– За распутника? – повторила миссис Брэдли.
– Отъявленного распутника, – подтвердила миссис Теббаттс, еще больше понизив голос. – Они долго не могли найти служанку, пока у них не появилась наша Марта – Марта Флюк. А потом ей пришлось выйти замуж за деревенского дурачка, чтобы скрыть то, что она натворила.
– Вы случайно говорите не о миссис Пэшен?
– Да, о ней. Я называю ее Флюк, потому что так ее звали, когда я впервые услышала о ней.
– В то время вы уже жили в деревне? – уточнила миссис Брэдли.
– В Саксон-Уолл? Избави Бог! Но все, кто знал мистера Хэнли, знали и Марту Флюк. Он постоянно брал ее с собой в Лондон, якобы для того, чтобы она прислуживала несчастной мисс Констанции. О, это был страшный скандал! Не понимаю, почему миссис Паллинер вообще пускала Марту в дом, может, потому, что иначе она не смогла бы видеться с дочерью. Мистер Хэнли всегда приезжал только вместе с девушкой и не позволял жене оставаться у родителей без него. Ситуация была весьма щекотливой, уверяю вас.
– Печальная история, – отозвалась миссис Брэдли.
Миссис Теббаттс понизила голос до шепота:
– Если бы мисс Констанция не умерла раньше мистера Хэнли, я бы ничуть не усомнилась в том, кто ее убил.
– Прошу вас, расскажите, что произошло в день убийства, – попросила миссис Брэдли и достала из кармана юбки маленький блокнотик и позолоченный карандаш.
Она стала быстро записывать все, что говорила миссис Теббаттс. По бумаге побежали крошечные иероглифы, не понятные никому, кроме нее самой.
– Ну, вечер мы провели как обычно, – начала миссис Теббаттс. – В пять часов выпили чай – мистер Миддл-тон сделал это раньше, в половине пятого. Затем муж отправился рыхлить почву на цветочных клумбах – днем было слишком жарко для такой работы, Том стал подстригать лужайку, а я начала готовить ужин для мистера Миддлтона, чтобы подать его в половине восьмого. Поскольку воды для лимонада не хватало, я приготовила молоко с содовой – из-за сухой погоды у него был мучной привкус – и заварила пару чашек чая, тоже довольно странного на вкус. Вернулся муж и накрыл на стол. Том срезал несколько цветов для вазы, а муж пошел спросить у мистера Миддлтона, какое вино тот будет пить.
– Где находился мистер Миддлтон между чаем и ужином? – спросила миссис Брэдли, не отрывая взгляда от записной книжки.
– То здесь, то там. Кажется, заходил в оранжерею, потом провел полчаса в библиотеке, где составлял список каких-то книг, затем поднялся в спальню, чтобы переодеться к ужину – как обычно, в половине седьмого, – и Том отправился к нему, чтобы помочь с запонками и галстуком. После ужина мистер Миддлтон остался в гостиной с бокалом портвейна, а вскоре улегся на диванчик, согнув ноги в коленях и…
Она посмотрела на миссис Брэдли, и та кивнула, подтвердив, что помнит, в какой позе нашли тело.
– Он читал книгу, – продолжила миссис Теббаттс. – Так всегда бывало после ужина. Часов в девять вышел на прогулку и, насколько я знаю, заглянул в дом к викарию, хотя обычно этого не делал. Но оставался он там недолго, судя по тому, что без двадцати десять уже был дома и позвал моего мужа, попросив принести ему бренди с содовой, без которых никогда не ложился спать.
– Скажите, – произнесла миссис Брэдли, подняв голову от блокнота и вертя между пальцами карандаш, – на мистера Миддлтона как-то подействовал его военный опыт?
– Кошмаров у него не было, если вы об этом. И вообще, ничего такого.
– Он когда-нибудь страдал от временных потерь памяти?
– Нет. Память у него была отличная, даже в мелочах. Порой это немного утомляло. Не успокоится, пока не выполнишь в точности все, что он скажет. Как говорится, уж если память вернулась, то навсегда.
– В тот вечер мистер Миддлтон лег спать рано?
– Даже слишком рано, мадам. В половине одиннадцатого ушел наверх, и больше мы его не видели.
– Похоже, здесь ключевой момент этой истории, – быстро проговорила миссис Брэдли. – Насколько я понимаю, полиция не сомневается, что, когда ваш сын в четверть двенадцатого спустился в гостиную и увидел мистера Миддлтона лежащим на диване, тот был уже мертв?
– Они в этом уверены, как и оба врача: доктор из Стаухолла и наш доктор Мортмэйн из Саксон-Уолл.
– А сами вы что об этом думаете? – спросила миссис Брэдли, пристально глядя ей в лицо. – Выкладывайте, миссис Теббаттс. Вы явно о чем-то умалчиваете.
Лицо женщины вдруг сморщилось и побледнело. Она рухнула на колени рядом с креслом миссис Брэдли и, судорожно хватив ее за джемпер, сдавленно простонала:
– О, мадам, это сделал мой мальчик! Мой Том! Боже, что со мной будет, если его повесят! Господи, что со мной будет!
Миссис Брэдли принялась ее успокаивать, а потом заявила:
– Расскажите мне обо всем. Без утайки. А позднее я побеседую с Томом.
– О, мадам, ради бога, поговорите с ним! У меня самой не хватает духу. Он всегда был нервным мальчиком. Глядя на него, не скажешь – большой, крепкий парень, – но до четырнадцати лет мы с ним намучились. Помню, однажды в школе… Господи, я думала, с ума сойду! Он решил, что учитель хочет высечь его, и набросился на него как тигр, укусил за палец, начал вопить на всю школу – уж не знаю, откуда он этого набрался. У нас в семье всегда все было спокойно. Отец никогда его не бил, ни разу в жизни. Учитель послал за мной. Сказал, что не хочет наказывать Тома, поскольку тот, похоже, сам не знает, что делает, но считает, что я должна об этом знать. Нам пришлось дать ему гиосцин. Потом был еще случай, когда он окончил школу и поступил на работу. Том швырнул молоток в мастера и чуть не убил его. И все из-за того, что тот схватил его за ухо в наказание за какую-то провинность. Это не дурной характер, вовсе нет, – я-то знаю, что это такое, – дело в нервах. А почему он такой, понятия не имею. Тома даже валерьянка не успокаивает.
– И вы считаете, что в приступе ярости…
– А как еще можно объяснить? Каждый день я задаю себе этот вопрос! Я-то знаю, чего от него можно ожидать. Том полностью теряет над собой контроль. В боксе – другое дело. Прежде чем мы сюда приехали, Том был скаутом и отлично боксировал. Он умеет держать удар, боли он не боится. Я видела, как мужественно он себя ведет, когда порежется или ушибется. Проблема в нервах. Том и мухи не обидит, пока соображает, что делает.
Миссис Брэдли помолчала, обдумывая ее слова. Что ж, такое вполне возможно. Парень входит в гостиную, думая стянуть пару печенек, – Джонс рассказывал ей об этом, – и вдруг натыкается на хозяина. Попавшаяся под руку кочерга, удар, кровь… Том достаточно силен, чтобы перетащить тело на диван и придать ему позу спящего или читающего человека, чтобы со стороны могло казаться, будто он жив… Миссис Брэдли нахмурилась и покачала головой.
Миссис Теббаттс снова вцепилась ей в рукав:
– Вы не верите, что Том это сделал? Не верите? О, если бы у меня была хоть какая-то надежда!
Миссис Брэдли собрала губы в клювик и ответила:
– Я абсолютно не верю, что он это сделал. Нервные расстройства, о которых вы говорите, мой конек. Их вполне можно излечить. И Тома я тоже вылечу, если он мне позволит. Да, такой парень, как Том, мог нанести удар, но он не стал бы перетаскивать тело. Лучше скажите мне вот что. Тот случай с укушенным учителем – от кого вы о нем узнали?
– От самого Тома. Он вернулся из школы в ужасном состоянии, признался, что укусил учителя, и спросил, не посадят ли его за это в тюрьму.
– А когда Том бросил молотком в мастера?
– Он пришел домой, расплакался и сообщил, что его уволили с работы и для семьи от него не будет никакого толку, если папа умрет. У него всегда возникали подобные мысли, мадам. Он очень боится, что отец умрет.
– Желание порождает мысли, – пробормотала миссис Брэдли.
– Простите, мадам?
– Пожалуй, мне надо поговорить с Томом. Можно побеседовать с ним наедине? Разумеется, я не стану передавать ему то, что вы мне рассказали.
– Вы действительно не верите, что он это совершил?
