<p>
А еще он отличался повышенной совестливостью. Не мог пройти мимо несправедливости. Уличных хулиганов не боялся, даже обкуренных. Прогонял их, когда невзначай они оказывались возле школы… А вот тогда, в январе 90-го, струсил… И несчастных соседей Мелкумовых, с которыми его семья делила хлеб-соль столько лет, не пошел провожать на морвокзал. Жена отговорила: «Куда ты пойдешь, там солдаты, там толпа беженцев-еразов. Покалечат».</p>
<p>
Да, смелым он был прежде, а сейчас… И еще никак не может забыть ту мерзкую сцену в кассах Аэрофлота на Телефонной, куда он пришел за билетами на самолет в Минводы. Сгорбленный старик-армянин с маленькой девочкой пристроился за Муслим-муаллимом в очереди. Все стояли тихо-мирно, кроме двух небритых парней. Они «врага» быстро вычислили. Сначала последними словами беднягу оскорбляли. А потом старика с испуганной внучкой вытолкнули на улицу, плюнув им вслед. И никто в очереди не возмутился, никто не защитил старого армянина. И он, Муслим-муаллим, промолчал, опустив глаза. Потому что смотреть на заплакавшего ребенка он не мог. Страх был в глазах девочки лет восьми, когда на ее дедо напали двое, когда сгорбленного старика вытолкнули на улицу, а он только крепче сжимал ручонку внучки.</p>
<p>
Муслим-муаллим вдруг стал бояться родного города. Промозглый норд дует с моря, поднимая с земли обрывки газет, всякую ветошь, опавшие листья… Баку и прежде не считался самым чистым городом на планете, а тут мусор совсем перестали вывозить. Старый учитель устало брел по родной улице, и всякие дурные мысли не выходили из головы. Он так любил свою улицу, где все было таким близким – каждая дверь во двор, каждая щербинка в стене, каждый столб… А тут все стало чужим и опасным. Ему казалось, что знакомые с детства дома теперь таят какую-то угрозу. Вот-вот из дверей выскочит какой-то безумец с окровавленным ножом…</p>
<p>
На железных дверях гаража кто-то нацарапал мелом по-русски: «Смерть армянам!» В школе рассказывали, что на Монтино двери армянских квартир стали помечать меловыми кружками. Совсем обезумили люди, совсем! Варфоломеевские ночи в нашем городе начали устраивать.</p>
<p>
Вчера племянник Айдын, старший сын Гюли, сестры Муслим-муаллима, из Москвы прилетел. Посидел один вечер у телевизора и стал смеяться. Оставьте, говорит, этих армян в покое. Пусть себе живут в Карабахе, как хотят… У Айдына в Москве армяне в друзьях. И не только бакинские, что было как-то простительно, но и хайастанские (из Армении – прим. автора). Хлеб-соль делят, на хаш друг друга приглашают. Было дело, вместе с армянами Айдын даже ходил с бритоголовыми скинхедами разбираться. Все же земляки как-никак. «Толковые они ребята, деловые. И ни разу меня не подвели», - говорит Айдын.</p>
<p>
Надо и Анарчика, когда выучится, в Москву послать, в консерваторию, подумал Муслим-муаллим. Чтобы вся эта националистическая дурь выветрилась из его головы. Детей нельзя воспитывать в ненависти.</p>
<p align="center">
</p>
<p align="center">
2</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
Стол накрыли прямо в саду. Жена Муслим-муаллима вместе с невесткой Наргиз постарались. Много овощей и зелени приготовили. Из холодной закуски – балык и севрюгу. Стол украшали блюда с маслинами, финским сервилатом, бастурмой… На горячее подавали плов из ханского риса с урюком и кишмишем, долму. А к десерту Наргиз, хлопотливая жена юбиляра, испекла домашнюю пахлаву. Энвер позаботился о напитках: шампанское брют, сухое чилийское вино, французский коньяк Remi Martine…</p>
<p>
Первый тост был за юбиляра, потом, как полагается, выпили за его родителей, семью. Гости хвалили хозяйку за вкусные блюда. А мужчины тем временем перешли на политику.</p>
<p>
- Это все Россия виновата, - рассуждал Джавад, двоюродный брат юбиляра, - разделяй и властвуй, старый, как мир, принцип. Москва будет держать на поводке и нас, и армян. Политика.</p>
<p>
- Не соглашусь с тобой. Армяне всегда были против нас – в 1905 году резню учинили. В 18-ом со своими комиссарами и дашнаками хотели всех азербайджанцев уничтожить или амбалами (грузчиками – прим. автора) оставить при себе. И карабахскую войну армяне развязали. И все им мало, все про свою «Великую Армению» мечтают. Мы их когда-то приютили, крышу над головой дали. А им, неблагодарным, все мало, - Энвер почему-то решил наполнить свой юбилей патриотическим содержанием. С пафосом говорил.</p>
<p>
- Да, они всегда себя самыми умными считали, - подыграл юбиляру его коллега Орхан Самедов. - А на самом деле весь их «ум» состоял в хитрости. Наш азербайджанец всегда простодушен, наивен, открыт, чист душой. А эти… Все в себе, закрытые. Хуже евреев.</p>
<p>
- Это точно! Евреи, на самом деле, умная нация. А армяне только воображали себя умными, - кивнул Энвер и засмеялся.</p>
<p>
- Зачем так, Энвер, говоришь! Бакинские армяне веселиться умели. Хохмы разные любили, юмор понимали. Это наши всегда серьезные и с важным видом ходили, - заулыбалась Наргиз, пытаясь как-то перевести застолье в веселое русло.</p>
<p>
Слово взял Муслим-муаллим:</p>
<p>
- Не думал, что будем на такие темы говорить за праздничным столом. Но если так… Я вот что думаю, сынок. Наши два народа, если говорить про внешность, очень похожи. Грузины от нас сильно отличаются. И вот выходит, что чем меньше внешних отличий, тем больше вражды между народами. И не только на Кавказе. Китайцы, корейцы, японцы, вьетнамцы… Их друг от друга не отличишь, а сколько горя друг другу принесли, всю историю воевали между собой. Ну и у нас…</p>
<p>
- Удивительно странные вещи вы говорите, уважаемый Муслим-муаллим, - раздался чей-то голос.</p>
<p>
В конце стола скромно устроился одноклассник Энвера – Вадим Сергеев. Это он решился на неслыханную дерзость - возразить старшему по возрасту, к тому же отцу юбиляра.</p>
<p>
- В чем же странность?</p>
<p>
- Нельзя благородных азербайджанцев сравнивать с этими армянами. Много чести для них!</p>