— Будь ты проклят, Драко Малфой, — выпалила она, захлопнув за собой дверь кабинета. Элоиза и Оливер уже отправились на рейд, так что они с Малфоем были наедине.
— Что случилось? — Он лениво потянулся и отпил чай из своей чашки.
— Случилось. — Гермиона скрестила руки на груди, борясь с желанием прикрыться. — Я чувствую себя голой, когда на мне меньше трех предметов одежды.
— Почему трех? — Малфой встал с места и теперь смотрел Гермионе в глаза с неподдельным интересом.
— Потому что я привыкла, что на мне как минимум три предмета одежды.
— Трусики, лифчик и платье, — перечислил Малфой, на всякий случай разгибая пальцы. — Но ты сказала, что сегодня их меньше трех.
Он положил руку ей на бедро и выразительно подмигнул.
— Не надейся, Малфой. — Гермиона легко шлепнула его по руке. — Я решила обойтись без, эм, предмета номер два.
Глаза Малфоя полыхнули огнем, и он положил вторую руку на бедро Гермионы.
— Хотя бы дверь закрой, — сквозь смех бросила она, и Малфой взмахнул палочкой, заставляя все замки разом повернуться.
— Я все в толк не возьму, — тихо проговорила Гермиона, когда с дверью было покончено, и теплые руки Малфоя по-хозяйски сжали ее грудь. — Тебе что, постоянно хочется?
— Нет, — выдохнул он в ее затылок, — только когда ты рядом и только когда мы одни. Ну и после вечерних снимков, разумеется. Они замечательные.
Словно в подтверждение этих слов он пару раз сжал грудь в ладонях.
— Не надо об этом постоянно говорить. — Гермиона поморщилась, хоть и собиралась высказаться более резко.
— Почему? — недоуменно спросил Малфой, обходя ее кругом и становясь перед ней. — Смотри, они же прекрасны.
Он чуть потянул ткань платья на себя, увеличивая и без того глубокий вырез, и бесцеремонно заглянул туда.
— Я очень рада, что тебе нравится, — строго начала Гермиона и осеклась, увидев, с каким видом Малфой рассматривает открывшуюся его взору картину. Ей должно быть мерещилась эта нежность в его взгляде, определенно мерещилась.
— Хочу их. Сейчас, — требовательно заявил Малфой, расстегивая молнию на спине у Гермионы и стягивая платье до пояса, и замер, чуть отстранившись, чтобы посмотреть на результаты своих трудов. — Мерлин, это прекрасно.
Он припал губами к правому соску, чуть покусывая его и обводя языком вокруг. Гермиона вздохнула, прикрыла глаза и провела пальцами по волосам Малфоя, легко массируя голову.
— Обожаю, когда ты так делаешь, — протянул он и снова прильнул к груди, словно был ребенком, который хотел есть. Правая рука его сжимала ее левую грудь, а левая рука поглаживала бедро, отчего платье опускалось все ниже и ниже.
— Я не собираюсь стоять посреди кабинета в одних трусах, — недовольно пробормотала Гермиона, и Малфой сделал шаг назад, увлекая ее за собой. А потом еще один, и еще. Ей пришлось переступить через окончательно свалившееся платье, вместе с которым, казалось, рухнула и ее гордость. Малфой нашарил свой стул и уселся, устроив Гермиону у себя на коленях.
— Наглец. — Она несильно потянула его за волосы, заставляя поднять голову и посмотреть в глаза.
— Наглец, — согласился Малфой и снова припал губами к груди, на сей раз к левому соску. Теплые пальцы поглаживали ткань трусиков, а потом скользнули под них, и от этого по телу пробежала приятная дрожь.
— Драко, утро только началось, — горестно простонала Гермиона, борясь с собственным желанием.
— И что теперь? — фыркнул он, разворачивая ее спиной к себе и расстегивая брюки.
— Хоть бы до обеда подождал, — вздохнула Гермиона, опираясь на стол. — Что ты за человек такой?
— Человек, который тебя безумно хочет, — хрипло прошептал Малфой, отодвинул ткань ее трусиков и стал медленно опускать ее на свой член, придерживая за бедра. Гермиона чуть слышно вздохнула — то ли от удовольствия, то ли оттого, что Малфой был невыносимым упрямцем — и начала двигаться нарочито медленно. Руки Драко отпустили ее бедра и снова сжали грудь, а сам он нервно подрагивал, явно желая ускорить темп.
— Чуть быстрее, — шепотом попросил он, подтверждая ее догадку, но Гермиона специально не ускорялась, опускаясь на член настолько медленно, насколько позволяли дрожащие от напряжения мышцы. Малфой прошипел что-то непонятное, но она как раз стала так же медленно подниматься, и его возмущения стихли. Гермиона и сама была бы не прочь ускориться и получить удовольствие, но в то же время ей безумно хотелось наказать этого вредину за нетерпеливость.
— Гермиона, пожалуйста, — взмолился тот, и она так резко опустилась на член, что волна наслаждения затопила ее с головой. В глазах потемнело, и она плавно качнулась, чувствуя, как жар удовольствия растекается по телу. Малфой дернулся и с силой сжал ее грудь, прижимая Гермиону к себе, не давая ей подняться. Он толкнулся еще два или три раза и сам кончил с тихим полурыком. Еще с минуту они сидели в той же позе: Гермиона ощущала приятное, сладкое расслабление в мышцах, Малфой продолжал лениво поглаживать ее грудь.
— Тебе не кажется, что пора работать? — спросила Гермиона с явной неохотой.
— Кажется, — проворчал Малфой, позволяя ей, наконец-то, встать. — Слушай, а ты так и пришла? Ну, без предмета номер два. Или он завалялся где-то в сумочке?
— Так и пришла, — с усмешкой ответила она, поправляя трусики и надевая платье. — Застегни молнию, будь добр.
Малфой издал странный звук, будто подавился чем-то, и поднялся со своего места. Он мягкой походкой подкрался к Гермионе сзади и положил одну руку ей на живот, а другой застегнул молнию на спине.
— Ну раз так, Грейнджер, то не сердись, если ближе к вечеру я еще раз отымею тебя, но уже на твоем столе.
Он растянул губы в самой дьявольской из всех своих улыбочек и вернулся на место.
Рабочий день только начинался.
========== Предмет №1 ==========
Похоже, Гермиона зря понадеялась, что после ее появления на работе без одной из деталей белья Малфой успокоится. Как же она ошибалась! Он словно с цепи сорвался и теперь просил, умолял, чуть ли не требовал ходить так каждый день. И что самое страшное — Гермиона была не против. Ей неожиданно нравилась реакция Малфоя на ее тело, она разве что не плавилась от его плотоядных взглядов, которые он бросал каждый раз, когда видел на ней то платье — черное, с почти непристойным вырезом, длиной, еле-еле дотягивавшей до положенных дресс-кодом рамок. Малфой видел платье, ухмылялся и хищно облизывался. И Гермиона облизывалась в ответ, неосознанно. Она убеждала себя, что от этих взглядов вмиг пересыхают губы, но сама слабо в это верила. Гермиона окончательно запуталась, не в силах расставить все по своим местам и раз и навсегда выяснить, кем же они с Малфоем приходятся друг другу, и поэтому каждое утро шла на работу, как на эшафот, предвидя в каждой встрече с ним маленькую казнь какого-то очередного ее морального принципа. Но в то же время Малфой дал ей то, чего не смогли дать ни Кормак, ни Рон — уверенность в себе, в своей красоте, в невероятном очаровании. Многие сотрудники и знакомые заметили, что в последнее время она расцвела, но никто и предположить не мог, что причиной этого стал Драко Малфой. Недругом он уже не был, как не был ни другом, ни любовником, ни любимым. Постоянный половой партнер. Грубо, но правда.
Они почти ни о чем не разговаривали, потому что любая тема, не касавшаяся так или иначе их совместного времяпрепровождения в постели, оборачивалась грандиозной ссорой, после которой Гермиона клялась себе сжечь все записки и поставить все адреса Малфоя в черный список каминной сети. И каждый раз он успевал появиться до того, как она сделает это, каждый проклятый раз он укладывал ее в постель и без слов убеждал повременить с подобным решением. И что самое интересное — он даже не знал, что отговаривает ее от чего-то, не подозревал о ее намерениях порвать с этими непонятными отношениями раз и навсегда. А еще у Малфоя появилась идея-фикс.
«Ты такая молодец, — писал он в один из вечеров, — научилась обходиться без предмета номер два. Я же говорил, что без него ты выглядишь по-королевски. Но если бы ты еще попробовала хоть раз прийти без предмета номер один… Я не давлю, просто подумай об этом на досуге».
