Понятно, что и Пушкина, и Суворова, потомков древних родов, коробило от подобных князей и графон. Недаром Суворов во дворце Екатерины низко кланялся лакеям.
— Что вы, Александр Васильевич, — ведь это же простой лакей!
— Протекцию ищу, голубчик, сегодня лакей, а завтра граф.
Что бы как-то выделиться из такой компании, Пушкин острил: «Я, братцы, мелкий мещанин», а граф Суворов велел на надгробном камне высечь: «Здесь лежит Суворов».
Преступлений, подлостей и мерзостей не стеснялись ни новоявленные князья и графья, но и их «надменные потомки». Братья Орловы стали графами за зверское убийство в Ропше императора Петра III. Двадцатилетний Платон Зубов стал официальным фаворитом Екатерины II, которой тогда было под 70 лет, за что получил огромное состояние и графский титул.
Разврат, царивший в верхах, естественно давал побочный продукт в виде внебрачных детей. В результате появилась масса титулованных особ, у которых вообще не было родословных, они не могли похвастаться далее предками — свинопасами или пирожниками. Хорошо звучит — граф Бобринский или графиня Бобринская. Современному плебею так и хочется поклониться. Но, увы, вся родословная их упирается в пьяницу графа Алексея Бобринского, совершенно заурядную личность, внебрачного сына Екатерины II, которого тайно воспитали в деревне Бобрики.
Если говорить серьёзно, то с IX до XV в. в княжеских родословных русских князей был образцовый порядок. На Руси шли усобицы, князья ослепляли и убивали друг друга, приходили с набегами печенеги, половцы и татары, но феодальный порядок соблюдался строго. Шестьсот с лишним лет во всех без исключения удельных княжествах сидели только князья Рюриковичи. В их ряды не удалось затесаться ни одному лакею, истопнику или певчему. Ни один внебрачный бастрюк не пролез в князья. Другой вопрос, что некоторые князья Рюриковичи, даже приняв христианство, имели параллельно несколько жён.
У каждого князя был свой двор. При дворе служили бояре, стольники, рынды и другие придворные чины. С лёгкой руки некоторых историков пошло гулять выражение «древний боярский род». Это то же, что сказать «древний генеральский род». Если был папа генерал, то сын не обязательно станет генералом. И сын боярина вполне мог умереть в чине стольника.
Великие князья и цари были вольны раздавать придворные звания. Однако и Грозный, и Михаил с Алексеем Романовы в известной степени соблюдали приличия и не производили в князья русских бояр, не говоря уже о холопах.
К концу XIX в. российское дворянство не менее чем на 80% было засорено безродными людьми. Дворянство как класс деградировало и диссоциировалось: часть его примкнула к либеральной интеллигенции, часть — к крупной и средней буржуазии.
Опереться на дворянство как класс царь, увы, не мог вопреки всем уверениям теоретиков марксизма-ленинизма. Создавать какую-либо политическую партию для поддержки самодержавия Александр III не хотел как по инерции, так и из нежелания делиться властью с её руководством.
В марте 1881 г. ряд сановников в инициативном порядке создали «Священную дружину» — добровольную тайную организацию, некий карательный орден для защиты самодержавия. Его главой стал великий князь Владимир Александрович, а в числе руководителей были представители придворной аристократии — граф И.И. Воронцов-Дашков, князь А.А. Щербатов, князь П.П. Демидов-Сан-Донато. «Дружина» эта составила список лиц, подлежащих уничтожению, включавший имена не только видных русских, но и европейских революционеров. Была создана обширная сеть шпионов и провокаторов. Если члены «Народной воли» ставили на кон собственную жизнь, то члены «Священной дружины» собой не рисковали. Их наиболее распространённым методом было использование наёмных лиц, вызывавших на дуэль намеченные жертвы.
Узнав о действиях «дружины», Александр III возмутился и в сентябре 1881 г. приказал её распустить. Естественно, что царь возмутился не беззаконными и аморальными действиями «дружины», он испугался за собственную жизнь — сегодня тайная организация воюет с революционерами, а завтра может легко устроить дворцовый переворот.
Хотя Александр III не был трусом, но он предпринял чрезвычайные меры для обеспечения безопасности своей семьи. Постоянной резиденцией царя стал дворец Павла I в Гатчине, где кроме Павла не жил ни один император. За это либералы окрестили Александра III «гатчинским пленником революции». Конечно, это не следует понимать буквально. Царь эпизодически наведывался в Аничков дворец в Петербурге, где он постоянно жил до 1 марта 1881 г. Летом Александр несколько недель проводил в Петергофе и Царском Селе, а осенью — в Ливадии. Но везде он находился под усиленной охраной. Боязнь покушений и нервозность царя стали причиной смерти одного из свитских офицеров барона Рейтерна, родственника министра финансов. При неожиданном появлении царя в дежурной комнате офицер, куривший папиросу, стал прятать её за спину. Александр III решил, что тот прячет оружие, выхватил револьвер и выстрелил в офицера.
Из-за боязни покушений Александр III на два с лишним года оттягивает коронационные торжества в Москве, которые начнутся лишь в мае 1883 г., после ареста всех руководителей исполкома «Народной воли».
Великий князь Михаил Николаевич вместе с сыновьями приняли активное участие в этом грандиозном действии. «По установившемуся обычаю прибывших высочайших особ должны были встречать на вокзале и сопровождать повсюду лица, по положению равные, а это означало, что мы, великие князья, должны были всё наше время уделять прибывшим высоким гостям. Я должен был оказывать знаки гостеприимства эрцгерцогу Карлу-Людвигу Австрийскому и его поразительно красивой жене Марии Терезии. Мы очень быстро подружились, хотя меня и утомляло сопровождать их повсюду, давая бесконечные объяснения относительно церквей, музеев, исторических зданий и святых Кремля. Должно быть, я хорошо справился с моей не слишком завидной миссией, так как к концу празднеств мои высокие гости выразили желание посетить С.-Петербург и просили царя, чтобы я сопровождал их в столицу.
Коронационные празднества открылись торжественным въездом государя и его семьи в Москву. В половине девятого утра великие князья и иностранные принцы ожидали верхом на конях у крыльца Троицкого дворца выхода Александра III, чтобы сопровождать его при въезде в Кремль. Ровно в 10 час. утра царь вышел из внутренних покоев, сел верхом на коня и подал знак к отбытию. Он ехал впереди нас всех, эскадрон кавалеров ехал впереди кортежа и возвещал его приближение народу и войскам, которые стояли шпалерами вдоль всего пути следования. Длинный поезд золотых карет следовал за нашей кавалькадой. В первом экипаже сидела императрица Мария Фёдоровна с восьмилетней великой княжной Ксенией и королевой греческой Ольгой. В остальных разместились великие княгини, принцессы королевской крови и заслуженные статс-дамы.
Громовое “ура” сопровождало нас по всему пути следования до Иверской часовни, где император сошёл с коня и в сопровождении императрицы вошёл в часовню, чтобы поклониться иконе Иверской Божьей Матери. Мы въехали в Кремль через Спасские ворота и подъехали к Архангельскому собору. Официальная программа дня закончилась молебствием, отслуженным митрополитом Московским при участии хора Придворно-певческой капеллы. Вторая половина дня 12 мая и весь следующий день были заняты обменом визитов между членами императорской фамилии и иностранными высочайшими особами, а также различными развлечениями, данными в их честь. 15 мая началось салютом в 101 выстрел со стен Кремля. Мы собрались в зале Большого дворца. На этот раз мы представляли собой очень живописную группу, так как каждый из великих князей и иностранных принцев был одет в форму своего полка. Вспоминаю герцога Эдинбургского, младшего сына королевы Виктории, чрезвычайно элегантного в форме адмирала британского флота. Русские великие князья надели, ради торжественного случая, цепи ордена Св. Андрея Первозванного, украшенные бриллиантами, с бриллиантовыми же двуглавыми орлами. На великих княгинях и иностранных принцессах были великолепные драгоценности, и я думаю, что ни я, ни кто другой не видал такого количества роскошных украшений, как в этот день 15 мая 1883 года».
