– Цезарь, а почему у Жозефины только один рог?

– Она, детка, родилась такой, с одним рогом. Так бывает. Тяжко ей было в семействе, где все остальные козлята были как полагается, с двумя рогами. Фермеры, у которых она жила, даже хотели сдать её на мясо.

– Неужели? – Мила от ужаса прикрыла открывшийся рот руками, а однорогая Жози сделала такую жалостливую «козью морду», словно понимала, о чём говорит хозяин. Миле даже показалось, что из глаза козы выкатилась крупная хрустальная слеза.

– Да-да! Но к счастью, фермеры оказались не жестокими, а алчными. Они повели её продавать на местный рынок и я, случайно там оказавшись, не мог пройти мимо однорогой козы с таким печальным взглядом.

– Бедная Жози! – Мила погладила козу по спине, в ответ на это животное с чувством заблеяло.

Девочке показалось, что коза проблеяла: «Спа-а-си-и-б-о-о!».

– У меня Жози не знает нужды, – хвастался Цезарь. – Специально для неё я даже выращиваю особый редкий сорт фиалок, который растёт только в тёплых южных лесах, – и Цезарь указал на большую клумбу с ярко-розовыми фиалками.

– Какая прелесть! Ты настоящий гурман, Жози, – Мила аккуратно потрепала козу по шелковистой спинке. – А ты, Цезарь, очень добрый.

– Жози – мой единственный преданный друг, и я стараюсь отвечать ей тем же, – сказал Цезарь и предложил: – Пойдём в дом, я напою тебя чаем.

Цезарь повёл Милу к деревянной двери с красивыми коваными петлями и ручкой в виде головы льва, держащей в зубах кольцо.

– Что это? – Мила указала на следы на двери, оставленные словно бы острыми когтями какого-то крупного животного, рядом с которыми виднелись подпалины.

– Да это местная детвора веселится, – усмехнулся Цезарь. – Взяли и кинули под дверь петарду, – он поспешно отворил дверь.

– Я тут кое-что к чаю принесла с собой, – Мила достала из кармана свёрток с конфетами.

Цезарь, не обращая внимания на её слова, повёл девочку через маленькую прихожую в большую просторную гостиную с камином, и Мила застыла на месте от удивления. Вся комната от входа до противоположной стены была заставлена вазами с конфетами и пирожными, коробочками с пастилой и мармеладом, пакетиками с орехами в глазури, засахаренными фруктами, зефиром, рахат-лукумом. Сладости стояли везде, даже на полу и каминной полке. Это было похоже на сон.

– Вау! – Мила поражённо остановилась на пороге.

– Да просто я ждал в гости одну милую принцессу, – усмехнулся Цезарь.

– Это все для меня? Как мило! – улыбнулась девочка.

– Поможешь мне? – сказал Цезарь.

– Конечно!

Он подхватил чашки с блюдцами и сливочник, а Миле доверил горячий фарфоровый чайник с яркими эмалевыми павлинами. Затем они набрали в крупное плетеное блюдо всяких вкусностей и уселись возле камина в два пухлых стеганных полосатых кресла рядом с маленьким круглым столом. Цезарь стал разливать чай.

– Тебе с молоком, детка?

– Да, пожалуйста, – кивнула Мила.

– Отлично! Я тебя сейчас угощу таким вкусным молоком, которое ты никогда не пробовала. Молоком Жозефины, – Цезарь взял сливочник и добавил в чашку Миле немного молока. – Попробуй-ка.

Девочка отпила немного из чашки.

– М-м-м! Оно сладкое! Как сгущёнка!

– А что я говорил! – гордо отозвался Цезарь, наливая и себе чашку ароматного чая. – Но только в сто раз лучше сгущенки!

– Но разве обычные козы дают сладкое молоко? – удивилась Мила.

– А разве Жози обычная коза? – парировал Цезарь.

За сладкой трапезой друзья проговорили почти четыре часа. Они съели, наверное, уже тонну сладостей и выпили цистерну чая, когда Мила, наконец, засобиралась домой. Она казалась сама себе шариком на ножках, которому не дай бог оступиться и упасть. В таком случае она покатится по дорожке, как колобок из детской сказки, и остановить её сможет только голодная лиса.

– Мама приглашала тебя к нам в гости послезавтра, – сказала Мила, уходя.

– С удовольствием приду, – улыбнулся Цезарь. – И нет такой силы, что заставит меня не прийти.

Он проводил девочку до калитки её дома и помахал ей на прощание. Мила улыбнулась ему на прощание и побежала по тропинке к дому, где уже стояла мамина машина.

– И где же столько времени пропадала моя лягушка-путешественница? – Настя шутливо подбоченилась. Мила сразу просекла, что у мамы хорошее настроение и что браниться она не намерена.

– А чем это так пахнет? – Мила потянула носом воздух.

– Грибной суп-пюре с гренками и жареная курица, – гордо отрапортовала мама.

– М-м-м, жаль, что я не голодна.

– Как, не голодна?! Ради чего это я битый час на кухне колдовала?

– Я наелась сладостей у Цезаря, – призналась Мила.

– Странно. С каких это пор Цезарь любит сладкое?

Мила пожала плечами и всё-таки отщипнула кусочек курицы.

– Я пригласила Цезаря к нам на обед послезавтра.

– Вот и славно, – Настя смущённо улыбнулась и поджала губы, словно хотела что-то сказать, но передумала. Мила заметила.

– Что ты хотела сказать, мама?

– Я хотела, чтобы ты мне кое с чем помогла.

– Хорошо, скажи что я должна сделать. Разобрать вещи в какой-нибудь комнате?

– Нет-нет, – засмеялась мама. – Я бы хотела, чтобы ты помогла мне с новой книгой.

– Как же я могу тебе помочь? Ты писатель и ты пишешь книги, а я не умею.

– Я не прошу тебя писать книги. Я хочу, чтобы ты просто мне подсказывала. Дело в том, что вчера в столовой ты дала мне потрясающую идею, и я пыталась начать писать книгу, но не смогла. Ты как-то по особенному сказала мне те слова, будто увидела историю, о которой говорила, своими глазами. И мне… В общем, мне захотелось записать твою историю. Это плохо?

– Нет.

– Если ты против, я могу поменять тему…

– Мамуля! – Мила обняла маму за шею. – Не надо ничего менять, я с удовольствием помогу тебе!

– Спасибо, милая, – сказала Настя. – Неужели настали времена, когда не я буду рассказывать истории моей дочке, а она мне?

Мила отправилась в свою комнату, чтобы переодеться. Ей было приятно, что мама попросила помочь. До сих пор Миле только удавалось побыть в качестве своеобразной лабораторной мышки, когда мама заканчивала ту или иную историю и просила дочь прочесть и высказать своё мнение. Это было приятно, но как-то обыденно. А теперь – вау! – настоящее сотрудничество! Взрослое!

Когда Мила вошла в комнату, то не поверила своим глазам. Все вещи, разбросанные ею перед походом к Цезарю были сложены, развешаны, покрывало на кровати было идеально застелено. Девочка опрометью бросилась к кровати и заглянула под неё. Её опасения были напрасны, кеды, поросшие грибами, стояли на месте.

– Фу-ух! Она их не нашла, – облегчённо вздохнула Мила и задвинула кеды ещё глубже под кровать, а потом поднялась с пола и посмотрела на книжный шкаф. Там тоже царил идеальный порядок. И даже непослушный розовый бегемот, которому Мила никак не могла найти места, смирно сидел на полке с девичьими мелочами вроде бантиков и браслетов из бисера и смотрелся там весьма гармонично.

– Когда мама успела всё разобрать? Она же была в городе, а потом готовила обед… И вообще я не помню, чтобы она так тщательно не убирала мою комнату.

Тут взгляд Милы привлёк приоткрытый ящик стола.

– Она и там решила разобрать? Я ведь ничего туда не складывала! – девочка отодвинула ящик и обомлела.

Там лежала старая, толстая тетрадь с потёртой кожаной обложкой зелёного цвета. Мила провела рукой по обложке и почувствовала как странное предчувствие мурашками пробежало по всему телу и закололо любопытством кончики пальцев. Это любопытство заставило пальцы бережно подхватить старую тетрадь и вытащить из ящика.

Неужели это та самая тетрадь? Или просто похожая на ту, что Миле так хотелось найти? Ей так хотелось открыть тетрадь и одновременно было боязно – что, если она узнает какую-то страшную тайну, которая изменит её жизнь, а ещё хуже, если тетрадь окажется пустой или исписанной какой-нибудь ерундой, вроде старых хозяйственных заметок бабушки?