Лисы, зайцы, неторопливые еноты и барсуки, а также и другие мелкие представители кавказской фауны пропускались в ущелье беспрепятственно и обычно, напившись воды из речки и почесавшись о стволы деревьев, уходили в темноту леса правого берега речки. Более крупных, волков, а иногда и медведей, приходилось отпугивать красными флажками, а когда выстрелами из ракетницы. Пару раз ночью эти незваные гости проходили пост, через все ущелье подходили к окраине города, но были остановлены дружным лаем собак, быстро включенным освещением во дворах одно-, двухэтажных домов, пьяным криком обывателя: «Вот я вас..!» – и выстрелом в воздух. С той поры все было спокойно.

Дежурные договорились между собой и ночью дежурили по одному, включая фонарь, свет которого освещал поляну перед домом, часть реки и терялся в зарослях деревьев, теснивших ущелье гор.

В эту ночь дежурному Степану, крепкому мужчине и бывшему прапорщику, совсем не хотелось спать. Он почитал местную газету, выключил свет в доме и включил фонарь, висящий на столбе около входа. Тихая ночь, мягкий белесый свет фонаря – его лампа была матовая – постепенно подействовали на него как снотворное: он начал зевать, потягиваться, предвкушая хороший сон до рассвета, когда нужно будет выключить фонарь и взять ружье и ракетницу, сделать необходимые замеры, наблюдения, а также проверить наличие звериных следов, сделать обо всем записи в журналах.

Мельком, укладываясь на жесткий деревянный топчан, он посмотрел в окно и вдруг…

«Что это такое?» – с холодеющим страхом подумал мужчина, наблюдая, как из леса не спеша вышли две странные фигуры, с головы до ног укрытые балахонами. Одна из фигур посмотрела на окно и, вытянув вперед длинные руки, покатилась по поляне к дому, а вторая – тенью мелькнула к двери сторожки. Он быстро вскочил с топчана, взяв в руки ружье, сел в угол комнаты напротив окна, успев про себя отметить, что дверь он запер хорошо, на все замки, и даже на большой деревянный засов. В это же время в дверь кто-то мягко постучал и потихоньку завыл. Степан не мигая смотрел на светлый квадрат окна. Страшное лицо с острым носом и белыми седыми косами скалило рот с клыками, пальцы с железными ногтями ударяли стекло и раму, пытаясь сломать эту хрупкую преграду и ворваться, влететь в комнату сторожевого дома.

«Ведьмы!» – остатками парализованного страхом рассудка подумал мужчина и опустил глаза. Ни смотреть, ни думать у него уже не было сил. Очнулся он через некоторое время. Фонарь так же горел за окном, но около дома никого уже не было, стук в дверь прекратился.

– Что-то ты бледный, не спал, что ли, всю ночь? – спросил утром сменяющий его дежурный, демонстративно громко нюхая воздух носом. – И духами не пахнет! – философски добавил он, проверяя записи в журналах.

Степан молчал, рассказать все виденное ночью было трудно по причинам непонятного страха и возможного увольнения с работы. Последующие два дежурства прошли у него тихо и спокойно, хотя и заснуть до утра он не мог, сидя на теплом дереве топчана и сжимая приклад охотничьего ружья. Дежурные, которых он сменял, ничего ему не говорили, а он, глядя утром на их розовые заспанные лица, понимал, что спрашивать их не о чем, а ведьмы и прочая нечистая сила всегда приходят за конкретным человеком. Ведьмы появились на третье ночное дежурство. Степан задремал, но какая-то сила вдруг заставила его посмотреть на окно. Страшная голова с белыми косами и острым носом-крючком скалила зубы, царапая раму когтями. В дверь кто-то постучал, слышался слабый вой.

«Выйду за дверь, а там будь что будет», – отрешенно решил дежурный, взводя курки ружья. Однако от понимания, что ведьма не одна, и видя длинные железные когти, феерично освещенные светом фонаря, он почувствовал слабость в теле, ставшие вдруг неповоротливыми, ватные ноги плохо слушались его и еле двигались, в голове вдруг жарко и туманно зашумело: «Бум, бум, бум!».

«Нет, – подумал он обессиленно, садясь в угол комнаты и стараясь не смотреть на окно, – не совладаю!»

Он закрыл глаза и уши и сидел там, пока удары в дверь не прекратились, а ведьма в окне не исчезла. Разные страшные истории у поста случались и раньше, но все были связаны с коренными жителями леса и гор, права которых уважались, и лезть к ним в горы было нельзя.

В жаркий летний день один из приятелей Степана решил пособирать малину, которая росла за ущельем на дальних горных полянах. Сотня-другая метров кустов дикой малины, со спелыми ягодами, в местах, где никогда не ходили люди, и не было пастбищ для скота, давно привлекала внимание молодого человека, жадно рассматривающего в сильный бинокль это изобилие с крыши сторожевого дома.

«Не ходи, – предостерег его Степан, – там людей нет, аулы в стороне. Земля неизвестная, горы рядом, а там, сам знаешь, не одни орехи водятся!»

Но приятель на все слова друга решил махнуть рукой. Утром дома он хорошо позавтракал и, пока жена убирала посуду со стола, зашел в сарай, якобы за веревкой, и быстро выпил там большой граненый стакан домашнего виноградного вина. Вино было прошлогоднее, крепкое – мир вокруг стал сразу веселым и простым. Через минуту на своем старом мопеде мужчина выехал со двора. Оставив транспортное средство у Степана на посту, он с корзиной в руке ушел в горы, обошел каменную гряду и подошел к пышным и зеленым кустам малины. Это был ягодный рай.

Сначала он ел ягоды с куста, потом собирал, вернее, ссыпал их с веток прямо в свою корзину и вдруг услышал какое-то урчание. Он удивился и вышел на открытое место, на пригорок, чтобы увидеть источник невидимого звука. Несколько поодаль от него, тоже в кустах, сидел бурый медведь, который жадно ел малину, облизывая языком ветки и закусывая ягоды иной раз маленькими зелеными листиками. Он посмотрел на человека, но было жарко, малина была сладкой, недовольно заурчав, медведь отвернулся от конкурента и продолжал есть ягоды, не обращая на него никакого внимания. Кустов было много, очень много, и даже медведь понимал это и не хотел ни с кем ссориться на этом празднике жизни. Пьяному – море по колено. А царю природы, каковым ощущает себя человек, – тем более!

Мужчина закричал, пытаясь напугать зверя, а потом поднял с земли большой камень и швырнул его, стараясь попасть в толстую лохматую спину местного лакомки. К сожалению, он попал. Медведь недовольно зарычал, но, к удивлению человека, не испугался и не побежал в сторону гор, заросших низкими деревьями и кустами орешника. Он быстро прокатился по земле кувырком, встал на свои четыре лапы и резко бросился на внезапно протрезвевшего любителя малинового варенья и пирогов с душистой сушеной ягодой, которые так хорошо умела печь его жена.

От медведя не убежишь! Но он бежал так быстро, что оставил его позади, особенно когда горным орлом прямо взлетел с разбега на большую гряду камней, с которых уже виднелась крыша спасительной сторожки. Медведь тоже остановился и внимательно смотрел на человека, как будто говорил ему: «Ну что, дурак, доигрался!» Отвечать большому бурому медведю как-то не хотелось. Он спрыгнул с камней и, крича во все горло, как вихрь понесся к ущелью. Через пять минут, весь в поту, с бешено стучащим сердцем, он оглянулся, ожидая удара мохнатой лапой. Медведя сзади не было, сторожка дежурного была почти рядом. Навстречу выходил приятель Степан.

– Ты чего раскричался? Э-э, да ты мокрый весь. И рубаха, и штаны! В ручей упал?

Любитель малины не мог говорить; он вошел в дом, снимая с себя мокрую одежду, Степан аккуратно разложил ее на теплой печке, выговаривая своему молодому легкомысленному другу:

– Говорил тебе, не ходи! Там территория не наша, а медведь на своей земле. Малину зайди и купи на базаре и никому об этом не говори. А то и мне попадет от начальства!

Приятель молчал и только кивал головой. Здесь же Степан столкнулся с чем-то особенным, чего понять не мог, и поэтому боялся этого непонятного явления все сильнее и сильнее. Кое-как он сделал все необходимые записи в журналах. Дождавшись сменщика, он рассказал ему необходимую служебную информацию, как бы вскользь спросив молодого румяного мужчину, проверяющего радиостанцию: