Люди любят выдавать желаемое за действительность, не говоря уже о прошлом. Николаю II очень хотелось воскресить сказку о временах «тишайшего царя» Алексея.
Это, наверное, и была единственная идея Николая II. Тихо прожить жизнь в Ливадии и Царском Селе, чтобы как можно меньше отвлекали министры, чтобы в жизни страны ничего не менялось (как, по мнению Николая, ничего не менялось при Алексее). Будет возможность — провести небольшие победоносные войны, присоединить к империи новые территории, но, чтобы не было никаких потрясений, и при минимуме отвлечений государя от его основных дел: прогулок с женой и детьми, катаний в байдарке, на велосипеде, на «моторе», полковых праздников, завтраков и обедов с Сандро, тётей Михель и прочая, и прочая.
Придворные мужи держали нос по ветру, и тотчас организовывались балы «а ля Алексей Михайлович» и «а ля бояр рус». Шились псевдоисторические костюмы. Николай играл роль царя Алексея, Аликс — царицы Натальи, великие князья, включая братьев Михайловичей, и придворные играли роли бояр и стольников. О придании представлениям какой-либо исторической достоверности никто и не думал. К примеру, при царе Алексее ни царица, ни боярские жёны или дочери ни на пиры, ни на приёмы не допускались, а балы (ассамблеи) появились лишь в Петровские времена.
Чтобы угодить царю, министр внутренних дел Сипягин переделал в министерстве свой кабинет в апартаменты XVII в. и принимал там Николая, сохраняя неё детали придворного этикета времён царя Алексея. При этих посещениях император представлял себя Алексеем Михайловичем, а Сипягин — боярином Морозовым. Вот в таком опереточном стиле император и министр внутренних дел решали судьбы империи.
Другой кандидат в министры внутренних дела — Маклаков, забавляя Николая и Алису, изображал из себя пантеру. Игра была оценена по достоинству — Маклаков стал министром.
А вот как забавлял царя военный министр Куропаткин: «Я сегодня порадовал государя, вы знаете, во время доклада была всё время пасмурная погода, и государь был хмурый. Вдруг около окна, у которого государь принимает доклады, я вижу императрицу в роскошном халате; я и говорю государю: ваше величество, а солнышко появилось. Государь мне отвечает: где вы там видите солнце? — а я говорю: обернитесь, ваше величество. Государь обернулся и видит на балконе императрицу, и затем улыбнулся, и повеселел».
Увы, всё это не большевистская агитка, а свидетельство людей, стоявших рядом с троном. О «боярине» Сипягине писал министр Извольский, а анекдот о «солнышке» рассказал министру финансов Витте сам Куропаткин.
В 1908 г. на пост военного министра был назначен бывший киевский губернатор Сухомлинов. В Русско-турецкую войну 1877-1878 гг. Сухомлинов был бравым кавалерийским офицером и получил Георгиевский крест. К 60-ти годам Сухомлинов превратился в полумаразматического зубоскала, писавшего забавные заметки под псевдонимом Шпора и Остап Бондаренко. Он осмеивал и пулемёты, и маскировочную униформу войск.
Находясь на седьмом десятке, генерал отбил молодую жену у помещика Бутовича. Обиженный муж отказался давать развод. Тогда Сухомлинов, поддержанный царём, пустился во все тяжкие. Бутович был вынужден уехать во Францию, его вначале пытались отправить в сумасшедший дом, а затем шантажировали угрозами объявить германским шпионом. Специально в Ниццу к Бутовичу ездил агент охранки Мордка Богров (будущий убийца Столыпина). В конце концов, против Бутовича было состряпано обвинение в сожительстве с гувернанткой-француженкой. Святейший Синод, ведавший в то время разводами, уже подготовил все документы, чтобы развести Бутовича, как грянул гром среди ясного неба: мадемуазель Гастон потребовала медицинской экспертизы в Париже. Эксперты единодушно заявили, что мадемуазель действительно девственна. Такой подлости от 33-летней француженки ни Сухомлинов, ни Синод, ни даже сам царь не ожидали. Посол Франции сделал заявление МИДу России, в Думе выступали разъярённые депутаты, откровенно потешалась либеральная пресса. Но что сделаешь против самодержавной власти — мадам Бутович вскоре стала мадам Сухомлиновой.
После такой славной победы 66-летний ловелас в красных кавалерийских штанах гордо заявил: «Мы готовы к войне».
О министрах последнего царя писать очень трудно. Просто заявить, что это было скопище дураков и проходимцев почище, чем окружение городничего в «Ревизоре» — получишь обвинение в очернительстве, в большевистском подходе и т.д. А куда ни ткни, всюду грязь. Что прикажете, описывать подвиги нижегородского губернатора Хвостова, ставшего министром внутренних дел, или обер-прокурора Саблера (настоящая фамилия Цаблер, вероисповедание... уточнять не будем)?
Разумеется, нельзя валить в одну кучу всех министров. Особняком высится могучая фигура Петра Аркадьевича Столыпина. Да, он много сделал для выхода России из кризиса в 1907-1911 гг. Столыпинские галстуки и столыпинские вагоны вошли в историю. Большевики кричат — палач, демократы — строитель «великой России». Только вот никто не расследует и никто не опровергает материалы Витте о заимствовании Столыпиным казённых денег: «Столыпин и его ближайший помощник по делам полиции Курлов тратили на свои нужды или на своё представительство уже не 50 000, а сотни тысяч. Это было одним из последствий так называемого конституционного порядка, который водворял П.А. Столыпин».
Стоит упомянуть немногих и компетентных министров, хотя и у них были какие-то недостатки. Это Витте, Извольский, военный министр Поливанов, министр иностранных дел Сазонов, часто заявлявший послам Антанты: «В России министры не имеют права говорить то, что они думают». Вот и все. А кто и что может сказать хорошего об остальных министрах?
Да, собственно, и сам царь был о них невысокого мнения. Как-то Николай спросил мнение Победоносцева о Плеве и Сипягине, на что Победоносцев ответил, что Плеве — подлец, а Сипягин — дурак. Царь согласился с ним и даже с одобрением пересказал разговор Витте. А затем назначил «дурака» Сипягина министром внутренних дел. 2 апреля 1902 г. Сипягин был убит эсерами по приказу агента охранки Евно Азефа. Тогда очередь дошла и до «подлеца» — министром внутренних дел был назначен Плеве.
Чем ближе Николай подходил к своему концу, тем чаще становилась смена министров. «Министерская чехарда», — как говорил монархист В.М. Пуришкевич. С 1905 по 1917 г. сменилось 11 министров внутренних дел, 8 министров торговли, 9 министров сельского хозяйства и т. и. Министры зачастую снимались прежде, чем они успевали вообще как-либо проявить себя.
Как ни плохи были министры, но ещё худший вред, чем их правление, наносило решение важнейших вопросов царём с какими либо авантюристами типа Безбородко, Абазы, Папюса, а затем Распутина.
Тут возникает вполне резонный вопрос, почему при таком плохом управлении в 1894-1903 гг. и 1908-1914 гг. наблюдался устойчивый рост валового дохода России? Причин тут много. Среди них: дурное исполнение дурных распоряжений, трудолюбивое население, готовое трудиться за жалкие гроши, энергичные предприниматели и купцы, превосходные, я бы даже сказал, лучшие в мире инженеры и учёные, и, наконец, самая богатая природными ископаемыми страна в мире. Гигантский потенциал России компенсировал и огромные хищения, и промахи властей. Значительную роль сыграла специфическая черта русского народа — инертность, или, лучше сказать, инерция, поскольку «инертность» теперь чуть ли не ругательное слово. Между тем инерция народа — вещь страшная для правителя. Ему до последнего момента кажется, что бразды правления у него в руках, а на самом деле они постепенно рвутся, и об отказе приводов управления правитель узнает, лишь когда к нему приходят с текстом отречения, а то и с удавкой.
Завершая разговор о системе управления империей, стоит сказать несколько слов и об управлении православной церковью. Формально царь являлся главой Русской православной церкви. Но из его дневников, писем, распоряжений мы видим, что дела церкви для него были на втором плане. Непосредственно делами церковного управления ведал Священный Синод, возглавляемый обер-прокурором. Назначал обер-прокурора лично царь. Церковь же не имела даже совещательного голоса. Обер-прокурором становился какой-либо чиновник, зачастую очень далёкий от церковных дел. В 1833-1836 гг. обер-прокурором был масон Нечаев. Был обер-прокурором и генерал Н.А. Протасов, писавший приятелю: «Теперь я главнокомандующий церкви, я патриарх, я чёрт знает что...». С 1865 г. до конца 1880 г. обер-прокурором был граф Д.А. Толстой. О правлении Д.А. Толстого его современник митрополит Киевский Арсений сказал: «Мы живём в век жестокого гонения на веру и Церковь под видом коварного об них попечения». А современный историк церкви эмигрант Д.В. Поспеловский писал: «Обер-прокурор Дмитрий Толстой вряд ли был верующим человеком».
