Приличия требуют, чтобы в присутствии монархини и ее супруга ребенок отвесил почтительный поклон, прежде чем ему позволят взобраться на колени к бабушке. Контакты, установившиеся в то время между мальчиком и будущей королевой-матерью, очень скоро превратились в редкие отношения нежности и взаимопонимания – редкие по крайней мере относительно правил, принятых в королевской семье. В то время бабушка – единственный человек, по-настоящему понимавший маленького принца и видевший в нем качества, свойственные великим королям. Она единственная прощала ему все капризы и слабости, одна интересовалась замыслами и желаниями. 8 февраля 1952 года, спустя два дня после кончины Георга VI, «благороднейшая и высокородная принцесса Элизабет Александра Мари» официально стала «Елизаветой Второй, милостью Божьей королевой этого королевства, а также всех других королевств и территорий, главой Британского Содружества и защитницей веры». Маленький Чарльз получил титул герцога Корнуэльского, который присваивался старшему сыну правящего монарха. Он стал также герцогом Кэрриком, бароном Ренфрю, правителем островов, принцем и великим интендантом Шотландии.

На Рождество королевская семья перебралась в Букингемский дворец. Один из первых указов новой королевы освобождал ее детей от необходимости отдавать ей поклон. Эта новость вскоре была истолкована как знак грядущей эры больших перемен. У Чарльза почти не осталась в памяти церемония состоявшейся 2 июня 1953 года коронации матери, разве что воспоминания о том, как придворный брадобрей стриг волосы вокруг ушей на его маленькой головке, и об «отвратительной жирной жидкости»¹, которой ему затем намазали волосы. На восторженные крики толпы, собравшейся у решетки дворца, ребенок, которому велели выйти на главный балкон вместе с родителями, отвечал застенчивой улыбкой, ставшей еще более растерянной, когда он внезапно осознал всенародное обожание. Вовсе не стремясь замкнуться в защитном коконе, образуемом вокруг клана Виндзоров целой армией дворян, придворных и слуг, составлявших основу королевского дома, мальчик с возрастом стал проявлять вызывавшие беспокойство признаки склонности к самопереоценке, бывшие в большей или меньшей степени следствием уверенности, что он не такой, как все.

Стараясь подготовить старшего сына к исполнению обязанностей, предписанных рождением, Филипп поспешно истолковал его повышенную чувствительность как достойное сожаления отсутствие твердости характера и моральных устоев. Кроме того, юный наследник короны страдал от того, что его постоянно сравнивали с младшей сестрой принцессой Анной, чья смелость, кипучая натура и исключительная твердость характера вызывали восхищение правящей четы. Как в кругу семьи, так и в присутствии посторонних герцог Эдинбургский постоянно унижал и укорял сына. Сталкиваясь с властностью отца, принц вовсе не закалял свой характер, но только еще больше недооценивал себя. Осенью 1953 года началась учеба Чарльза. Она проводилась в одной из шести комнат детского крыла, переоборудованной для этого в учебный класс. Учеба началась под руководством только что назначенной Елизаветой II гувернантки принца мисс Кэтрин Пиблз. Четырнадцатого ноября родители маленького принца предпочли остаться в своей резиденции Сэндрингхэм, в графстве Норфолк, и не возвращаться в Лондон, чтобы отпраздновать пятилетнюю годовщину старшего сына, поскольку принц Филипп [21] уже был год назад на дне рождения сына. Спустя девять дней после этого королевская чета отправилась в плавание по странам Британского Содружества. Это турне разлучило монархов с их отпрыском почти на полгода.

Нет ничего удивительного, что большинство придворных считали: королевская семья только звалась семьей. Елизавета II была еще очень молода, когда взошла на престол. По прошествии периода «обучения» новым обязанностям она стала демонстрировать ежеминутно преданность своим королевским делам. Рассказывают, что многочисленные обязанности монархини не давали ей возможности в полной мере познать радости материнства. Эти радости, слишком простые, не соответствовали ни ее воспитанию, ни складу характера. «Ей нравится быть королевой, вот и все», – объяснит это однажды кто-то из ее близких. По мнению сэра Энтони Джея, автора нескольких очень известных документальных телевизионных фильмов о королеве, она просто «из тех людей, что никогда не показывают своих чувств. С тех времен, когда мы были еще империей, представители так называемого высшего общества должны были уметь создать себе что-то вроде панциря, позволявшего им становиться генерал-губернатором Индии или высшим должностным лицом в Танзании. Это позволяло им иметь сбалансированную и взвешенную оценку событий, но одновременно делало их существами холодными. Для всех, кому удавалось достичь подобного отрешения в эмоциональном плане, нормальная работа государственной машины всегда была важнее семьи. Когда детей королевы отдали на попечение кормилиц, произошло что-то вроде прижигания чувств. А коль скоро это произошло, никто об этом больше не задумывался. Елизавета II, кстати, видела в этом силу, без которой не смогла бы исполнять свои обязанности»[22].

10 мая 1955 года в Букингемском дворце обнаружили, что Чарльза пора отдавать в школу. До той поры обычаи требовали, чтобы с будущими монархами занимались частные преподаватели в спасительных стенах королевской резиденции. Но Лилибет и Филипп решили, что настало время дать ребенку пообщаться со сверстниками. Няньки мальчика стали обслуживать только принцессу Анну, а место гувернантки мисс Пиблз временно занял наставник по имени Майкл Фэрбразер. Королева поручила своему пресс-секретарю Ричарду Колвилу передать генеральному секретарю Ассоциации владельцев газет письмо следующего содержания: «Ее Величество и герцог Эдинбургский считают, что их сын достиг возраста, когда желательно, чтобы он принимал участие в более приспособленных профессионально учебных мероприятиях вместе со своими сверстниками». В письме сообщалось также, что принц, несомненно, должен посещать определенные общественные места, в частности театры и музеи, и изложена просьба избавить его от «затруднений», связанных с возможным чрезмерным публичным освещением таких эпизодов.

28 января 1957 года Чарльз впервые переступил порог «Хил-хаус», учебного заведения, пользовавшегося репутацией «шикарного, но снобистского». Его директор полковник Тауненд следил, чтобы в головах учеников не возникало и мысли о какой-либо конкуренции. Елизавета II желала, чтобы учеба ее старшего сына была насколько возможно «нормальной». Чтобы избавить наследника короны от толчеи общественных лондонских бассейнов, его одноклассников стали постоянно приглашать в бассейн при дворце, чтобы учиться плавать. Маленький принц понял, что, несмотря на все усилия сотрудников школы, предпринимаемые в этом направлении, никто и никогда больше не будет относиться к нему как к «нормальному» ребенку. Только в шотландской резиденции Виндзоров «Бэлморэл», вдали от городской суеты и от неукоснительного соблюдения придворного протокола, он позволял проявиться своей романтической, мечтательной натуре. Бабка по материнской линии подарила Чарльзу полный комплект садового инструмента. В беседах с лесничими имения он научился общаться с природой. Будущий король Англии вскоре решил, что он уже достаточно взрослый, для того чтобы сопровождать членов семьи в продолжительных сеансах охоты, которые задавали ритм летнему отдыху на берегу реки Ди. Филипп был явно доволен, что сын проявляет многообещающую ловкость в обращении с ружьем.

В семистах километрах оттуда, на юге королевства прибытие семейства Шэндов в Пламптон спровоцировало прилив социальной активности маленького сообщества жителей деревушки. «Розалинда устраивала большие приемы, великолепные званые вечера, – вспоминает одна из жительниц деревни— Распорядилась установить навесы в саду, и гости могли вальсировать до самого утра. Она очень любила устраивать праздники. Моя мать, регулярно получавшая приглашения, рассказала мне, что однажды видела ее танцующей на пианино»[23]. Окружавшие семью люди отмечали большое сходство, очень скоро объединившее Розу и ее старшую дочь. «Худая, не очень высокая, – описывает ее одна из бывших соседок – Всех сразу поражала ее улыбка – великолепная улыбка, которая словно освещала лицо. Эта улыбка придавала ей особенное очарование, и его унаследовала Камилла. Сильная духом, обладала несомненной харизмой. Ко всему этому была очень остроумна и умела заставить собеседников смеяться. Стоит признать и то, что она обладала способностью выносить очень жестокие суждения относительно других. А остроумие ее в любую минуту могло стать… как бы это сказать, – колким».