========== Глава первая. Часть первая. Дом для умирающих душ ==========

— Бедная Лизавета! Ей всего пятнадцать! — сестра милосердия с невыразимой тоскою посмотрела на бледное девичье личико в обрамлении тонких волос, разметавшихся по подушке.

— Как она попала сюда? — с искренним интересом поинтересовался почти такого же болезненного вида молодой человек, сидящий на койке.

— Мы бы не знали, если бы не было свидетельницы, которая честно обо всём рассказала. Лиза работала в доме у страшного человека. Жестокого, развращённого, истинного воплощения порока. Ему понравилась красота девушки, он схватил её и целовал до тех пор, пока бедняжка не лишилась чувств, и на этом запястье не осталась последняя метка, — женщина погладила неподвижные белые пальцы девочки.

— Если бы я знал этого человека, я бы убил его, — грозно сказал юноша.

— Не нужно. У него жена и четверо детей, ты оставил бы их без кормильца, — улыбнулась женщина.

— Валентина Ивановна, у вас золотое сердце, — улыбнулся в ответ молодой человек.

— И у вас, Алексей. Просто вы слишком юны и пылки, — она ласково коснулась ладонью юношеской щеки. — Направьте свою страсть на поиски той женщины, что исцелит вас.

Алексей не перестал улыбаться, но глаза его вдруг стали грустны.

***

15 июля 1913

Я давно знал, что придёт тот день, когда я окажусь здесь, в Доме для умирающих, но сейчас, сидя в больничной кровати, я совершенно не чувствую себя готовым к тому, чтобы прожить целый год в ожидании конца или чудесного исцеления. Учёные всего мира признают, что на свободе люди умирают очень быстро, тогда как здесь есть возможность заменить раннюю смерть на наступление глухоты, отказ конечностей или что-то ещё, а потом заботиться о человеке, уменьшать боль, что совсем скоро начинает атаковать самые разные части тела. Но жизни здесь нет, есть лишь долгое, пустое и совершенно мучительное существование. И что же делать? Не мучиться и быстро умереть? Умирать долго? Кругом западня. Я обречён. Лишь чудо может спасти меня. Если любовь моя найдется, то вырвет из рук смерти, либо скрасит последние дни. А шансы найти любовь среди сотни обитателей Дома для умирающих, из которых лишь половину составляют женщины, ужасно малы. Я был полон надежды пару часов назад, а теперь во мне лишь смирение. Счастье, что мне принесли тетрадь и чернила, и я могу вести журнал. Без этого я бы, наверное, умер от скуки.

Дом для одиноких душ оказался не таким уж неприятным местом. Да, здесь в воздухе витают страх и безнадёга. Но если ты поборол их в своей душе, то ничего вокруг уже не может огорчить тебя. Церковь Святого Петра всегда вызывала у меня странные чувства тем, что в ней не стремятся бескорыстно помочь людям, однако за плату помогают так, как нигде более. Я всегда слышал именно об этом Доме для одиноких душ, находящемся под её покровительством, и здесь одинаково заботятся как о тех, кто недавно остался с последней меткой и нуждается лишь в моральной поддержке, так и о людях, чей счёт идет на дни. Те, кто попадают сюда, платят немалые суммы, но эти деньги церкви Святого Петра и не нужны: ей без того хватает пожертвований от прихожан. Так сложилось исторически, что мы, люди немалого достатка, ходим именно в эту церковь. Также эта традиция поддерживается особой трактовкой Священных Писаний батюшками, которую можно охарактеризовать как «Бог есть церковь. Сможешь подкупить батюшку — подкупишь и Отца». Валентина Ивановна, пожилая сестра милосердия, дочь основателя этого Дома для умирающих, потеряла родителей в детстве, поэтому не верит ни единому слову о нечестности отца и по сей день не следует по его стопам, оставаясь последним оплотом настоящего христианства здесь. Само здание, которое когда-то было госпиталем, весьма опрятное, и даже очень низко павший дух может быть исцелён прогулкой по дорожке вокруг него: она чудесна, эта дорожка, идущая вокруг дома, мимо аккуратных зелёных кустов. Должно быть, мне повезло оказаться здесь летом, а не зимой, если попадание в это место вообще можно назвать удачей. В моей палате со стенами тёплого цвета нет запирающейся двери, но есть четыре кровати, столько же тумб для личных вещей и деревянный стол у стены, за которым я могу писать в то время, как он не занят медицинскими принадлежностями. Люди из соседних палат самые разные, и все не заслужили быть здесь. Один из них пожилой мужчина, уставший искать свою судьбу. Второй, нелюдимый грустный Григорий Гуляев, когда-то работал здесь, в кабинете с докторами, и вёл записи. Ещё двое, кому предназначались ближайшие ко мне койки — девушки без сознания. Пятнадцатилетняя Лизавета попала сюда три дня назад и до сих пор не проснулась, а двадцатисемилетняя Катерина прожила здесь четыре месяца и уже вторые сутки не открывает глаз после того, как получила воспаление лёгких. Говорят, она просто прошлась по двору в дождь. Надеюсь, обе будут в порядке. Моим другом сразу стала Валентина Петровна (именно она и рассказала о моих соседях), на запястье которой до сих пор все десять меток, так как кроме Бога она ни в ком не нуждается. Восхищаюсь душевной чистотой этой женщины!

Однако, какой прок в раздумьях? У меня нет шансов изменить своё положение: двадцать лет назад указом самого Императора было решено, что несчастные люди, не отыскавшую свою пару в положенный срок, обязаны провести всё время до смерти в одном из подобных этому мест. Нет разницы, дворянин это или крестьянин — все умирающие направляются в Дома для одиноких душ, из которых дозволено уходить только исцелившимся или умершим. Только вот les hospices, находящиеся на содержании государства, неуютны и ужасны; душа, умирающая там, лишь в вечном сне обретёт долгожданный покой.

Моя дорогая Мария уже похоронена. Валентина Петровна сказала, что смерть её была безболезненной. Надеюсь, её матушка не проклинает меня за то, что я жив. Они будут утешены, когда осознают, что это ненадолго.

В смерти моей невесты нет моей вины! Я уже понял и принял это. И я, и она искали свои родственные души, только вот мне судьба дала чуть больше времени, чем ей, но не больше шансов. С этой мыслью я и буду жить доживать.

***

К вечеру некогда жизнерадостная рыжеволосая Катерина, соседка Алексея, умерла. Бедная девушка так ослабела, что не пережила воспаления лёгких. А ведь ей был положен год в Доме! Как думать о покойнице? Что судьба жестоко укоротила её и так недолгую жизнь, или избавила от мучений? Лучше просто не гневить Господа Бога и не судить.

Теперь же на соседней кровати без сознания лежал темноволосый юноша. «Тоже совсем молоденький» — с сочувствием подумал Алексей, склонившись над красивым аристократическим лицом с белой кожей. Он любовался его чёрными ресницами, аккуратно очерченными губами и, что несказанно его поразило, запястьем с двумя метками. Большей частью люди не попадают сюда, пока у них не останется только один шанс. Но ко всем судьба благосклонна в разной мере. Она может решить, что ты не принёс ничего этому миру, гораздо раньше, чем положено. Сёстры милосердия следили за состоянием юноши, но ни одна из этих добродушных женщин не проявила к нему искреннего внимания и сочувствия, свойственного людям их характера и религиозности. Когда главный доктор заходил в палату и шёпотом говорил что-то о нём, все сёстры реагировали по-разному: молоденькая девушка захихикала, две низенькие близняшки испуганно переглянулись, а Валентина Петровна, оплот мудрости и милосердия, изменилась в лице: её глаза впервые приобрели ледяной оттенок.

Относились к новому соседу пугающе странно, и теперь все мысли Алексея были лишь о том, что же мог совершить этот человек. Уже два дня незнакомец не приходил в сознание. Алексей увлечённо читал книгу, которую ещё давно нашёл в своей тумбе для личных вещей. Должно быть, её владелец нашёл свою родственную душу и покинул это место.

— Ужасное здесь пойло, — тихо проскрипел голос на соседней кушетке.

Алексей рванулся с места, услышав звук, и едва не подпрыгнул от радости, увидев, что молодой человек очнулся.