Гермиона стояла у стены, наблюдая за тем, как они приближаются к ней. Она чувствовала охватившее ее отчаяние и страх. Панический страх. Такой, который может вселить лишь дементор. Черная бездна, разверзнувшаяся в груди. Будто монстр, жадно пожирающий всю твою сущность. Она стояла и глядела на приближающуюся к ней процессию во все глаза, и палочка дрожала в слабеющей руке.

Ей нельзя вызывать Патронуса — ее тут же раскроют.

Только осознав, что даже Кингсли не в силах что-то сделать, Гермиона тут же поняла, что действовать придется самой. И действовать незаконно. И в тот миг она благодарила судьбу, пропавшую жабу Невилла и даже горного тролля за то, что именно Гарри стал ее другом. Стоило ей спросить про мантию-невидимку, Гарри, не сказав и слова, с хлопком растворился в занесенном снегом узком проулке. А не успела она опомниться, уже стоял рядом, протягивая ей серебристую, сверкающую в свете луны ткань. Он знал, что она сделает. Знал и не собирался мешать.

Гермиона привалилась к стене, чувствуя спиной ледяной холод камня.

Несколько секунд — и группа мракоборцев с извечными стражами Азкабана скроются за толстой решеткой ворот тюрьмы.

Кончики пальцев нащупали ручейки каменных стыков. Ноги подкашивались, а из груди рвался наружу не стон, рев отчаяния. Но нельзя вызывать Патронус. Она резко оттолкнулась от стены, в один миг влетев в шествующую группу людей, проскочив меж двух дементоров, тут же почувствовавших ее горящую душу. Гермиона подошла к Драко, подхватывая его шаг. Он не заметил, как колыхнулся ветер возле его щеки. Не заметил, как ближайший к нему дементор вдруг резко обернулся, протягивая вперед костлявые руки.

Все ее силы ушли на этот маневр. Теперь либо отправиться с ним в камеру, либо упасть прямо здесь и, скорее всего, умереть, скрытой мантией-невидимкой.

Он варил ей суп. Когда она болела, он варил ей самый ужасный суп, какой ей довелось есть в своей жизни.

Глубокий вдох — и плечи выровнялись, подбородок пополз вверх.

Его отчаянные крики по ночам, стихающие, только он прижимался к ее коленям. Исчезнувшие из их жизни, стоило ему понять, что с ней он в безопасности.

Рука подалась вбок, и тонкие пальцы нащупали в туманной дымке опустившейся ночи его ладонь.

Драко вздрогнул, резко вздернув голову и смотря в пустоту сквозь идущую с ним рядом Гермиону. Не прошло и секунды, как он все понял. Его пальцы сжались, обхватывая ее руку, и в следующий миг звонкий хлопок отбросил окружающих их мракоборцев в разные стороны, заставив покатиться по мостовой. И дементоры, на мгновение опешив, переключились на новый обезоруженный источник питания, потеряв две растворившиеся в воздухе горячие души.

***

Они трансгрессировали к выкрашенной голубой краской двери, и Гермиона тут же зазвенела ключами.

— Что ты делаешь? — тяжело дыша, спросил Драко.

— Спасаю тебя, — ответила Гермиона, дрожащими пальцами пытаясь вставить ключ в замочную скважину.

Стоило двери захлопнуться за их спинами, как в голове беснующимся потоком пролетели события минувшего часа. Драко стоял в центре комнаты, не сводя с нее взгляд.

— Они вернутся, — сказал он.

— Не сегодня, — ответила Гермиона, заставляя его удивленно поднять брови. — Когда они придут, здесь они ничего не увидят.

Она развернулась и взмахнула волшебной палочкой, нашептывая заклинания, охватившие дверь ярким холодным пламенем.

— Они увидят лишь голую стену, — сказала она, поворачиваясь к исчезающей двери спиной.

— Иди спать, — тихо, но уверенно проговорил Драко, отворачиваясь от нее.

— Ты хотел, чтобы я оставила тебя там? — воскликнула она.

И тут же осеклась. Себя она застала врасплох своей эмоциональностью даже больше, чем его.

— Нет, — тихо сказал Драко. — Спасибо.

Несколько выдохов она порывалась что-то сказать, но, скинув с себя пальто, отправилась наверх, остановившись под ударившими в спину словами:

— Они придут.

— Не сегодня, — не оборачиваясь, снова повторила недавние слова Гермиона и перешагнула через порог своей спальни.

Она сидела на кровати в темноте и ждала. Это должно было случиться, она была в этом уверена. Она ждала, размеренно отсчитывая секунды. Обхватив колени и раскачиваясь вперед-назад, она смотрела в одну точку на белом потолке, когда окружающую ее темноту разрезал полный боли нечеловеческий крик.

Как во сне, Гермиона слетела по деревянным ступеням. Каждый шаг — будто она делала это только вчера. Она села на диван, обхватывая дрожащие плечи, пытаясь заглушить не прекращающийся крик, как вдруг Драко смолк. Быстрее, чем бывало прежде. И не успела она опомниться, как ладони заскользили по подавшейся к ней груди. Крепкие руки обвили ее тело, и горячие губы слились с ее губами.

Никто и никогда не целовал ее прежде так. В этом поцелуе, казалось, вырвалось наружу все пережитое двумя такими далекими, но, в то же время, такими близкими людьми. Боль и отчаяние, страх перед грядущим, каждая секунда той, порой даже бессловесной, поддержки. Все, что они оба чувствовали или были вынуждены чувствовать в последнее время, слилось в одно. В одно охватившее их желание. Желание быть одним целым. Потому что именно так и было уже долгое время, пусть и понять они это не смогли даже сейчас. Но охватившая их страсть не оставляла времени для подобных раздумий.

Гермиона почувствовала, как ночнушка с треском рвется на ее спине. Откинула голову назад, поддаваясь схватившим ее волосы пальцам. Содрогнулась от горячего дыхания на своей шее. И квартирка с деревянной лестницей и крохотным камином, предназначенным разве что для лилипутов, впервые услышала ее громкий пронзительный стон, когда крепкие, словно камень, губы, сомкнулись на груди, освобожденной из-под только что сорванной с нее рубашки.

========== Глава 15 ==========

Гермиона чувствовала, что задыхается. Что-то сдавливало ее грудь, не давая сделать достаточно глубокий вдох. Она распахнула глаза, делая судорожные короткие вдохи и пытаясь разглядеть окружающее ее пространство.

В комнате еще было темно, небо только-только начинало слабо светлеть. Гермиона осторожно повернула голову, боязливо глянув через плечо.

«О, Мерлин, что же я натворила…» — подумала она, желая только провалиться сквозь землю, а лучше и вовсе исчезнуть.

Драко спал, крепко прижимая ее к себе. Волосы разметались по подушке, губы были чуть приоткрыты, заставляя воздух слабо свистеть на выдохе. Его рука змеей обвилась вокруг ее обнаженной груди, оттого ей и было так тяжело дышать.

Гермиона почувствовала, как щеки начинают гореть. Еще никогда она не позволяла себе подобных безрассудств. А что если он сейчас проснется? До чего же неловко будет! Нет, ей надо отсюда выбираться.

И что же он о ней теперь подумает?

«Проснется и рассмеется мне в лицо».

Стоило этим мыслям пролететь в голове, как сердце сжалось, будто в ледяных тисках. С усилием подавив стон отчаяния, Гермиона поползла вниз, пытаясь выбраться из-под мускулистой руки.

«Как же крепко вцепился, — думала она, непрерывно поглядывая через плечо и молясь, только бы он не проснулся. — Только бы. Не. Проснулся».

В очередной раз обернувшись, она вдруг замерла, рассматривая бледное лицо. Прежде острые скулы чуть округлились, и бледность кожи уже не казалась такой болезненной. Челка падала на прямые брови, слегка касаясь длинных ресниц. Рот был приоткрыт, обнажая кончики острых белых зубов.

Повинуясь инстинкту, она дотронулась до своей шеи, и тонкие пальцы замерли, почувствовав на гладкой коже ряд мелких вмятин от легкого укуса. И стоило этому произойти, как сознание наполнилось отрывками минувшей ночи, а низ живота скрутило до боли, заставляя быстрее биться сердце. Не отдавая себе отчета, Гермиона снова легла на подушку и повернулась лицом навстречу жаркому дыханию, еще больше распаляющему ее уже пунцовые щеки. Ее пальцы поползли вверх, останавливаясь на светлой, будто мрамор, щеке. Она лежала, глубоко вдыхая горячие вздохи, водила пальцами по бледным щекам, очерчивая каждый контур. Скулы, щеки, точеная прямая челюсть, жилистая шея, выпирающая острым кадыком. Пальцы замерли на ключице, не решаясь ползти дальше, но не мешая глазам делать это за них.