Мне хочется перерезать ей глотку, но я провожу пальцем по ее мокрой киске, перед тем как оказаться у нее между ног. Я склоняюсь над ней, облизываю затвердевший сосок и засовываю палец в ее бесценную киску. Она стонет, когда я покусываю ее грудь. Когда я добавляю еще один палец, она начинает извиваться. Я хочу знать, что имел Эзра. Когда я увидела ее сегодня… Я представляла, как он трахает ее снова и снова. Я хочу знать, что из себя представляет эта шлюха, и почему ему хочется ее трахнуть. И тогда я смогу стать лучше нее. Я опускаюсь на колени рядом с кроватью, медленно провожу языком по ее прелестям, перед тем как приласкать ее увеличившийся клитор.

Она стонет, и я поднимаю на нее взгляд.

— Тебе нравится? — шепчу я, приподнимаясь над ее чувствительной плотью. Она кивает, и я облизываю ее. Я пробую ее. Она не похожа на небо. И когда она сминает простыни под собой и стонет, я сосу ее клитор и трахаю ее пальцами, пока ее киска не сжимается. Для нее нет ничего. Она дешевая шлюха с дешевыми стонами и дешевой дыркой. Он не должен поддаваться искушению с такой низкопробной девкой. Он не должен ее трахать, пока у него есть я.

Я взбираюсь на кровать и целую ее, позволяя ей вкушать свои собственные грехи и нечестивое нутро с моих губ. Через несколько минут она тянется ко мне и прикасается. Ее ногти впиваются в мою задницу, и, если честно, я не думаю, что ее действительно волнует, появится Эзра или нет. Вот такая она дешевка.

Ее губы нежно облизывают меня. Я представляю, будто это язык Эзры, и это его руки сейчас скользят по моему телу. И я, громко застонав, переворачиваюсь на спину. Я чувствую, как нарастает в животе напряжение, мое тело хочет воспарить от прикосновений ее языка. «Она хочет отнять его у тебя, Эвелин. Она хочет, чтобы он владел ею и любил ее, и она хочет заставить тебя плакать». Я опустила руку за кровать и нащупала под матрасом нож, который спрятала заранее.

— Ты его любишь? — спрашиваю я.

Джен смотрит на меня, ее язык перемещается на мой клитор.

— Да.

Застонав, я извиваюсь под ней, когда мои пальцы находят металлическую рукоять, и я тяну за нее, вытаскивая. Другой рукой я наматываю ее волосы на кулак, мое дыхание замирает. Тело напрягается, и мои мышцы сжимаются в ожидании оргазма. Я заношу над ней лезвие и ударяю в тыльную часть шеи, когда наступает облегчение. Джен кричит, а я кончаю для нее и Эзры.

Она изумленно переворачивается на спину. Кровь стекает на белые простыни, а я сажусь сверху на ее тело.

— Он мой. Не твой, а мой, — произношу я, медленно перерезая ей горло. Без него я потеряна, а я не хочу к этому возвращаться. Это инстинкт самосохранения и самооборона. Это любовь.

Эзра

Я бросаю ключи на журнальный столик и прохожу в квартиру. Дэйв подбегает ко мне, чтобы поприветствовать, но ни Эви, ни Джен нигде не видно. Джонни позвонил мне, поэтому я знаю, что она приехала сюда двадцать минут назад и все еще не ушла. Что, черт возьми, она здесь делает?

Долгий стон прерывает тишину в квартире, и Дэйв поворачивает голову в сторону, пригибая уши. Я хмурюсь и слышу, как из спальни раздается еще один долгий стон. Дэйв семенит в холл. Я сжимаю кулак и хватаю пистолет из кухонного ящика. Если Эви трахает другого парня, я сначала убью его, а потом ее.

Когда я сворачиваю в коридор, вижу, что все вокруг красное. Дэйв трусит рядом, около двери спальни я прогоняю его, что он возмущенно и неохотно делает. Я мысленно считаю до трех, прежде чем открыть дверь, поднимаю пистолет и готовлюсь к лужам крови. Я опоздал — все, что я вижу, это повсюду кровь.

Мои ноги отказали двигаться, когда передо мной предстала картина происходящего. Эви обнаженная на кровати, ее темные волосы падают ей на спину. Она оседлала Джен, в ее руке зажат нож. Ярко-красным забрызганы белые простыни, стены и даже потолок. Эви склоняется над Джен, и их сиськи соприкасаются.

— Он мой. Не твой, а мой, — шепчет Эви, а затем перерезает ей горло. Джен делает несколько хрипящих и захлебывающихся вдохов. Эви садится, откидывая черные волосы за плечо.

Я сжал кулаки. Я даже не знаю, что делать со всем этим. Эви голая и убивает другую девушку. И это не должно было быть чем-то приятным, но член встаёт из-за ее слов: «он мой». Я не должен быть таким ублюдком, но ничего не могу с собой поделать. Нет никаких сомнений в том, что она бы снова кого-нибудь убила, да — если бы осталась в клубе, а теперь она убила девушку, которую я трахал в своей постели.

Я бегу к ней, и она отскакивает от уже безжизненного тела Джен.

Эви ослушалась меня, и, сделав это, она подтвердила, что она осознано взяла на себя ответственность за поступок. Крайняя степень неуважения ко мне.

Когда я подхожу ближе, ее глаза опущены в пол, словно у нашкодившего ребенка, который знает, что поступил неправильно. Я отвожу руку и бью её по лицу так, что у меня заболела ладонь. Она вскрикивает, хватаясь за лицо. Когда ее взгляд встречается с моим, ее глаза наполняются слезами, как у раненого животного. Но она не какая-нибудь невинная овечка, она — хищник.

Ее губа кровоточит, а лицо все еще покрыто порезами и царапинами. Достаточно глубокими, чтобы потом пришлось накладывать швы.

— Эзра, — умоляет она.

Я хватаю ее за волосы и запрокидываю голову назад, притягивая ее к себе. Даже через рубашку я чувствую, как ее твердые соски прижимаются к моему животу. Правда в том, что она сумасшедшая. Да, можно сбросить со счетов тот факт, что она только что убила мою бывшую девушку для секс-утех … но я не могу. Я настолько возбужден, что не могу понять в чем правда. И именно поэтому она идеально мне подходит — каждая ее испорченная, безумно красивая часть.

Но всегда существуют моменты внутренних колебаний.

— Я отчетливо помню, что запрещал тебе убивать, — говорю я с тихой дрожью в голосе.

Кровь струится из уголка ее разбитой губы. Окровавленное пальто Джен, горло Эви и ее грудь…и она смотрит на меня этими своими огромными голубыми глазами. Она прекрасное чудовище, и я чертовски сильно ее хочу, больше, чем что-либо в жизни.

— Ты сказал, что хочешь ее трахнуть, — шепчет она. — Поэтому я и убила ее, чтобы она не искушала тебя.

Моя кровь шумно бежит по венам, член пульсирует в джинсах. Я толкаю Эви и заставляю ее встать. Потом хватаю Джен за лодыжку и тащу ее безжизненное тело через кровать. Она падает на пол.

— Встань у края кровати. Раздвинь ноги и возьмись за подножку, — командую я и провожу языком по ее окровавленному рту. Она кивает и спотыкается об угол кровати. — Не смотри на меня, — я рычу, расстегиваю ремень и вытаскиваю его из джинсов.

Ее дыхание неустойчиво, маленькое тело дрожит. Страх? Волнение? Кто её знает.

С тех пор как я в последний раз порол ее, прошло несколько недель, и я ни разу не взял в руки ремень. Ремень должен служить наказанием, но слишком уж она наслаждается поркой. Нужно это изменить.

Я с улыбкой протягиваю ремень через ладонь. Это и есть власть, прямо сейчас зажатая в моих руках, и это похоже на наркотик. Я размахиваюсь и бью ее по спине, такое удовольствие я не испытывал лет с пятнадцати. Она кричит, когда удары приходятся на более чувствительные зоны, и я смеюсь.

— Такого искупления хватит, маленькая убийца?

Я делаю еще один удар, бью со всей силы, и на этот раз ее нежная кожа лопается, тонкая линия крови стекает вдоль свежей раны. Она кричит, ее ноги подгибаются, а руки ослабевают.

— Встань!

Ее пальцы побелели, когда она с силой сжала столбик кровати. Я снова размахиваюсь ремнем, и бью со всей силы, и еще один красный рубец вздувается на ее спине, пересекая первый след от удара. Я бью ее снова и снова, наблюдая за тем, как по ее спине стекает кровь, пока не устали руки.

— Пожалуйста, Эзра! — умоляет она.

— Пожалуйста, что? — спрашиваю я, запыхавшись.

— Пожалуйста, — жалобно шепчет она, ее тело дрожит.