— Я видел твое заявление! Ты не явилась на работу! Ты ничего мне не сказала! Грейнджер, признавайся, ты беременна?

Гермиона поставила недоеденный йогурт на тумбочку и воззрилась на Малфоя круглыми от удивления глазами.

— Ты идиот? — протянула Гермиона.

— Да, я полный идиот! — взорвался Малфой. — Самый идиотский идиот на этих чертовых островах! Не додумался до элементарной контрацепции. Грейнджер, прости меня.

Он присел на краешек кровати, заглядывая Гермионе в глаза, и в ее голове промелькнула подлая мысль о том, что неплохо было бы и впрямь притвориться беременной. Но это было нечестно и подло, даже по отношению к такой форменной свинье, как Малфой. Она придвинулась и легко погладила его по волосам.

— Малфой, — с легким укором проговорила Гермиона, нарочито растягивая слова, — ты же понимаешь, что у одного из нас должна быть голова на плечах.

— Понимаю. Каюсь. — Он понурил голову и принялся рассматривать свои руки.

— И если ты о защите забыл, то я вспомнила о противозачаточном зелье после первого же раза. — Она улыбнулась. — Чайная ложка с утра — и ты снова избегаешь счастливого отцовства.

Малфой выдохнул с явным облегчением и осторожно потянул на себя плед. Гермиона вцепилась в клетчатый твид, как в последний оплот своей благодетели.

— И что я там не видел? — насмешливо спросил Малфой, скидывая с себя туфли и снимая мантию. Гермиона вздохнула и разжала пальцы, отпуская плед, под которым она сидела в одних трусиках.

— Ты сидишь тут без меня, обнаженная, и даже не написала, — капризно протянул Малфой. — Надо срочно это исправлять.

Он снял рубашку и забрался на кровать к Гермионе, которая поняла, что если сегодня не поговорит с ним, если пустит всю их ситуацию на самотек, то этому не будет конца и края.

— Погоди. — Она чуть отстранилась, но Малфой порывисто прижал ее к себе и принялся целовать так, что закружилась голова, и Гермиона опять поддалась. Она обвила его ногами, прижимаясь к его груди своей, и Малфой с коварной улыбкой посмотрел вниз на то, как соприкасаются их тела.

— Грейнджер, смотри, как это прекрасно. — Он почти заставил ее поглядеть вниз. Гермиона прижалась к нему еще сильнее и снова поцеловала, отвлекая от созерцания обнаженной натуры и призывая заняться, наконец, делом. Малфой отвечал на поцелуй, чуть покусывая ее губы, изредка проникая языком в ее рот, но не задерживаясь там надолго. Когда он наконец оторвался от ее губ и перешел к шее, его брюки уже лежали на полу. Гермиона закинула на него ногу и запрокинула голову, позволяя целовать шею, плечи и ключицы мучительно долго и тягуче. Ее руки стаскивали с Малфоя трусы, чуть подрагивая от нетерпения. Сам Малфой уже стянул с нее тонкие кружева и теперь поглаживал обнаженное бедро, лежа на боку.

— Так все же, — проговорил он, целуя Гермиону в нос, — в честь чего отгул?

Вместо ответа Гермиона придвинулась к нему еще ближе и взялась рукой за член, направляя его в свое лоно. Малфой подавился своим вопросом, покрепче сжал руками ее бедра и, прижимая Гермиону к себе, полностью вошел в нее и начал двигаться очень плавно. Гермиона прижалась лбом к его плечу, прикрыла глаза и отдалась своим чувствам, двигаясь вместе с ним, размеренно и даже нежно, и почти готова была поверить в то, что она просто погорячилась со своим решением.

Драко легко приподнял ее, усаживая на себя сверху. Гермиона уперлась руками в его плечи и принялась раскачиваться, впервые за все время глядя ему в глаза, не жмурясь и не отводя взгляда. Ей нравилось, с каким вожделением он на нее смотрел, какой звериный голод пылал на дне его холодных глаз, как он закусывал губу, когда она особенно сильно насаживалась на него. Гермиона готова была принять тот факт, что ее угораздило влюбиться в Малфоя. Она потянула его за руку, заставляя сесть на кровати, и прижалась лбом к его лбу, вцепившись пальцами в его пышущие жаром плечи.

— Драко, — прошептала она, касаясь губами его виска, и Малфой провел губами по ее шее, опалив кожу горячим дыханием. Он коснулся плеча, провел языком по впадинке над ключицей и осторожно надавил Гермионе на плечи, заставив ее отклониться и улечься на его руки. Она запрокинула голову и продолжила двигаться, подаваясь к нему. От легкого укуса за сосок по телу пробежали мурашки, и Гермиона чуть слышно застонала. Малфой крепко держал ее, не давая упасть на спину, и Гермиона покачивалась на волнах тепла, что исходили от его рук, от губ, от его тела. И внутри нее разрастался такой же шар тепла, готовый вот-вот взорваться и затопить все вокруг светом и нежностью. Малфой ласкал ее грудь, чуть покусывая, а она двигалась все быстрее и быстрее, распаляясь не столько от его ласк, сколько от самого его присутствия рядом. Драко привлек ее к себе и просто прижался приоткрытыми губами к ее губам, не целуя. Он нечасто так делал, но это простое прикосновение было для нее намного сокровеннее, чем любой, даже самый жаркий поцелуй. Гермиона качнулась еще пару раз, и блаженство растеклось по ее телу.

— Какая ты быстрая, — довольно прошептал Малфой и перевернулся, уложив Гермиону на спину.

— Это все ты, — пробормотала она, глядя в глаза, затуманенные желанием, и тут же понадеялась, что Малфой не услышал ее. Он входил в нее точными, осторожными движениями, понемногу наращивая темп, и Гермиона чувствовала, что еще немного и ее накроет вторая волна наслаждения, не такая сильная, как первая, но куда более обжигающая.

Темп Драко стал сбиваться, и вскоре он напрягся, вытянулся в струну и с тихим стоном кончил. В этот самый момент по телу Гермионы пробежал ток, от которого она изогнулась дугой.

— Гермиона, — довольно прошептал Малфой, падая рядом с ней, обессиленный, потный, но такой привычный, почти родной.

— Люблю тебя. — Она мягко поцеловала его в плечо и подняла глаза, столкнувшись с его вмиг ставшим серьезным взглядом.

— Гермиона, — повторил он, прижимая ее к себе. — Никакой любви нет и быть не может. Это слово придумали люди, которым надо было как-то описать совершенно другие чувства.

Она попыталась отстраниться.

— Привязанность, желание обладать, ощущение того, что тебе с человеком хорошо. Они называют все это любовью, чтобы казаться благороднее.

— Какой же ты мерзкий, — разочарованно выплюнула Гермиона, закрывая лицо руками.

— Дослушай меня, пожалуйста, — в его голосе прорезалась сталь. — Гермиона. Мне с тобой хорошо. Мне нравится с тобой переписываться и разговаривать, с тобой комфортно молчать, ты подходишь мне в постели, ты не боишься экспериментировать. В конце концов, ты молодая и интересная ведьма. Именно поэтому я тебя выбрал и именно поэтому я рядом. Прости, но я не верю в разговоры о любви и не собираюсь их вести.

— Нет, Драко. — Она положила голову ему на плечо и грустно посмотрела в глаза. — Когда ты полюбишь на самом деле, ты будешь вести эти разговоры. Просто ты меня не любишь.

— Какая же ты вредная, Грейнджер. — Он резко сел на кровати, и она тоже поднялась.

— А что? Не так?

— Гермиона Грейнджер, поверь, если бы я тебя не любил, всего этого попросту бы не было. Понимай, как хочешь, для меня эти разговоры смерти подобны.

Гермиона достаточно хорошо знала Малфоя, чтобы понять, что в его устах это равносильно признанию в вечной и чистой любви. Она обняла его, уткнулась лбом в плечо и замерла, вдыхая терпкий запах его тела.

— И вот еще что, — проворчал Малфой. — Никаких увольнений и переводов в другой отдел. С этого места ты уйдешь только в отпуск по уходу за ребенком. И только с фамилией Малфой.