Отец предложил нам присоединиться к нему за охотой на кроликов, затем пойти плавать на озеро, потом поехать в усадьбу его сестры, но ни одно из этих предложений не было принято: мы с Сергеем только что решили как можно скорее отправиться за границу, а именно во Францию, в Париж, который мы давно хотели посетить. Было решено этим же вечером покинуть страну.

До этого времени мать успела высказать мне искренние соболезнования по поводу кончины Маши, что некогда была моей невестой, и того, что и мне осталось недолго. Отец молчал. Может быть, он был разочарован во мне, может быть, обижен на то, что я не остался надолго. Мать дала мне несколько пузырьков с лекарствами, которые, по её словам, могли бы мне помочь при ухудшении самочувствия, и вручила большую сумму денег в дополнение к моим собственным сбережениям. «Я знаю, что мы можем больше не увидеться. Ты тоже это знаешь и, конечно же, хочешь, чтобы ты и твой друг провели остаток жизни так, чтобы ни о чём не жалеть перед смертью. Тебе не повезло, сынок, и всё, что я могу сделать — это помочь тебе забыть об этом», — сказала мне мама, и я едва не расплакался, когда понял, что действительно этот день в родительском доме может оказаться последним.

Позднее к нам присоединился Сергей. Он не понимал, как вести себя с моей матерью, поэтому просто был собой и очаровал её до глубины души. Он говорил о Париже, а она — о женщинах, любви и том, что, быть может, сама судьба ведёт нас во Францию, где много прекрасных дам. Мы с моим другом, неловко смеясь, переглядывались, и мама думала, будто причина этого — то, что мы и сами неоднократно рассуждали о девицах. Знала бы ты, матушка, что все твои пожелания нам найти свою любовь сбылись ещё перед тем, как появиться в твоей голове! Позже наступило долгое прощание и утомительная дорога.

Здесь, в Париже, мы провели три дня, с утра и до вечера разглядывая достопримечательности и просто прогуливаясь по улицам, наслаждаясь обществом друг друга. Прекрасный город этот Париж! Сергей рассказал много интересных событий из его истории. В особенности его увлекают революции: в каких ярких красках мне было о них рассказано! После этого становится тяжело воспринимать Францию как Россию, страной исключительно большой красоты и стати. Если Россия — место безропотного служения негласным порядкам, то Франция имеет гордую свободолюбивую душу, а тело её прекрасно, но покрыто безобразными шрамами. А ещё здесь не преследуют за те преступления, к которым относится и наша с Сергеем любовь, признанная в России безнравственной.

Затем Сергей захотел покоя и я испугался, будто это из-за того, что он плохо себя чувствует, но потом понял его желание оказаться в уединённом месте, где нет посторонних глаз, и мы поселились в небольшом домике с таким же небольшим, но удивительным цветущим садом. Прислуга была нанята приходящая, и поэтому двадацать три часа в сутки здесь нет никого, кроме нас двоих. Кажется, уют этого места смог действительно сделать нас счастливыми. Тёмная печать злобы на судьбу сошла с лица Сергея, и он, забыв обо всём плохом, стал ещё прекраснее, а я влюбился в него ещё сильнее. Наверное, скоро часы моей жизни станут настолько наполнены счастьем, что я совершенно забуду про этот журнал.

***

Алексей обнаружил Сергея в саду. Юноша выглядел очаровательно в одежде своего возлюбленного: слишком большая рубашка и такие же брюки на широких подтяжках заставляли его казаться хрупким и миниатюрным. На его лице виднелся лёгкий здоровый румянец; медового цвета глаза, с восторгом рассматривающие цветы в клумбе, сияли, а некоторые пряди каштановых волос небрежно спадали на лицо, и Сергей хмурился, пытаясь сдуть их.

Алексей наблюдал за этой картиной и боялся лишний раз пошевелиться, дабы не спугнуть ту диковинную бабочку, которой казался Сергей. Он смотрел на него, срывающего листья с яблони, и плетущего из них небрежный венок. Юноша даже прикусил губу, настолько старательно его пальцы сплетали между собой черенки. Алексей щурился, стараясь разглядеть его, и какое-то странное, жгуче-тёплое чувство возникало в его животе при виде этой нежной мужской красоты, сплетающейся с очарованием природы.

Заметив наблюдателя, Сергей широко улыбнулся, сощурился из-за яркого солнца и поманил Алексея к себе рукой. Тот приблизился и поцеловал его в щеку.

— Ты проводишь здесь, в саду, всё своё свободное время, — сказал Алексей с каплей обиды в голосе. — Как же книги, почему бы нам не поехать и купить что-то? А общение со мной, неужели я надоел тебе и стал менее интересен, чем эти растения?

— Не говори так, — Сергей возвёл глаза к небу и сжал его руку. — Я жду тебя здесь, я хочу показать тебе то, что вижу сам, но ты уводишь меня в дом.

Сергей серьёзно смотрел на Алексея, но мгновенно его глаза снова засияли, на глазах появилась улыбка, и юноша водрузил зелёный венок на голову своего возлюбленного. Тот схватился за листья, и венок развалился, осев зелёным дождём у его ног. Сергей задорно рассмеялся под виноватым взглядом и сжал Алексея в объятиях, уткнувшись носом в его шею. Тот обнял его в ответ и подумал, что ему стоит вознести Богу благодарность за подаренное счастье.

— Я сделаю новый венок, но тебе его даже не покажу, — в шутку пригрозил Сергей. Он опустился на землю и лёг на траву, утягивая за собой Алексея.

Сергей крепко прижимал к себе юношу, нависшего над ним, а тот целовал его шею; нос щекотали ароматная трава и каштановые волосы; Алексей коснулся чужой ладони и невольно вспомнил, как они вдвоём недавно лежали точно так же, только прохладной ночью, а не солнечным днём.

— Можешь поверить, что это происходит с нами? Что мы, наконец-то, беззаботно счастливы? — спросил он.

В ответ Сергей пристально посмотрел в глаза Алексея и, в очередной раз улыбнувшись самой прекрасной из своих улыбок, ответил:

— Могу.

***

У порога дома Алексей заметил брошенный недоплетённым венок, клумбу со сломанными цветами и грязные следы, ведущие внутрь дома. Взволнованный, он зашагал по следам и обнаружил, что они ведут к кровати Сергея. Он неподвижно лежал под одеялом, чего не делал со времён своего появления в Доме для умирающих. Лишь спина его медленно вздымалась при каждом вдохе. Алексей мягко коснулся его, стараясь разбудить, но тот не реагировал.

— Серёжа? — тихо позвал он.

Сергей молчал.

— Что с тобой? Тебе плохо? Мне вызвать врача? Ты знаешь, что ты оставил следы на полу?

— Оставь меня! — Сергей снял с лица одеяло, но не повернул головы к Алексею.

— Сергей Михайлович, тебе плохо! Тебе нужна помощь! — уже констатировал Алексей и просто стянул с юноши одеяло и развернул лицом к себе.

Тот не сопротивлялся. Алексей положил его голову себе на колени и заботливо провёл по волосам. Глаза юноши были опухшими от слёз и закрытыми.

— Серёжа, ты плакал? Почему ты плакал? — снова забеспокоился Алексей.

В ответ Сергей открыл глаза. Они были едва подёрнуты мутной пеленой и смотрели в пустоту. Эти глаза ничего не видели.

========== Часть вторая. Дым ==========

Вечером того дня, когда случилась беда, Сергей позволил Алексею даже подойти к себе не сразу. Вначале пустота внутри требовала пустоты снаружи, но в один момент юноша вдруг ощутил, насколько близко подкралась к нему смерть, и пустота заполнилась безумным страхом, смешанным с отчаянием. Алексей, не говоря ни слова, опустился на его кровать и прижал к себе.

Перестав видеть природу, Алексея, свет, Сергей почувствовал, будто омерзительный тёмный дым окутал всё вокруг него. Он чувствовал его чёрный саван на своих плечах. Алексей терялся в темноте, до него нельзя было дотронуться; Сергей переставал чувствовать его запах и свой собственный, вдыхая лишь обжигающий дым. Панический страх подступал к горлу, и ему хотелось сдаться, умереть и быть навеки поглощённым этим дымом. Сопротивляться смерти стало невыносимо, когда она отняла привычную реальность, составленную из пяти чувств, оставив лишь четыре.

Сергей даже не думал о том, что Алексей может разлюбить его такого, незрячего, и оставить навсегда. Он бы хотел отпустить друга, чтобы тот не тратил драгоценные дни своей жизни на инвалида, но понимал, что они погибнут один без другого, а потому будут оба мучиться из-за недуга Сергея.