– Артем! Возьмешь роль? Только его скоро пристрелят, учти! Максимально скоро! – Винсент предупредил.
– Кто?
Его коварною мечтою
Лукавый Демон возмущал:
Он в мыслях, под ночною тьмою,
Уста невесты целовал.
– Возмущал Демон и пристрелил, в общем, тоже он. Не сам, конечно, руками какого-то осетина, – постановщик объяснил.
– Ага! – Артем, самбист соответствующего телосложения, без особого энтузиазма кивнул.
– А сам Демон? – Римма Константиновна задумалась. – Витя, то есть… Винсент, почему бы тебе не быть Демоном?
А-ха-ха! (адский смех). Это же то, чего он хотел больше всего! Всеми клеточками, жидкостями, энергиями от макушки до обеих стоп! Козырь – из рукава!
– Ладно, так и быть!
На репетициях Винсент отрабатывал за всех: и за недоделанные горы с цветами, и за не ахти как нарисованных коней, и «за того парня».
То не был ада дух ужасный,
Порочный мученик – о нет!
Он был похож на вечер ясный:
Ни день, ни ночь, – ни мрак, ни свет!..
В этом месте – улыбался своей фирменной улыбкой, чуть опуская уголки губ.
А в этом –
Я опущусь на дно морское,
Я полечу за облака,
Я дам тебе все, все земное —
Люби меня!..
– девочки вздыхали и излучали флюиды.
Серый свитер, воротник-хомут, сережка в ухе. Тонкие кожаные фенечки на запястьях и томик Лермонтова под мышкой. Такой Санкт-Петербург-stile. Да он и был Петербург! – так Жанне казалось. У Винсента была плоская, развернутая грудная клетка, как у пловцов, чтобы максимально сократить трение о воду, сохраняя сильный плечевой пояс. И при этом – борцовская осанка, когда всё тело держится на прессе. Он весь – как пружина спускового механизма. Весь изогнутый вовнутрь. Каждое движение – выстрел.
В школе его все любили. И он, в общем, тоже всех.
На очередной дискотеке пил за школой со старшеклассниками коктейли из банок, он и тут был «своим в доску». А потом танцевал медляк с Мариной. «В последний раз я с тобой, в последний раз я твой, в последний раз слезы из глаз, в последний раз[5]». Под конец они с ней ушли в темный угол рекреации. И долго не выходили на свет.
Марина была блондинкой с густо накрашенными ресницами, носила каблуки и короткие платья. Мальчишкам она нравилась, ее считали клевой. А самое страшное: она и была клевой.
На следующей репетиции Винсент объявил, что Тамарой будет Марина.
– Она же блондинка! – кто-то из класса подметил.
– Ну и что? Это ведь актерское перевоплощение, игра. У Марины – прекрасные данные, актерские…
Но что бы он ни говорил, в массы уже пошла шутка про то, что роли тут, как и везде, получают через постель.
«А давай тоже напьемся как-нибудь в школе! В туалете на выпускном!» – Катюшкин предложила. Жанна ответила, что до выпускного не дотянет. И пошла домой.
Винсент пил на кухне с приятелями. Разливал портвейн из бутылки, шутил и казался себе неотразимым. А Жанна была такой домашней. Пришла в ночнушке и тапочках погреть молока. Села в углу, читала что-то из своей коллекции. Вся кухня – в сигаретном дыму. Артем, «жених Тамары», самбист, тушил окурок долго и поступательно, вставляя в отверстие в пепельнице:
– А ты уже вставил, Вить? – спросил и сам заржал.
Винсент притянул Жанну к себе за руки. Она испугалась, отшатнулась аж:
– Ты пахнешь дымом!
– А ты пахнешь молоком!
Он улыбался искоса, он сердце выскреб изнутри. Ей стало грустно, видимо, а он всё праздновал. Попивая дешевый портвейн, объяснял свой неоромантизм в действии:
– Надо быть проще, Жанн! Природа учит нас любую девушку использовать по прямому назначению. Только ты же у нас святая! …Ой, кажется, молочко убежало!
– Я поняла. – Сняла ковш с огня и ушла в свою комнату.
Гости стали разбредаться по домам. Кухню проветрили. Родители вернулись. «Жанн, что на ужин?» – Элла Вадимовна спросила.
После ужина все разошлись по комнатам спать. Только Винсент мялся в коридоре у ее комнаты.
Жанна приоткрыла дверь и махнула ему рукой: «Заходи!».
И он вошел:
– Мне нужно с тобой поговорить!
Она села на кровать и смотрела на него:
– Я не для разговоров тебя позвала, – сказала томным голосом и стала рывками, словно сражаясь с невидимыми существами, поднимать подол ночнушки от колен и выше, выше…
Винсент смотрел на нее ошарашенно:
– Что ты делаешь???
– Пытаюсь получить роль.
Он замер, туго что-то соображая:
– Жанн, актриса из тебя всё-таки никудышная!
«Актриса» покраснела и засмеялась по-дурацки:
– Хорошая шутка. Я оценила!
А Винсент зашагал из угла в угол:
– Ну да, ну да, я сам сказал про прямое назначение и всё такое, но… я тебя слишком ценю для этого, слишком ценю для этого! Ха-ха!
Он смачно чмокнул ее в макушку, погладил по волосам и ушел. Захлопнул дверь.
Это был полный провал. Как теперь не плакать? Как встать с этой кровати? Как жить вообще???
Через пару секунд опять заглянул: «Что ты сидишь? Ты какая-то… вялая. Пошли чай пить! Быстрее!».
Шум ливня нарастал. Вода гудела в трубах, в проводах, перегорали лампочки, потолок начинал течь…
– А у меня всё готово к всемирному потопу! – Винсент достал из-под стола фонарь. Тот самый. Специально по этому поводу принес. И стал светить сквозь стену дождя, посылал сигнал SOS в небо азбукой Морзе: – Эй, чувачки инопланетные, смотрите сюда! Заберите нас, пока весь мир не залило водой!
– Так мы инопланетянам шлем сигнал?! А я думала – Богу.
– Ха! А Бог ничё не увидит! Он вообще чем-то другим занят! Он не видел всего, что тут со мной творилось с детства! Это же притон с серьезными традициями, ты-то знаешь! Как хочется нормальной жизни, а придется, чувствую, заниматься черт-те чем! (пауза) Хотя… будем ли мы еще живы? А вдруг нас завтра смоет с земли? Нужно принять меры!
Голуби пикировали вслед за каплями вниз на дно двора. А они, не зная, что будет завтра, звонили в справочную:
– Алло! Нам нужно два билета! Что? Куда?
– Куда осенью улетают птицы! – Жанна подсказала.
– Куда птицы улетают, туда и мы, в общем! В далекую южную страну! Ха-ха! – Винсент положил трубку и смеялся, как ненормальный. И она смеялась.
Им было страшнее посмотреть в глаза, чем лететь за голубями вниз на дно двора. Надо чем-то себя занять, лишь бы только не смотреть. Например, поиграть во что-нибудь. Во что? Думали-думали, решили, что игра должна основываться на вопросах и ответах: один задает вопрос, потом каждый пишет ответ на бумажке. И оба одновременно разворачивают бумажки. Нарезали клочков из школьной тетради. «Приступим!»
– Что бы ты больше хотела: летать или дышать под водой? – Винсент первый начал.
Каждый взял по бумажке. Написали. Раз-два-три!
– Летать, – Жанна ответила.
– Дышать под водой, – Винсент.
– Логично. Ты ведь – вода, а я – воздух, – она улыбнулась.
Жанна родилась на весну позже Винсента, в первый день лета. Ее знак Зодиака был Близнецы, а стихия – Воздух.
– Ха, точно! Интересно, кто кого глотнет? – Винсент, кажется, сам не понял, что сказал.
– Если бы ты мог выбрать только один цвет, который можно носить целый год, какой бы это был цвет? – Жанна спросила.
Обменялись записками, развернули:
– Что? Красный? Винсент, ты серьезно целый год мог бы проходить в красном???
– Сама-то не лучше! Белый!
– Я же девочка!
– И что? Хороший цвет красный, всё, давай закончим игру! – обиделся.
