«Что ж вам всем так приспичило-то, а?» — жалобно подумалось Гарри, перед тем, как каждая мышца его тела напряглась, а из глаз брызнули слёзы. Нет…

Нет-нет-нет! Гриффиндорец зажмурился, попытался выставить блок, но едва он установил перед собой ментальную стену, как ту разнесло в клочья. Судорога скрутила Гарри вновь, сильнее и безжалостнее. Парень раскрыл влажные красные глаза и вперил взгляд в серую макушку Криви.

«Грязная тварь», — всплыло в голове Героя. — «Убей его! Ну же!»

Как же Избранному понравилась эта незамысловатая мысль. Такая соблазнительная… Чудовище в его сердце довольно заурчало, стоило гриффиндорцу лишь во всех красках представить мёртвого Колина с изломанными за спину похотливыми ручонками, по-рыбьи выпученными из орбит глазами, с мерзкой дорожкой слюны от краешка губ до самого подбородка…

Тьма в Гарри росла, парень едва ей сопротивлялся. Невероятной силы магическая волна обрушивалась на парня, и он, наконец, не выдержал. Юноша раскрыл больные глаза и невидяще и одинаково ненавидяще уставился на Колина, с каким-то странным опасением взиравшего на него в ответ.

— Гарри? — позвал Криви, с каким-то особенно невинным и тупым выражением на лице. — Ты чего? — страх всё отчётливее слышался в тонком дрожащем голоске. — Не делай так! Прекрати! Ты! Немедленно прекрати это делать! — взвился Колин, а Гарри отрешённо подумал: «Что не делать? Что я вообще могу сделать сейчас?»

«Убей же его!» — это короткое предложение пронзило сознание Избранного не хуже острого ножа, вызвав дрожь по всему его телу. И юноша, сделав последнее усилие воли над собой, стал по кусочку выстраивать ещё один барьер. Но он был разрушен даже быстрее, чем все предыдущие.

Чужая магия и воля захватили тело Избранного. Гарри метался по постели под отчаянно пытающимся прижать его к матрасу Колином, вопя, шепча, извиваясь. Гриффиндорец бродил взглядом по бледным стенам, по старому столику, стульям, облупленной двери, и вдруг глаза его остановились на колдографии.

«Джинни…» — подумал Гарри.

«Джинни, пожалуйста, только не умирай», — вторил ему голос из прошлого.

Поттер, видимо, произнёс имя гриффиндорки вслух. Потому что Колин в следующий же миг злобно вжал его голову в подушку и едко прошептал:

— Если ты из-за неё так убиваешься, то лучше бы тебе сейчас же прекратить… Моё терпение вовсе не безгранично! — сипел злобно Криви, нагнувшись вплотную к уху Гарри. — А ну, замолчи… — просипел он, сильнее вдавив голову парня в тощую подушку.

Повисла снедающая напряжённая тишина. Сбивчивое дыхание двух волшебников было единственным, что нарушало её сейчас, разрывая тончайший полог безмолвия. Криви не торопился отпускать Гарри. С одной стороны ему просто нравилось впиваться пальцами в чёрные вихры волос, с другой — возбуждение всё ещё его не оставило.

Он рассчитывал продолжить.

Колин качнул бёдрами, потираясь пахом о вновь приутихшего Поттера. Постель под парнями жалобно скрипнула. Горячий язык скользнул по мочке уха пленника. Казалось бы, всё вернулось на круги своя. Однако…

Едкое, пугающее, леденящее душу шипение сорвалось с губ Гарри, утонув в его судорожном вздохе. Впрочем, самих судорог уже давно не было. Избранный был абсолютно расслаблен. Шипение повторилось вновь, и в нём чётко различались слова. Слова, которые могли понять только два ныне живущих волшебника, а ещё… множество мерзких безногих тварей.

— Я же сказал, — недовольно прошептал Криви, не признавая всей опасности сложившейся ситуации, — ти!.. — но не успел юноша договорить, как его внезапно отшвырнуло от Гарри с такой невообразимой силой, что стянувшись вниз по стенке на пол, парень ещё долгие минуты не мог подняться на ноги. Чужеродная, холодная, липкая, словно смола, магия вжимала его в пол так, как некоторое время назад сам Криви вдавливал голову Гарри в подушку. Только, пожалуй, раз в десять сильнее. Рвота подступала к горлу мальчишки, глаза закатывались, руки заламывались за спину, из носа тонкими красными ручейками вперемешку с соплями побежала кровь…

— Гха… Гхарри… гаа… — хрипел парень, сквозь пелену слёз с трудом различая бледную фигуру Поттера, как ни в чём не бывало возлежащую на кровати. — Гаррх… прекх… ааа!.. — задыхаясь, шипел Колин, давясь воздухом, который казался ему сейчас каким-то обжигающе ядовитым, нестерпимо жгучим. Он проскальзывал в лёгкие, словно змей, отравляя за собой каждую клеточку его плоти, впиваясь острыми клыками в горло, и, найдя приют в лёгких, разрывая их изнутри, медленно и методично.

Криви пытался встать, пытался противиться магии, что продолжала медленно, с каким-то садистским удовольствием, сравнивать его с полом, но всё было тщетно. Юноша только причинял себе ещё больше боли даже просто мыслями о сопротивлении. Холод заполнял его нутро, кончики пальцев посинели, губы задрожали…

«За что?» — спросил Криви, и удар, словно ногой под дых, выбил из него новый вскрик.

И вдруг всё кончилось.

Всё кончилось ровно тогда, когда сам Избранный обессиленно и больно застонал и, втянув ртом порцию воздуха, кажется, и вовсе потерял сознание, продолжая и во сне слабо и жалобно поскуливать. Криви не тратя ни секунды из данного ему времени, вскочил на поджарые трясущиеся ноги и выбежал из комнаты.

— Добби! — в сердцах воскликнул мальчик, стоило двери лишь за ним захлопнуться. — Добби, немедленно иди сюда! — захлёбываясь орал Колин. — ЖИВО!!!

***

Северус Снейп уже давно привык к трудному характеру своего Господина, и потому с почти родительским терпением был способен вынести большинство замашек и странностей из, казалось бы, совершенно безмерного арсенала Милорда. Ничего уже давно не удивляло зельевара, не трогало, не заставляло нахмурено или изумлённо приподнимать брови. Расчётливый, верный и исполнительный — вот каким он был. По крайней мере, так должен был думать один из опаснейших магов современности. В то время как второй такой же, чуть более опытный в построении коварных козней и интриг, сейчас, вероятно, сидел в каменных стенах Хогвартса и пытался успокоить лишь недавно узнавшего о пропаже Поттера министра магии.

Однако не стоило отвлекаться. Воландеморт не стал бы вызывать своего Пожирателя Смерти второй раз за месяц прямо из стана врага по каким-то незначительным пустякам. У Тёмного Лорда видно появились какие-то вопросы, которые тому надо было решить безотлагательно. На самом деле тут даже дурак догадался бы. Весь нервный и какой-то совершенно пришибленный вид Господина прямо заявлял о том, что что-то случилось.

«Гарри…» — подумалось вдруг Снейпу. — «Неужели Гарри?» — с надеждой спросил он у себя.

Воландеморт то закатывал глаза, то складывал на груди руки, то принимался хмуриться, а затем обречённо смотрел на Нагайну, вздыхал и вновь возводил глаза к высокому потолку, замыкая, наконец-таки, этот нервный круг смятения, чтобы тут же начать всё заново: потолок, руки, угрюмость, Нагайна, вздох, потолок. И так до бесконечности.

К тому же, мужчина вопреки всему выше перечисленному, не спешил начать разговор. Это в свою очередь не на шутку тревожило уже самого Снейпа. Настолько тревожило, что за собственными волнениями зельевар даже не заметил, каким живым сейчас был его Хозяин. Каким человечным он казался.

— Мой Лорд, вас что-то беспокоит? — с напускной незаинтересованностью спросил Снейп, прямо подняв глаза на Воландемотра.

— Скажи-ка мне, Северус, — каким-то раздражённо-пренебрежительным тоном начал мужчина, — а как выглядел тот… — маг задумался, подбирая верные слова, а затем выдал нечто совершенно неожиданное: — тот маленький сучонок, который пропал вместе с Гарри?

— Вы… что-то узнали? — насилу скрывая волнение, справился зельевар, едва не раскрыв рот от изумления.

— Отвечай, — небрежно приказал Воландеморт, устало махнув рукой, словно говоря тем самым: «Отвяжитесь, сегодня у меня был очень трудный и мерзкий день». И это «отвечай» вкупе с заданным тоном значило лишь одно.

Снейп, ловко скрыв досаду, вызванной неразговорчивостью Милорда, вытащил из закреплённых на руке ножен палочку и поднёс ту к виску, осторожно вытягивая наружу искристую голубую нить и сразу же захватывая её в бережно хранящийся во внутреннем кармане мантии запасной флакон для зелий.