В 1906-1909 гг. ГАУ выработало тактико-технические требования к 280-мм мортирам[54] (гаубицам). Согласно этим требованиям вес снаряда должен быть 344 кг, начальная скорость 259 м/с при дальности 6,4 км. Таким образом, повторилась история с 9-дюймовой лёгкой мортирой и 8-дюймовой лёгкой пушкой — опять дальность стрельбы тяжёлой артиллерии должна быть меньше, чем у полевых орудий. Тактико-технические требования ГАУ на 280-мм мортиру были разосланы нескольким иностранным заводам.
8 декабря 1910 г. фирма Круппа направила в ГАУ вполне резонный ответ: «Соответствующее русским требованиям тяжёлое орудие навесного огня с досягаемостью 6 или 7 вёрст, по современным взглядам на действие тяжёлой артиллерии, уже не может считаться достаточным. В артиллерийских кругах других великих держав от таких орудий требуется досягаемость действительного огня 8-10 км, что должно считаться обоснованным ввиду тактических условий занятия позиции, действия огня и подвоза снарядов для таких батарей. Именно тяжёлые орудия навесного огня должны быть в состоянии направлять свой губительный огонь против самых могущественных крепостных сооружений — бетона и брони, будучи сами по возможности защищены от огня крепостных орудий... Едва ли будет возможно подвезти к фронту любой крепости, вооружённой дальнобойными пушками, тяжёлую навесную батарею и обеспечить её питание снарядами, если атакующая батарея вследствие своей недостаточной дальнобойности будет вынуждена занимать позиции в 6-7 вёрстах от главной оборонительной линии... Поэтому и явилось столь острое желание обзавестись крупными дальнобойными орудиями навесного огня, которые по возможности оставались бы вне досягаемости прицельного огня крепостных орудий... Этому требованию в полной мере удовлетворяет наша 28-см гаубица, сообщающая снаряду в 340 кг начальную скорость 340 м/с при досягаемости свыше 10 000 м. Такое большое повышение баллистических качеств по сравнению с действием требуемой мортиры, стреляющей лишь на 6-7 вёрст, должно считаться замечательным. Мы создали систему, во всех отношениях удовлетворяющую требованиям, предъявленным к средствам атаки в смысле превосходства над средствами обороны и быстрой готовности к действию... Гаубица наша имеет колёсный лафет и может быстро переходить из походного положения в боевое и обратно. Её перевозка может быть совершена и по плохим дорогам с помощью башмачных колёсных ободов и при механической тяге. Наши испытания дали в этом отношении очень хорошие результаты».
Эта 28-см гаубица была испытана в 1911 г. на заводе Круппа в присутствии командированных в Германию генералов Дурляхера и Забудского. Результаты испытаний были рассмотрены комиссией при Арткоме лишь 13 марта 1912 г. Главные данные гаубицы Круппа в общем значительно превосходили требования ГАУ от 11-дюймовой мортиры, за исключением веса орудия в боевом положении.
Круппу предложили бесплатно доставить систему в Россию для испытания на ГАП. Крупп просил купить его гаубицу, как это уже было сделано в отношении 280-мм мортиры Шнейдера и 28-см мортиры Рейнского завода. ГАУ отказалось купить гаубицу Круппа, даже не пожелав испытать эту мощнейшую артсистему, да ещё и стрелявшую с колёсного лафета.
28 апреля 1909 г. Артком постановил заказать Рейнскому заводу опытный образец 28-см мортиры Эрхардта. За мортиру было уплачено 87 750 рублей. В октябре 1913 г. 28-см мортиру Эрхардта доставили в Россию. Эта мортира была легче 28-см мортиры Круппа, но уступала ей в дальности стрельбы на 4,5 км.
Стрельба велась с колёс. Колёса металлические со спицами. При стрельбе на колёса надевались башмачные пояса или под них подкладывалась лёгкая металлическая платформа. В походном положении система перевозилась на трёх повозках.
Испытания 28-см мортиры Эрхардта на ГАП выявили неустойчивость системы при стрельбе на малых углах возвышения, лопались цепи снарядного подъёмника и был отмечен ряд других мелких недостатков. Это было явной придиркой — 280-мм мортира и не должна стрелять при малых углах возвышения. (И британские, и французские мортиры больших калибров вообще так не стреляли). Меткость германской мортиры была признана удовлетворительной.
Но уже известным причинам ГАУ предпочло мортиру Шнейдера образцам Круппа и Эрхардта.
В результате французских интриг и деятельности французской марионетки великого князя Сергея Михайловичи, а также глупости военного министра Сухомлинова и самого Николая II русская армия осталась без тяжёлой артиллерии. В годы войны с большим трудом удалось создать несколько батарей тяжёлой артиллерии, использовав старые русские орудия образца 1867 г. и 1877 г., небольшое число орудий, закупленных в Англии, США и Японии, а также 12-дюймовые морские гаубицы образца 1915 г. Своевременное же принятие на вооружение 203-мм, 229-мм и 280-мм германских орудий и запуск их в серийное производство на русских заводах, но с помощью германских фирм, могло существенно изменить ход боевых действий на Восточном фронте в 1914-1917 гг.
Благодаря Сергею и Матильде русские казённые артиллерийские заводы после Русско-японской войны остались почти без заказов Военного ведомства. Обуховский завод перенёс это сравнительно легко, так как с 1907 г. он получал большие заказы от Морского ведомства. Петербургский орудийный завод Военного ведомства получал заказы периодически, но мощности завода были крайне малы, кроме того, он был зажат соседними строениями и не мог расширяться. Руководство ГАУ и Орудийного завода с 1907 г. неоднократно поднимало вопрос о переносе завода в другое место и его модернизации, но Николай II постоянно отказывал им.
Хуже пришлось мощнейшему пермскому Орудийному заводу, которому с 1906 по 1914 г. Военное ведомство не заказало ни одного орудия. И это в преддверии войны! Завод выполнял небольшие заказы на артиллерийские снаряды, на болванки для стволов пушек для петербургского Орудийного завода и т.д. Если бы завод находился в Петербурге, то бунт рабочих был бы неминуем. Но завод был расположен в сельской местности в деревне Мотовилиха, и рабочие с мая по октябрь расходились по окрестным деревням на свои земельные участки, а зимой подхалтуривали на заводе, выполняя случайные заказы. Кстати, такая же ситуация возникла на заводе и в 1922-1925 гг., но с 1926 г. завод был загружен на полную катушку.
Вмешательство Матильды в артиллерийские дела вызывало ярость императрицы Александры Фёдоровны и зависть Распутина. В 1916 г. во время «угольного голода» британский посол Бьюкенен был возмущён, увидев, как солдаты разгружали уголь из военных грузовиков у дворца Кшесинской. Начальник ГАУ А.А. Маниковский открыто писал в служебном документе генералу Барсукову: «Противно до такой степени, что требуется огромное усилие воли, чтобы терпеть ... Но ведь всегда терпению есть предел».
Возможно, кому-то из читателей экскурс в историю нашей артиллерии покажется скучным. Но, увы, отсутствие тяжёлой артиллерии привело Россию к поражению в Первой мировой войне. А, кроме того, чем кроме цифр и фактов я мог ответить Александру Михайловичу, представившему в мемуарах почти идеальный образ брата: «По сравнению с Сергеем Михайловичем брат мой Николай Михайлович был прямо оптимистом! Последний, по крайней мере, предлагал лекарства и верил в реформы. Настроение Сергея было прямо безнадёжным. Живя в непосредственной близости от государя, Сергей видел, как приближается катастрофа.
— Не трать время, Сандро, пытаясь открыть царю глаза. Возвращайся к своей работе и моли Бога, чтобы у нас не произошло революции ещё в течение года. Армия находится в прекрасном состоянии. Артиллерия, снабжение, технические войска — всё готово для решительного наступления весною 1917 года. На этот раз мы разобьём немцев и австрийцев, если, конечно, тыл не свяжет свободу наших действий. Немцы могут быть спасены только в том случае, если спровоцируют у нас революцию в тылу. Они это прекрасно знают и стремятся добиться своего во что бы то ни стало. Если государь будет поступать и впредь так, как он делал до сих пор, то мы не сможет долго противостоять революции.
