– Ладно, – с сомнением протянула миссис Пэшен. – Но, поверьте моему слову, в этой деревне полно странных вещей – недаром парни из Армии спасения судачат о них «аки медь звенящая и кимвал звучащий».

Когда она ушла, Джонс выразил удивление тем, как часто деревенские жители употребляют библейские цитаты в повседневной речи. Викарий усмехнулся:

– Может, это было бы и неплохо, если бы они их так не перевирали. Увы, в жизни все они жуткие богохульники, полные мерзости и греха, и у меня порой волосы встают дыбом, когда я слышу, как они употребляют священные слова в любом смысле, но только не в том, в каком их нужно употреблять. Я не намерен вмешиваться в эту ссору между миссис Пэшен и миссис Флюк. Они обе хороши. Ходят ко мне чуть ли не каждую неделю и поливают друг друга грязью. За их жалобами всегда стоит что-то реальное, но они громоздят вокруг этого столько лжи, что докопаться до правды невозможно. Однажды они объединили свои силы, и деревню затопило потоком анонимных писем. Мы так и не узнали, кто был их автором, но я готов поклясться, что это дело рук нашей сладкой парочки. Миссис Флюк выливала ушат помоев, а миссис Пэшен переводила их на бумагу. Давайте выпьем виски и забудем об этом. Кстати, интересно, какое отношение Долговязый парень имеет к Лили Саудолл?

– Кто это?

– Служанка доктора. Я всегда считал ее здравомыслящей девушкой, которая не станет забивать себе голову местными легендами, но кто знает.

– Она не местная?

– Нет. Доктор не берет местных. Говорит, что все они распутные женщины и грязнули, уж не знаю, почему. Он поселился тут после меня. В деревне его не любят и боятся. А это кое-что значит.

– Они действительно распутные женщины и грязнули? – спросил Джонс.

– Вероятно. Лили приехала сюда из Суррея. Боюсь, она окажется обычной суеверной дурочкой.

– А при чем тут Долговязый парень?

– Это нечто вроде нашего местного духа стихий. Вы интересуетесь паранормальными явлениями?

– Не особенно. Разумеется, я часто слышал всякие истории про привидений, но никогда им не верил. Правда, я неохотно ночую в местах, которые славятся тем, что их посещают призраки. Видимо, бессознательно придерживаюсь мнения, что «есть многое на свете, друг Горацио…» и тому подобное.

Оба рассмеялись, и викарий взял в руки сифон с содовой, когда в комнату снова заглянул японец.

– Мисс Саудолл. По неизвестному делу. Вся в слезах.

Лили Саудолл оказалась симпатичной девушкой в чистеньком и аккуратном платье. Она плакала и вообще была сама не своя. Присутствие в комнате Джонса явно ее смутило.

– Можно поговорить с вами наедине? – обратилась она к викарию. – Пожалуйста, сэр.

Джонс направился к двери.

– Подождите в соседней комнате! – крикнул ему вдогонку викарий. – Почитайте что-нибудь. Это не займет много времени.

Минут через пять он позвал его обратно.

– Дело касается вас, Джонс. Ох, уж эти сплетницы! Что мне с ними делать? Объясните ему, Лили.

– Не могу, сэр.

– Ладно, тогда я скажу. Снова эта ужасная миссис Пэшен. Говорит, что вы спите с этой девушкой.

– Почел бы за честь, – возразил Джонс, отвесив поклон и улыбнувшись.

Лили икнула и хихикнула.

– Вот и прекрасно, – кивнул викарий. – Вытрите глаза, садитесь сюда, и давайте подумаем, что можно сделать. Миссис Пэшен на вас за что-то зла, Джонс?

– Не вижу для этого никаких причин.

– Значит, она зла на девушку. Чем вы ее рассердили, Лили?

– Ничем, сэр. Я ей ничего не сделала!

– Вспомните.

– Нет, сэр, я уверена, что ничего, если только…

– Вот это уже ближе к делу. Выкладывайте.

– Но вряд ли кто-нибудь мог увидеть в этом злой умысел или что-нибудь такое. К тому же это было очень давно.

– Говорите, говорите!

– Помните, сэр, как в прошлый праздник урожая к нам в воскресную школу пришел маленький джентльмен из Миддлтонов и сел вместе с моими мальчиками?

– Лили – одна из лучших учительниц в воскресной школе, Джонс, – объяснил викарий.

– В следующий понедельник я сказала миссис Пэшен, что хорошо рассмотрела лицо маленького джентльмена, и мне показалось – я хотела сделать ей комплимент, сэр, только и всего, – будто он очень похож на нее. Не понимаю, чем это могло ее задеть, сэр, ведь мальчик почти не бывает в деревне, к тому же он очень богат и не имеет никакого отношения к нашему кругу…

– Миссис Пэшен – странная женщина, Лили. Похоже, ваше замечание ее обидело. Вот что я вам скажу: мы сделаем вид, что мы выше этого, и все само собой успокоится, согласны?

– Да, сэр, но…

– Продолжайте, – вмешался Джонс. – Эти слухи насчет меня и вас плохо действуют на вашего молодого человека, не так ли?

– Как вы догадались, сэр?

– Обычная история. Послушайте моего совета и дайте ему хорошего пинка. Это его кое-чему научит.

– Я не хочу с ним ссориться, сэр.

– Кто он?

– Джаспер Корбетт из…

– Из «Долговязого парня». Это сын хозяина трактира, – объяснил викарий, – хороший парень, и с большими перспективами.

– Да, мы знакомы, – кивнул Джонс. – Я с ним поговорю. Надеюсь, мне удастся вразумить его и объяснить, что волноваться не о чем.

Лили взглянула на него с сомнением, словно желая что-то возразить, но, поскольку люди ее положения привыкли думать, будто решения должны принимать исключительно мужчины, она лишь кивнула и молча удалилась.

– Странно, что она запнулась на названии трактира, – заметил Джон.

– Ничего странного, – возразил викарий, уловивший то, что ускользнуло от внимания писателя. – Вы когда-нибудь видели себя в зеркале в полный рост?

Когда Джонс вернулся домой, на столе стоял ужин и миссис Пэшен уже сняла фартук, собираясь уходить. Она была в шляпке, которую никогда не снимала, кроме тех случаев, если приносила ему чай.

Джонс задержал ее:

– Послушайте, миссис Пэшен, что это за глупости насчет меня и Лили или как там ее зовут? Вы хотите испортить репутацию бедной девушке? Я прошу вас взять свои слова обратно. Это недопустимо!

Крупное лицо женщины не дрогнуло.

– Не понимаю, о чем вы, сэр? С вашего позволения, сэр, что бы я ни говорила о Лили Саудолл, к вам это не имеет никакого отношения.

– Но вы всем рассказываете, будто она спит со мной!

– Ничего подобного, сэр.

– Лили сама так сказала. А девушка в ее возрасте не могла выдумать подобную историю!

– Если я что и сказала, мистер Джонс, так только то, что она спит с Долговязым парнем. Это всего лишь маленькая шутка насчет того, что она обручена с Джаспером Корбеттом, у которого отец держит трактир. Честное слово, сэр, клянусь вам чем хотите, назовите меня Дилайлой, если я вру!

Миссис Пэшен говорила бесстрастным тоном, но было заметно, что она взволнована. Что касается Джонса, то для человека, гордившегося тем, что все подлинные чувства приберегаются им для книг, он разошелся не на шутку.

– Девушка очень расстроена, а я возмущен! Прошу вас опровергнуть нелепые и смехотворные слухи. Вы меня поняли?

– Очень хорошо, сэр.

Женщина пододвинула к нему капустный суп, яичницу с беконом и с достоинством направилась к двери. Джонс не удержался от улыбки:

– Спокойной ночи, миссис Пэшен.

– Спокойной ночи, сэр.

Она вышла, не повернув головы, и тихо закрыла за собой дверь.

Джонс взглянул на часы: половина десятого. Времени достаточно, чтобы поужинать, а потом успеть в трактир. В Саксон-Уолл, похоже, никто не слышал о запрете продажи спиртного после одиннадцати.

«Долговязый парень» не мог похвастаться роскошной обстановкой. Джонс миновал двор с низкими воротцами, наклонился, чтобы погладить собаку, и вошел в зал. На глаза ему попался дюжий парень с красным, как кирпич, лицом и синими глазами, судя по всему, заведовавший баром.