрыта. Мне на работу пришлось добираться окольными путями. И у Стаси – это моя подруга и коллега – как-то раз на улице стреляли.

– Значит, в городе неспокойно. В каком районе живет твоя Стася?

– Приреченском.

Он кивнул. Именно Приреченский район был ближе всего к Периметру. Если прорыв действительно имел место, то немудрено, что нечто начало просачиваться именно в том направлении.

– А твой дом где?

– В Новоселках… И я еще раз хочу напомнить, что мы с вами пока не переходили на «ты»!

– Извините, – он даже отодвинулся немного. Теперь они шли, как школьники – на расстоянии вытянутой руки. – Я забылся. Больше этого не повторится.

Двое стояли перед третьим, опустив головы.

– Итак, вы его упустили? – промолвил он.

– Да, кэп. Но…

– Как это получилось? – перебил тот.

– Сами не понимаем, – двое переглянулись. – Он буквально сквозь пальцы у нас просочился…

– «Сквозь пальцы»… Если это он, он не мог просочиться никуда. Он должен был оказаться у вас в руках, если…

– Виноваты, кэп. Больше этого не повторится!

Четверть часа спустя они вышли на кольцевую автостраду и, пройдя мимо транспортной развязки, остановились возле супермаркета. Здесь было необычно пусто – на стоянке перед супермаркетом ожидали всего три машины, из них одна патрульная. Проигратель невольно прибавил шаг, стараясь побыстрее миновать опасную зону, хотя и сомневался, что патрульные заинтересуются двумя пешеходами. Отсюда была прямая дорога к окраине – метрах в двухстах от поворота к супермаркету уже стояли жилые дома. Дорога круто уходила вверх, и Проигратель, поколебавшись, зашагал по обочине. Алла послушно топала за ним. Она немного отстала и еле передвигала ноги, но молчала. За последние несколько минут между ними не было сказано и двух слов.

– Я устала, – вот все, что сказала девушка, когда они миновали крайние дома и оказались на узкой улочке, где вплотную друг к другу стояли старые здания. – Куда мы идем?

– В город.

– Мы пришли, – Алла изо всех сил старалась говорить спокойно, но в голосе уже проскальзывали истерические нотки. – Я устала. У меня болят ноги. И я… я бы чего-нибудь съела или…

Им действительно надо было где-то остановиться, чтобы обдумать план действий. Проигратель огляделся. На углу ближайшего дома заметил вывеску «Кафе Визит».

– Пошли.

Внутри было пустовато и сумрачно. Несколько столиков, барная стойка, относительно небольшой выбор напитков и блюд. И посетителей было примерно столько же. Во всяком случае, можно было выбрать, какой из трех пустых столиков занимать.

– Бери, что подешевле и попроще и расплачивайся только наличными, – распорядился Проигратель, направляясь к столику, который был равноудален и от выхода, и от подсобных помещений.

– Почему?

– Если расплатишься кредиткой, уже через несколько минут контролеры и полиция будут знать, где ты находишься. Мы не успеем даже доесть заказ, как тебя повяжут. И меня заодно, на всякий случай. Не забывай, ты в бегах!

– В бегах, – голос девушки дрогнул. Она, кажется, до сих пор не поняла, насколько все серьезно.

Ее наличных хватило на два гамбургера и два чая. Сделав глоток и отставив горячий стаканчик в сторону, Проигратель скользнул взглядом по окну, высматривая машины и прохожих. Кроме патрульных у супермаркета, им пока не попалось на глаза никого и ничего подозрительного, но он чувствовал, что его везение на исходе.

– Что же нам делать? – промолвила Алла. – Ну, пришли мы в город, а…

– Помолчи, пожалуйста, – нетерпеливо бросил он. – Дай подумать.

– О чем?

– Что нам делать дальше.

– И что именно?

– Не знаю. Нас будут искать. Нас уже ищут, – он без особого усилия отогнал мысль об Эль. Эта женщина ни перед чем не остановится, чтобы достичь своей цели. – Рий – это тот тип, что был за рулем! – нас не бросит…Другой вопрос, что он понятия не имеет, где мы находимся в настоящий момент и куда собираемся отсюда уходить. Но нас найдут. Главное, продержаться на свободе до этого момента.

– На свободе? – его собеседница подавилась куском гамбургера.

– Да. На свободе. И, естественно, живыми и невредимыми.

– Я хочу домой, – прошептала Алла дрожащим голосом. – К маме… она волноваться будет…

– О маме, – он постарался, чтобы голос звучал спокойно и ровно, – на какое-то время придется забыть. Там почти наверняка уже устроена засада. И телефон твоей мамы прослушивается – вдруг ты ей будешь звонить.

– Но я должна сообщить, что со мной все в порядке!

– А заодно и выдать свое местонахождение. Впрочем, это и так рано или поздно случится.

– Почему?

– Ты забыла, кто я? – он все-таки понизил голос, – И мое везение очень недолговечно.

Он оборвал сам себя, стиснув кулаки. Тяжело жить, если заранее уверен в неуспехе. Трудно сохранять оптимизм, если все твои желания не исполняются, планы рушатся, а проблемы разрастаются быстрее, чем ты успеваешь их решать. Да и не все из них получается решить. Хорошо жить тем, у кого есть мечты, цели и надежда на их осуществление. А вот он давно перестал мечтать, прекрасно понимая, что его мечтаниям не суждено исполниться.

– Когда-то, пару лет назад, – негромко заговорил он, положив ладони на столешницу и глядя через окно на улочку, – я участвовал в реалити-шоу «Один в городе». Игроков забрасывали в другие города. Выбирали незнакомые – те, в которых участникам не приходилось бывать. В большинстве случаев выбирали города за границей, чтобы усложнить задачу. Никто из участников до последнего не знал, в какой город его забросят. Жеребьевка проходила в прямом эфире, после чего игроков отправляли в исходную точку. У каждого был свой адрес. Без денег, без документов, без телефона, без большого количества вещей, практически с пустыми руками и тем, что случайно оказалось в карманах. В стране с незнакомым наречием. И только подсказка – бумажка с адресом, до которого он должен был своими силами – и силами общественного транспорта – добраться в конце пути. Каждый должен был сам о себе заботиться – в том числе о еде, ночлеге, возможной медицинской помощи…Я должен был красиво проиграть буквально на последних минутах. Не спрашивай, как мне это удалось. Долгая история…