<p>
В школьные годы Вадим был тихим и неприметным мальчиком. Учился средне, ничем особым не выделялся. Неожиданно (поговаривали, что без взятки не обошлось) поступил в университет и стал журналистом. Писал про передовиков производства, нефтяников и хлопководов. В один прекрасный день Вадиму все это порядком надоело – в Москву, как и многие другие бакинцы, собрался.</p>
<p>
Но тут нежданно-негаданно настал звездный час Вадима Сергеева в родном городе Баку.</p>
<p>
Поразмыслив, он решил не упускать свой шанс и превратился в заштатного патриота Азербайджана. Вадим начал с пеной у рта убеждать всех (словно кто-то из собеседников был против), что Карабах испокон веков принадлежал азербайджанскому народу. Он вступил в Народный фронт, где числился, наверное, единственным русским. Статьи злые писал об армянах – прямо-таки политические памфлеты, приправленные местным колоритом. И в отличие от коллег-азербайджанцев, делал это талантливо. За острое перо его ценил сам президент Эльчибей, который лично подписал приказ о назначении Вадима Сергеева главным редактором старейшей газеты Азербайджана на русском языке.</p>
<p>
Так белокурый парень с Молоканки превратился в национал-радикала, похлеще еразов. Кому из русских бакинцев до Карабаха и независимого Азербайджана дела не было, те уже давно предательски бежали, по России и Европе разбрелись. А те, кто остался, считались своими в доску. Вадим с гордостью стал говорить: «Мы – азербайджанцы. Как в Турции, все – турки, а там уже разного происхождения – курдского, лезгинского, черкесского, греческого и даже армянского. Так ведь правильно. Как в Америке – тоже все американцы, а потом уже про свои корни вспоминают, откуда чей дед добрался до благословенных берегов».</p>
<p>
Но не все так просто было с местными русскими. Это у Вадима Сергеева карьера сложилась фантастически. Живет в свое удовольствие. Рупором правительства стал. Говорят, в меджлис собрался, к выборам готовится. Остальные его соплеменники либо сидели на чемоданах, либо скромно доживали свой век. Они, словно заложники, страдают стокгольмским синдромом и оттого сочувствуют азербайджанцам. В 90-х тревожились за свою жизнь, а сегодня боятся работу потерять. Вот и выслуживаются. Вот и вся правда про русоволосых ура-патриотов.</p>
<p>
Везунчик этот Вадим. А остальные? Муслим-муаллим вспомнил про Татьяну Ивановну, которая работала с ним в школе и вела математику. Она ушла на покой, жила тихо-мирно на свою мизерную пенсию. Но вот однажды он увидел математичку у ограды православной церкви… с протянутой рукой. Муслим-муаллим прошел мимо, как будто не узнал ее. Не хотел ставить Татьяну Ивановну в неловкое положение. Он был просто потрясен! Педагог, Учитель, Воспитатель стоял на паперти рядом с профессиональными нищенками, которые только и знают, что попрошайничать возле церкви, а на службах вряд ли бывают. Для Муслим-муаллима это был настоящий шок.</p>
<p>
Уже дома он подумал, что надо было бы подойти к Татьяне Ивановне, поговорить с ней по душам, предложить помощь… Но неловкость не позволила ему. Да и ей было бы стыдно.</p>
<p>
- Я только за одно армянам благодарен – они разбудили нас. Мы окончательно сформировались как нация, - вновь заговорил юбиляр.</p>
<p>
- Ладно-да, Энвер, хватит про армян, - мать ласково погладила сына по голове. - У нас же не политинформация, а большой семейный праздник. Ну что, мужчины, кто тост скажет?</p>
<p>
Вадим Сергеев медленно поднялся из-за стола с рюмкой коньяка.</p>
<p>
- Вадим, дорогой, для меня большая честь видеть тебя на этом торжестве. Мы все рады, - Энвер обвел взглядом всю компанию.</p>
<p>
- Я вот что хотел сказать, - Сергеев кашлянул, – я хочу поднять бокал за азербайджанский народ. Вы приютили нас, русских. Мы обрели здесь второй дом, вторую родину. Это истинное счастье – жить в такой стране.</p>
<p>
- Спасибо, Вадим, ты прав, это истинное счастье, - поднял свой бокал юбиляр. – И пусть армяне завидуют нам. Пусть завидуют и те, кто уехал из нашего города. Будем пускать, даже если туристами захотят приехать, только тех, кто докажет лояльность к нашей стране. Остальным тут делать нечего!</p>
<p>
</p>
<p align="center">
3</p>
<p>
</p>
<p>
Муслим-муаллим хорошо помнит тот день. Сидели у приятеля Гасана Исмайлова, в нарды играли, чай пили с пахлавой. Вдруг раздался звонок в дверь.</p>
<p>
- Я открою, - торопливо встала из кресла Фатима-ханум, жена Гасана.</p>
<p>
На пороге стоял незнакомый элегантный мужчина средних лет.</p>
<p>
- Вы позволите?</p>
<p>
- Да-да, проходите, пожалуйста. Вы, наверное, к мужу... Гасан, к тебе пришли.</p>
<p>
Незнакомец вошел в квартиру. Он явно был не из местных. Одет в неброский, но дорогой костюм. Белая сорочка без галстука. Туфли изысканной модели.</p>
<p>
- Здравствуйте, - поклонился мужчинам, прекратившим играть в нарды, - вы меня простите, ради бога... Простите за внезапное вторжение.</p>
<p>
У него был слишком тихий и взволнованный голос.</p>
<p>
- Что вы, что вы! В этом доме гостям всегда рады, - Гасан Исмайлов встал из-за стола и с улыбкой протянул руку нежданному гостю.</p>
<p>
Мужчина без особого энтузиазма пожал руку и стал озираться по сторонам. Комната и ее обстановка интересовали его, казалось, больше, чем люди.</p>
<p>
- Это, видите ли…это… мой дом. Был когда-то. Я родился здесь...</p>
<p>
Муслим-муаллим отчетливо видел, как слеза навернулась на глаза незнакомца.</p>
