Каковы же были цели российской внешней политики на Дальнем Востоке? Хотите — верьте, хотите — нет, но не было не только целей, но и самой внешней политики.
В общем и целом экспансия России в Китае, в том числе занятие Порт-Артура, строительство КВЖД, введение в Маньчжурию русских войск было оправдано интересами защиты русского Дальнего Востока. Англия и другие государства уже давно пытались сделать Китай своей колонией. Если бы Россия не заняла Порт-Артур, она через несколько лет получила бы сильного и агрессивного противника вдоль всей многотысячекилометровой границы от Байкала до Владивостока, то есть то, что мы имели в 1934-1945 гг.
И надо заметить, что такое развитие событий предсказывали десятки русских генералов, дипломатов и журналистов с 1894 по 1903 г. Разница была лишь в том, что до 1900 г. наиболее вероятным считался захват всего или только Северного Китая Англией, то есть индийский вариант с созданием огромной «туземной» армии, вышколенной британскими инструкторами, которая неизбежно будет выдвинута к русским границам. А с 1900 г. стал преобладать японский вариант, то есть перспектива захвата Маньчжурии Японией.
В итоге России пришлось ввести войска в Маньчжурию. Все ведущие страны мира были настроены принципиально против превращения Маньчжурии в зависимую от России территорию. Но в то же время воевать против России из-за Маньчжурии была готова только Япония, и больше никто. Как уже говорилось выше, ни одно европейское государство, включая Англию, не желало начинать войну с Россией, что бы ни случилось на Дальнем Востоке. Пусть даже Россия официально аннексировала бы Маньчжурию, дело бы ограничилось десятком нот, в худшем случае — воинственными демонстрациями британского флота.
Запад есть Запад, а Восток есть Восток. Маньчжурия — не Балканы, не Константинополь и не Эльзас с Лотарингией. Так что у России было два выхода: или уйти из Маньчжурии без всяких условий, что означало бы в перспективе потерю Порт-Артура и Владивостока, или придать Дальнему Востоку приоритет перед европейскими делами и сосредоточить там сухопутные и морские силы, существенно превосходящие силы Японии, то есть сделать то, что Сталин сделал в 1938-1941 гг., и заставить Японию поменять вектор своей агрессии с севера на юг.
Увы, Николай II метался из стороны в сторону, так было раньше и так будет до февраля 1917 г.
Любопытно, что русскую политику на Дальнем Востоке определяли не МИД и не Морское или Военное министерства, а все, кому не лень.
Поначалу министр финансов Витте решил создать из Маньчжурии Желтороссию, колонию... Министерства финансов. Нет, я не шучу! Витте построил на месте деревушки Харбин большой русский город Харбин, ставший столицей Желтороссии. Уже в 1899 г. в Харбине жило 14 тысяч русских подданных (речь идёт только о гражданских лицах). КВЖД, а она контролировалась Министерством финансов, имела на Сунгари свою флотилию. Да что флотилия, КВЖД создала собственную армию, первоначально называвшуюся железнодорожной стражей, а потом Заамурской стражей.
«Стража» имела пехоту, конницу и даже артиллерию. Кстати, Витте по ряду причин (в том числе не хотел связываться с великим князем Сергеем Михайловичем, о чём будет сказано позже), не пожелал заказывать 76-мм полевые пушки обр. 1900 г. Путиловского завода, состоявшие на вооружении русской армии, а заказал Круппу 75-мм пушки для армии, пардон, «стражи» Желтороссии.
Естественно, что в России нашлись и другие претенденты на неисчислимые богатства Дальнего Востока. Одну из таких группировок возглавил А.М. Безобразов.
Александр Михайлович Безобразов начал карьеру в кавалергардском полку, где заимел связи с сильными мира сего. По каким-то тёмным обстоятельствам ему пришлось оставить гвардию и отправиться на гражданскую службу в Иркутск.
29 августа 1896 г. владивостокскому купцу Бринеру удалось приобрести у корейского правительства лесную концессию в районе реки Ялу сроком на 20 лет. Эта концессия распространялась на бассейны двух рек — Тумени и Ялу — вдоль всей Северной Корее от моря до моря на протяжении около 800 вёрст. Причём на юге она включала важные в военном отношении горные проходы. Держатель концессии получил право строить там дороги, проводить телеграф, возводить здания, содержать пароходы и др., так что становился на весь двадцатилетний концессионный срок фактическим хозяином Северной Кореи. Надежды Бринера собрать капитал для эксплуатации концессий не оправдались, и он задумал концессию продать.
Узнав о поступлении концессии в продажу, Безобразов решил провернуть грандиозную аферу и стать мультимиллионером. Своих денег у него, разумеется, не было, и он решил попользоваться казёнными средствами. Но как это сделать? Безобразов к концу 1896 г. уже ушёл из гражданской службы, то есть был частным лицом. Естественно, ему пришлось найти именитых подельников — великого князя Александра Михайловича и графа И.И. Воронцова-Дашкова.
Граф Воронцов-Дашков служил министром двора и уделов, то есть фактически управлял личными доходами царя. Воронцов-Дашков доложил Николаю II о проекте Безобразова и предложил ему войти в долю.
2 марта 1898 г. новоявленные «концессионеры» подали царю Всеподданнейшую записку, в которой предлагали «перехватить» концессию Бринера, а для осмотра корейских лесов отправить особую экспедицию, которая, не возбуждая толков и дипломатических запросов, всесторонне исследовала бы Северную Корею и подтвердила бы сведения о ее богатствах, доставленные Матютиным. Они писали, что время ещё не ушло, что ещё молено чисто мирным путём овладеть богатствами Кореи, на которые, кроме Японии, уже обратили свои взоры и многие другие державы, что по корейскому закону император Кореи является собственником земельных недр, что поэтому необходимо укрепить его власть, затем организовать при нём управление по образцу российского управления Кабинетским имуществом и тогда заключить с этим учреждением особый арендный договор.
Естественно, что Витте был озабочен происками конкурентов, а кроме того, он понимал, что даже экономическая экспансия в Корею может привести к войне с Японией. Но министр финансов в отношениях с Александром Михайловичем и другими великими князьями давно взял за правило не вступать открыто в конфликт, а добиваться своего оригинальными ходами. Верный своим принципам, Витте не выступил прямо против концессии, а в докладной записке царю предложил вести дела концессии «в совершенно частном порядке».
Узнав о докладной записке, Безобразов немедленно направился к Александру Михайловичу:
— Ваше императорское высочество, докладная записка министра финансов — это ничто иное, как вежливая форма запрещения. Ведь всем известно, что у нас в России вести какое-либо дело без благосклонного к нему отношения со стороны правительства, безусловно, невозможно[33].
— Вы, к несчастью, правы, — вспылил Александр Михайлович. — Всё наше дело рухнуло, и из всей нашей комбинации ничего не выйдет!
Но успокоившись, Александр Михайлович начал уговаривать своего царственного кузена. В результате Николай II позволил отправить в Северную Корею специальную экспедицию на средства Кабинета Его Величества. Во главе «дела» были поставлены великий князь Александр Михайлович и граф Воронцов-Дашков; непосредственными исполнителями стали А.М. Безобразов, его товарищ по полку отставной полковник В.М. Вонлярлярский и контр-адмирал А.М. Абаза.
Как видим, дело шло как у Остапа Бендера. Создана контора «Рога и копыта», теперь нужно найти подставное лицо — председателя Фунта. Им стал состоявший в Ведомстве императорского двора тайный советник Н.И Непорожнев. 11 мая 1898 г. в Петербурге с уполномоченным купца Бринера был заключён договор на условную продажу Н.И. Непорожневу лесной концессии на реке Ялу. В конце 1898 г. специальная русская экспедиция исследовала за 94 дня всю Северную Корею. Руководитель экспедиции инженер Михайловский телеграфировал в Петербург: «В Маньчжурии видел много богатств, чудные леса лиственницы и кедра — три миллиона десятин — много золота, серебра, красной меди, железа, угля». Район рек Тумени и Ялу может легко сделаться источником крупных богатств и, следовательно, подспорьем в тех громадных расходах, которые неминуемо потребует наше положение на Дальнем Востоке. Кстати, значительная часть стоимости экспедиции пошла по разным статьям бюджета, а непосредственно Кабинет Его Величества израсходовал на неё и на приобретение самой концессии всего 235 070 рублей.
