— Может, я попробую еще что-то приготовить? — предложила Нелли.

— Нет! — Олесь схватился за голову.

— Знаешь, наесться ты еще наешься, — рассмеялся Фирась, — а сейчас можно и перекусить. Сейчас поедим пляцков и будем собираться. Нам еще тебя нужно одеть как самого знатного парубка.

— Он и так самый знатный, — вставил Олесь.

— Тем более, — пожал плечами Фирась. — Значит, станется его чуток принарядить. Пойдем, племянничек, посмотрим, что у старого Фирася найдется.

Драсько удивленно посмотрел на дядю и поплелся за ним в комнату.

========== Часть 7 ==========

Снег хрустел под ногами, а месяц освещал округу так ярко, что у Сирка даже в голове звенело.

— Так что мы делать-то будем? — озадачено спросил он, косясь то на Беллу, то на хату Гермиэли, и сдвинул шапку на лоб.

— Сейчас они будут идти к ней, — зло пробормотала Белла. – Пойдут, да не дойдут.

Хлестким движением она выхватила волшебную палочку и направила ее на Сирка.

— Вы, пани, не балуйте, — предупреждающе прорычал Сирко. — Я тоже, может, кое-чего могу.

— Ну так моги! — прошипела она. Деревья озарила вспышка красного света, и над селом прокатился горестный вой большого черного пса.

— Так от тебя толку будет больше, — усмехнулась Белла и легонько пнула собаку, в которую превратила Сирка, носком туфли. Сирко заскулил и попытался свернуться калачиком в снегу, но Белла вновь пнула его.

— Поднимайся! Будем им сватовство портить.

Сирко послушно поднялся, отфыркиваясь от снега, и тряхнул косматой головой. Белла уселась ему на спину, от чего Сирко негодующе зарычал.

— Пошел, родимый, — она ткнула палочкой ему в затылок, и Сирко почувствовал невероятный прилив сил. Он рванул вперед, не разбирая дороги и совершенно не ощущая тяжелой пани, рассевшейся у него на спине. Он все бежал и бежал, пока не заметил с удивлением, что лапы перебирают не снег, но морозный воздух. Сирко бросил короткий взгляд вниз и взвизгнул от ужаса. Село осталось где-то внизу, а сам он натурально летел по небу, везя на спине эту странную пани Беллу.

— К месяцу рули, блохастый! — прикрикнула Белла, и Сирко послушно повернул к месяцу.

Это было самое странное, что когда-либо приключалось. Лапы шли по воздуху, как по сырой земле, а звездная пыль, попадавшая изредка на нос, щипала его и потрескивала. По мере приближения к месяцу Сирко чувствовал благоговение и непреодолимое желание выть, излить ему душу и всю тоску, что накопилась в ней за год. Теперь-то месяц точно должен был услышать, ведь Сирко подошел к нему совсем близко. Но Белла вдруг метнулась вперед, да так, что Сирко чуть носом не ковырнул в особенно яркую — и наверняка колючую — звезду, схватила месяц и спрятала его за пазуху.

— Ай, черт! — процедила она сквозь зубы. — Блохастый, давай вниз.

Ноги сами понесли Сирка вниз, к лесу. Он с сожалением смотрел на то, как внизу, в селе, стремительно начиналась метель, и думал о том, каких дел они с пани Беллой наворотили.

Оказавшись в лесу, Белла спрыгнула с Сирка и припустила к дому Гермиэли.

— Эй, а расколдовать! — крикнул Сирко ей вслед, но получился только лай, который заглушил вой вьюги. Сирко вздохнул и припустил во все лапы за пани Беллой.

***

— Только же была хорошая погода! — раздосадовано произнес Драсько, а Фирась молча сплюнул в снег.

— Фирась, Драсько, — взмолился за их спинами разодетый Олесь, — а может, не пойдем?

— Я что, зря каравай пекла? — Нелли подбоченилась и легонько подтолкнула мужа к двери.

— Драсько! — воскликнул Олесь, оказавшись на улицы. — Руку давай. А то потеряемся в этой метели.

Вцепившись друг в друга, почтенное семейство Малфюков покинуло двор и побрело по улице Волшебных Вуек.

— Вот, против этого твоего сватовства даже природа восстала, — ворчал Олесь. — Без отцовского благословения пошел.

— Не трогай Драська, — осадила его Нелли. — Не маленький уже. Зато упрямый, прямо как ты: если уж что решил, то не переубедишь. Уж поверь, я с вами, Малфюками, двадцать лет живу.

— Как же мне Драська не трогать, если я за него держусь? Мы же потеряемся. Заблудимся в этом ужасном лесу.

— Олесик как паникером был, так паникером и остался, — рассмеялся Фирась. Правда, рот он раскрыл при этом так широко, что в него тут же намело снегу.

— Вы, дядечку, не могли бы метель унять? Вы ж характерник, как-никак.

Фирась замер, как вкопанный, и вся процессия остановилась вместе с ним. Он принялся бормотать что-то, вскидывая руки к небу. Из-за этого Драську пришлось схватиться за родителей, чтоб не потеряться.

— Ничего не выйдет, — удрученно проговорил Фирась и опустил руки. — Не метель это, колдовство.

— Белла, — выдохнула Нелли и вцепилась в мужа.

— Твоя, Нелли, сестрица, столько проблем нам доставила, что вот назло ей сосватаю Драська с этой Грейнджеренко, чтоб ей пусто было. Но Белле твоей пусть раньше будет пусто. Сосватаю — вот вам мое Малфюковское слово, — заявил Олесь, перекрикивая метель, а потом топнул ногой, поскользнулся на льду, притаившемся под снегом, и рухнул в сугроб.

— Олесик! — взвизгнула Нелли и принялась поднимать мужа. Драсько только и успел, что каравай у нее выхватить.

Фирась тем временем пытался рассмотреть ближайшие хаты.

— Так, вроде пришли, — заключил он. — Вон ее хата, там хвост рыжий мелькнул.

— И чего мы ждем? — Олесь двинулся к указанной хате, забыв обо всем на свете.

— Погоди, Олесик, я ж первый захожу, — выдохнул Фирась, когда смог нагнать брата. Где-то позади пробирались через снежную метель Нелли с Драськом.

— Хорошо, заходи первым, — Олесь закатил глаза и толкнул дверь хаты. — Только, Бога ради, быстрее!

— Добрый вечер вашей хате, — с порога начал Фирась отряхивая ноги, — у вас товар, у нас купец.

— Фирась, — раздался за его спиной голос Олеся. — Ты уверен, что эта та хата?

Фирась поднял голову и наконец-то осознал, что перед ним далеко не Гермиэля Грейнджеренко. Посреди хаты сидел просто на полу голова села, пан Разумовский, в расшитом на восточный манер халате, и недоуменно взирал на гостей, напрочь забыв о парящем перед ним варенике. Вареник, явно не выдержав подобного обращения, плюхнулся вниз, благо, там стояла миска со сметаной.

— Это ж какая нелегкая тебя, Фирась, ко мне принесла? — басовито спросил Разумовский.

— Метель на дворе, — ни к селу ни к городу брякнул Олесь.

— О, никак Олесик наш блудный вернулся?

— Так, каравай уже отдавать? — раздался за его спиной взволнованный голос Нелли.

— Дорогая, это не та хата, — пробормотал Олесь, но пан Разумовский уже поднялся на ноги и устремился к ним.

— А это что за птица киевская? — спросил он. — Неужто жена твоя?

— Она самая, — выдавил Олесь.

— Вы понимаете, пан голова, какое дело, — вклинился в их разговор Фирась. — Мы тут свататься шли, да метель началась.

— Свататься? — рассмеялся Разумовский. — Еще скажите, что к Грейнджеренко.

— К ней самой, — закивали одновременно Олесь и Фирась.

— И правильно, — рубанул воздух рукой Разумовский. — Нечего девке мозги пудрить. Любишь — так женись, и весь разговор.

— Так мы, прошу прощения, заблудились, — робко произнесла Нелли. — Метель наколдованная, пан Фирась не смог ее унять.

— Кто это у нас тут метели колдует? — подбоченился Разумовский. — В моем селе?

Малфюки переглянулись и промолчали.

— Хата Грейнджеренко на два двора дальше, — сказал пан голова и для верности указал рукой, в какую сторону достопочтенному семейству надлежит двигаться. — И чтоб без меня не начинали нашу Гермиэльку сватать! Я сейчас громаду соберу и приду.

Малфюки поклонились, взялись за руки и гуськом покинули хату головы.

— Что ж это ты, Драсько, путь к невесте найти не можешь? — едко спросил Олесь, когда они вновь пробирались через метель.

— А ты бы помалкивал, — буркнул Фирась. — Морочит нас невестушка твоя, за нос водит.

— Вот она! Хата-то Гермиэли, вот она, — вскричал Драсько, заметив пляшущий огонек в окне.