Много радости приносит северянам этот чудесный цветок. Они его любят всем сердцем. Не потому ли, что подснежник чем-то напоминает их самих?
О подснежнике народ сложил много легенд.
Охотник Аянит был счастливо одарен силою рук и быстротой ног – рассказывается в одной из них. В поисках дичи и пушных зверей он исходил вдоль и поперек заснеженные просторы от берегов Северного Ледовитого океана до Охотского моря.
И вдруг тяжелый недуг свалил его с ног. Год проходил за годом, а Аянит оставался прикованным к постели! От тоски по воле, от невыносимых страданий он сильно ослаб. От прежнего отважного молодца остались лишь кожа да кости. Орлиные глаза потускнели. Неотвратимо надвигалась смерть.
И вот тогда-то Аянита охватило острое желание увидеть любимый цветок – подснежник. Может, в последний раз.
Стояла ранняя весна. Размеренно, как часы неугасимой жизни, стучали звонкие капли. Аянит выполз из темной юрты, волоча за собой безжизненные ноги.
Солнце глянуло в его глаза.
«Подснежник, я смерти не боюсь, но не хочу, чтобы мое дыхание прервалось до того, как я свижусь с тобой! Где же ты, подснежник? Помогите, мои костлявые руки, единственная моя опора, дотащиться до первого подснежника! А там будь что будет…»
Таас-кигилях
Воспоминания детских лет неувядаемы.
Качаюсь на олене. Впереди, как всегда, едет отец. Путь наш долог. Мы на границе меж тундрой и тайгой. Едем по берегу Алазеи. Дремлю в седле, как в люльке. Время от времени открываю глаза, чтобы не потерять из виду отца.
И вдруг – о ужас! – я вижу великана. Могучий, широкоплечий. Шапка сдвинута на лоб. Да он не один! Их несколько. Выстроились рядами и смотрят вдаль.
Выше самых высоких деревьев возвышаются.
– Папа! – кричу я в ужасе.
– Что такое?!
– Впереди великаны! Остановись! Они нас убьют!
– Великаны? Верно. Только каменные.
Олени так и рвутся к великанам, как будто учуяли доброго хозяина. У меня же перехватило дыхание. А отец уже спокойно спешивается у ног этих чудовищ, смотрит на меня и улыбается.
Олень, на котором я ехал, резко рванулся вперед. Я оказался на земле.
– Ты чего это кувыркаешься? – спрашивает отец смеясь.
– Сбросил проклятый олень!
– Не хитри, – говорит отец. – Никакой олень не в силах сбросить тебя. Ты же родился в седле!
Мне стало стыдно за ложь и трусость. Я ведь нарочно упал: лишь бы быть подальше от страшных великанов.
– Подходи, не бойся, – зовет меня отец. – Они добрые. Это Таас-кигилях – каменные люди.
Приглядываюсь. Примериваюсь. Здесь тихо и прохладно. Комаров как будто ветром сдуло. Усталые олени легли отдыхать под тенью каменных громад.
Задрав голову, разглядываю великанов. А они пристально и неотрывно всматриваются в синие дали. Одни в тундру, другие в тайгу. Может, на горизонте появятся злые люди? Мы – гости. А гостей оберегают.
Сидим у костра и пьем ароматный чай. Сияет полярное солнце. Над тундрой висят тучи комаров и мошкары. А здесь их нет. Даже не слышно.
– Скажи, папа, это они комаров отгоняют? – спрашиваю я, кивнув головой в сторону великанов.
– Да, сын, – отвечает отец и улыбается своим мыслям. – Видишь, как здесь хорошо!
– Папа, а почему они такие большие?
– Потому что они великаны.
– А почему они великаны?
– Потому что они сильные.
– А почему сильные?
– Потому что они похожи на человека.
– А кто сделал этих великанов?
– Природа.
После чая я совсем осмелел, облазил и осмотрел все скалы. Попытался даже подняться на вершину, но не смог. Я так устал, что едва добрался до привала, где и заснул крепким сном.
Снились мне хорошие сны. Будто я крепко подружился с великанами. Один из них усадил меня на голову другого. У ног моих с одной стороны лежала зеленая тайга, с другой – тундра. За ней блистал льдами Северный Ледовитый океан. Глянул вниз и увидел отца, который казался отсюда маленьким-маленьким.
«Папа! – закричал я. – Я вижу все кругом: тайгу, тундру, океан. Я выше великана!»
«И сильнее!» – услышал я в ответ голос отца и проснулся.
…Дальше наш путь пролегал по каменистым тропам. Справа шумела горная река. Слева возвышались увенчанные снегами вершины гор. На берегу реки блистали мощные глыбы льда. А ехали мы зеленым лесом. Зеленая улица между вековыми снегами и льдами!
– Быстрей, олени! Смелей, друзья! – подгоняю я оленей и слушаю, как поет мой отец.
И я тоже начинаю петь. Не помню, как долго длилась песня. Не помню также, сколько мы проехали. Но ясно помню, как перед моими глазами как из-под земли выросла громадная каменная юрта.
Песня моя оборвалась на полуслове.
Обомлев от неожиданности, я некоторое время ехал молча. Потом крикнул:
– Отец, смотри! Каменная юрта!
– О! – отозвался отец. – В чем дело? Каменной юрты испугался? Ну и трус!
Но я не испытывал никакого страха. Просто изумился. Только и всего.
Юрт было несколько.
Отец расседлал оленей и стал разжигать костер, чтобы вскипятить котелок, а я принялся осматривать эти циклопические постройки.
Вот входное отверстие. Огромное! Подхожу ближе, опасливо заглядываю внутрь, а там зияет вход в глубокую пещеру. Темно. У меня по спине холодок пробежал. Прибегаю обратно к отцу.
– Отец, а отец! Кто построил эти юрты?
– Те самые великаны, которых ты уже видел.
– Они живут здесь?
– Жили бы, да некогда.
– Как – некогда?
– Великаны все время на посту находятся. Отлучаться не могут. Не имеют права. Вот и стоят. Веками стоят и смотрят вдаль. Злых людей не подпускают, а добрых принимают, как гостей, и охраняют их покой.
Много воды утекло с тех пор. И где бы я ни был – в тайге или тундре, я не ведаю ни скуки, ни страха. Не боюсь ни одиночества, ни пурги, ни зверей, ни злых людей, потому что знаю: над тундрой и тайгой возвышаются громадные добрые великаны, которые не смыкая глаз стоят на своем посту.
Оймяконское чудовище
В горах Оймякона много озер, что славятся красотой и живописностью берегов, обилием рыб. И нераскрытыми тайнами.
Мне больше всего нравятся берега озера Лабынкыр. Сердцем и душой я прирос к ним.
Но о моем любимом озере люди рассказывают много страшного. Например, о таинственном исчезновении охотничьих собак, домашних оленей и прочего скота.
Все это связывают с чудовищем, живущим на дне озера. Находятся люди, утверждающие, что чуть ли не наступали на его хвост…
«Ловлю это я сетями рыбу, – рассказывал один из них. – Сижу на плоте, сколоченном из пяти бревен. В хрустальной воде отражаются ясное небо, крутые скалы, деревья. Тихо, мирно. И вдруг под плотом мелькнула тень. «Видать, глубокая яма», – думаю. Но тут у меня волосы на голове – дыбом. Со дна на меня глядит круглое немигающее око! Гляжу, а из-за другой стороны плота, из той же глубины смотрит точно такое же хищное око. Ничего себе морда – шире плота!
На мгновение я окаменел. Затем осторожно взял в руки весло-отмашку и стал тихонько грести к берегу, не отрывая глаз от чудовища. Гляжу – чудовище, извиваясь, как в кривом зеркале, отстало. Уже у самого берега я оглянулся и увидел, как оно вновь придвинулось к моему плоту и остановилось, вроде бы раздумывая: проглотить эту «щепку» или нет.
Спрыгнув на берег, я вскарабкался на скалу и уже оттуда увидел, как чудовище громадной тенью метнулось от берега. Вода над ним забурлила так, словно со дна поднимался корабль. Через несколько минут над поверхностью озера показалась темная блестящая спина, и чудовище яростно забилось, поднимая фонтаны воды. Когда оно нырнуло, к берегу побежали крутые волны и с шумом ударились о камни.
Через мгновение волны утихли, и над озером вновь воцарилась тишина».
Молва об оймяконском чудовище облетела весь мир. Она обрела крылья после опубликования дневников геолога В.Твердохлебова об увиденном им неизвестном животном.
