А Сэ И злилась, в частности, на подругу, которая обещала прилететь в гости еще девять месяцев назад, но отложила свой визит в виду причины «мне нужно подучить корейский». Поэтому Сэ И тосковала, слоняясь по дому и пытаясь себя чем-то занять.

Третий месяц подкрался совершенно тихо и неожиданно, нагло смеясь Сэ И в лицо.

— Милая, выйди ты уже на улицу, — волновалась за дочь мать. — Такой бледной стала, не ешь ничего… Может, девочек позовешь?

— У Ха Рин ребенок, Джихи третий месяц пытается забеременеть, Хе Сон уехала с Хо Соком знакомиться с его родителями, Ю Рим вся в делах, — не поднимая головы с подушки, вяло говорила Сэ И. — Я школу закончила, жду ответа от университета. В школу не пустят на тренировки — я там уже не учусь.

— Может, фильм посмотрим? — не теряла надежды как-нибудь взбодрить дочь мать. — Хочешь по магазинам?

— Я хочу… — начала Сэ И, — ужасы. Мам, включи какой-нибудь ужастик и приготовь попкорн. Я сейчас сползу по лестнице.

Солнечные лучи пробирались в комнату, озаряя ее своим светом. Письменный стол пустовал, спортивная форма уже пятый месяц лежала нетронутой, маленький столик с зеркалом уныло глядел на свою хозяйку, словно призывая ее обратить на него внимание. Большой белый сундучок с косметическими средствами не видел руки хозяйки уже очень долгое время. Единственная в этой комнате вещь, которой не давали покоя ежедневно, — черная мужская футболка.

Сэ И медленно встала с кровати, мысленно гордясь своим подвигом. Пустой взгляд остановился на чуть запыленной фотографии.

— Непорядок, — мотнула головой Сэ И, протерев фотографию рукавом любимой пижамы. — Как ты там, Чонгук? Хорошо питаешься?

Улыбнувшись самой себе, девушка медленно поплелась на первый этаж. Но не слышны были ни копошения матери на кухне, ни шум телевизора, не витал в воздухе запах горячего попкорна с карамелью.

— Мам? — окликнула девушка свою мать. — Мам? Ты где?

Ответа не последовало.

Тишина пугала Сэ И. Пройдя мимо двери на цыпочках, девушка с ужасом подметила то, что она была настежь открытой. Сэ И бесшумно проникла на кухню и схватила скалку. Отражение металлической кастрюли выдало черный мужской силуэт позади Сэ И. Подавив истерику, девушка резко развернулась и оглушила мужчину в маске той самой скалкой. Незнакомец не ожидал атаки со стороны своего объекта, за что отлетел на приличное расстояние от девушки, предоставляя той возможность быстро среагировать и ретироваться из дома. Преодолев крыльцо дома, Сэ И остановилась перед четырьмя такими же мужчинами.

Толчок. Тряпка у лица. Темнота. Заднее сидение черного автомобиля.

Полумрак заполнил всю комнату. Карниз с черными занавесками тому виной. Юнги сидел в кресле, вглядываясь в этот карниз, и с грустью в душе, но с ухмылкой на лице сравнивал черные занавески со своею душой.

— Езжай обратно, — холодно бросил он. — Я перехотел.

Нет. Не особняк семьи Мин, а квартира, купленная специально для подобных встреч. Квартира, которую он посещает нечасто.

Девушка стоит неподвижно. Ее голова опущена. Руки дрожат. Она неслась сюда через весь Сеул, чтобы услышать очередное «я перехотел».

А Юнги просто издевается. Ему больше нравится доказывать ее никчемность именно таким образом, а не в постели, в очередной раз доказывая то, что она полностью его собственность. Вызывает неожиданно в любое время дня и ночи, говорит, какое белье надеть, говорит подготовить тело. И она выполняет, приезжает, но вновь слышит: «перехотел».

— Сколько ты еще будешь мучить меня? — падая на колени, спрашивает она.

Сломлена. Раздавлена. Гордость? Юнги заставил ее забыть это слово.

— Я уже осознала свою ошибку, но и ты виноват не меньше! — срывается на крик девушка, комкая подол черного облегающего платья. — Два года прошло, Юнги!

— Виноват? Я? — не поворачивая головы назад, усмехается Юнги.

— Я тоже дура. Кто меня просил контракт подписывать с сомнительной репутацией… — жалеет сама себя, закрывая лицо руками. — Это все зашло слишком далеко…

— Разве ты не к такой жизни стремилась? — спрашивает парень, подпирая подбородок рукой. — Ты поешь, ты танцуешь, ты знаменита… благодаря моим деньгам. Агенство? Агенство — лишь посредник между вами и нами.

— Но кто ж знал, что спонсором станешь ты! Это нечестно… Все произошло слишком быстро…

— Нечестно? Все честно, детка… Я имею тебя, ты имеешь успех. Смирись.

— Я не знала, что моим спонсором окажется паренек, которому я отказала. Юнги, ты должен был сказать мне! И тогда бы… тогда бы я…

— Тогда бы ты что?. Хочешь сказать, что, скажи я о том, что моя семья — главный акционер в нефтяной компании, скажи я, что веду крупный ресторанный бизнес, ты бы сказала: «Я люблю тебя тоже»? Не послала бы, обматерив всеми возможными словами? Не назвала бы неудачником? Не раздвинула бы ноги перед богатым дядькой за новенький автомобиль? Моя вина, говоришь? По-твоему, я виноват, что в момент моего первого в жизни признания в любви не помахал перед твоим лицом своим кошельком, не показал огромные счета в банке, не дал пароли от кредиток?

— Прошу, давай начнем все с самого начала, — плакала девушка. — Я была не права.

— Нет, давай лучше закончим на этом. Я отпускаю тебя, — парень медленно поднялся с кресла. — Эта квартира — мой прощальный тебе подарок.

— Но что будет со мной?

— У тебя новый спонсор. Без куска хлеба не останешься, — надев свой пиджак, Юнги взял ключи от машины и направился к выходу. — И как я могу любить такую ****, как ты?.

Глаза совершенно не хотят открываться, а руки и ноги двигаться. «Связана», — понимает Сэ И. Девушка смутно видит двух мужчин на передних сидениях. Она не знает, кто они, что им нужно, и куда они ее везут. И сил во всем теле нет, безумно клонит в сон. Сэ И очень хочет освободиться, но не может. По щеке скатывается первая слезинка.

«Что с мамой? Куда меня везут? Кто все эти люди?» — думает Сэ И.

Автомобиль резко тормозит, и один мужчина под пристальным взглядом, полным страха и паники, лезет к девушке на заднее сидение, проверяя узлы на веревках и завязывая черную плотную ткань ей на глаза. Страх усиливается, слуховые рецепторы становятся восприимчивее к звуку. Сэ И ничего не видит, не может пошевелиться, но отчетливо чувствует, как заводится мотор и автомобиль трогается с места. «Не тронули», — думает Сэ И, облегченно выдыхая.

— Чонгук, — тихий шепот слетает с губ растерянной девушки.

Сэ И плачет, потому что устала от всего, потому что скучает и так нуждается сейчас в его защите. Но он сейчас далеко. И даже, вероятно, не догадывается, что его девушку вновь похитили и один только Бог знает, что с ней будет.

Страх перед неизвестностью — самый сильный страх.

А Сэ И до сих пор в этой пижаме лежит на задних сидениях и прислушивается к каждому шороху. Понимает, что сопротивления бесполезны. А если начнет шевелиться, свалится вниз. Поэтому-то она и плачет, сжимая связанные руки в кулаки, поэтому-то и боится, что больше не увидит ни семьи, ни друзей, ни Чонгука.

— На месте, — слышит Сэ И хриплый голос, какой бывает у людей, говорящих по рации.

Прошел, наверное, час с тех пор, как ее похитили. Сэ И не знает точного времени, знает лишь количество кочек, которые считала по пути в неизвестность. Слуховые рецепторы перешли на максимальный режим, когда Сэ И схватили за ноги и начали в буквальном смысле вытаскивать из салона. Почувствовав землю под ногами, она попыталась ощупать близлежащие объекты. Но закончить ей не дали, грубо закинув на чье-то плечо. Девушка не переставала дрожать и плакать, пока она не почувствовала своими босыми ногами гладкий пол. Черная повязка на глазах уже давно стала мокрой. Сэ И управляли, как неживой куклой: посадили на стул, не отвязав ни руки, ни ноги, не сняв повязки с глаз. Сэ И сидела неподвижно. Казалось, она боялась даже дышать, хотя очень хотелось, ведь, судя по легкому ветру, находилась она где-то на открытом воздухе.

— Господин, мы доставили ее, как Вы и приказали, — спокойную тишину прорезает грубый бас мужчины.