-- Хм...

-- Кодрак, почему ты не всегда такой? Почему только во сне ты бываешь настоящий? Такой, как на самом деле.

-- А сейчас я не настоящий?

Юджин помолчал:

-- Настоящий, но не очень. Тот ты, который с ножом и светящийся -- это ты и есть, а этот... -- Юджин помолчал, не зная, как вместить слона переживаний в спичечную коробку слов. -- Почему так?

-- Потому что если я буду как настоящий, люди не выдержат. И поэтому приходится... закутываться, прятаться; как капуста -- в сто одёжек.

-- Я бы выдержал.

-- Таких, как ты, очень мало.

Тэн, зайдя на кухню и услышав последнюю фразу, нахмурилась:

-- Кор, я же просила, не надо такого говорить. Нет ничего опаснее, чем хвалить детей в глаза.

Кодрак молчал, глядя в затылок Юджина: может быть, обиделся, или разгневался, или согласился с ней, а может быть, просто заснул с закрытыми глазами.

-- Юджин, зубы почистил? И давай, слезай. Уселся на колени; человеку, может, неудобно. -- Не дожидаясь ответа, Тэн вышла. С балкона послышались её ритмичные вдохи-выдохи: дыхательная гимнастика.

Юджин слез с колен Кодрака, посмотрел ему в глаза:

-- Почему...? -- и замолчал, не умея выразить своим детским умом свои недетские мысли.

"Откуда такая тоска по настоящему, всамделишнему? Почему никто не любит того, что настоящее? И неужели я когда-нибудь тоже перестану любить настоящее?"

Юджин молчал, склонив голову, разглядывая свои босые ступни; что-то теснилось в груди, в голове, в этих босых детских ногах; и было это грозным, неизвестным. Кодрак с лёгкой полуулыбкой смотрел на пацана:

"Конечно, Вельда, ты всё забыла. Я бы мог успокоить тебя, сказать "Так надо". Но я сам не знаю, почему так вышло. Я бы мог напомнить тебе то, что должно произойти ещё очень не скоро, но это будет слишком жестоко -- окунать в прошлое 10-летнего пацана. Можно ли безнаказанно вспомнить будущее, отказавшись от прошлого? Никто ничего не знает. Никто. Ничего. Это ужасно и это прекрасно".

-- Давай-давай, марш в ванную... И не засиживайся там на полчаса. -- Тэн нежно подтолкнула Юджина, села напротив Кодрака. Тот прищурился:

-- Думаешь, если его заставлять, это приучит его к порядку?

-- Это, по крайней мере, создаст хорошую привычку.

-- Привычки. Болезни сознания.

-- В этом ты весь, Кор.

-- Все мы "все мы" в нас.

-- Ну хорошо, ладно. Но ведь ему жить в этом мире.

-- Иногда приходится проделать огромный путь для того, чтобы совершить всего один шаг. А тут уже и финал.

-- Ты слишком много думаешь о том, что будет после жизни, Кор. Жизнь даёт свои плоды тому, кто живёт в этой жизни.

-- Тэн, я-то как раз живу в этой жизни, никак иначе. Может быть, ты меня с кем-то спутала?... И кстати, если бы ты не пыталась быть добрее, ты бы стала гораздо добрее.

Она улыбнулась, встала:

-- Ладно, мне идти. Сможешь ещё недельку с ним посидеть? Пока я документы оформлю.

Кодрак молчал.

-- Молчание -- знак согласия. Ну пока. До вечера.

-- Счастливо.

*

-- Почему вы расстались? Он сам ушёл или ты его... попросила?

Тэн долго не отвечала, ковыряя вилкой в салате, диетическом, полезном и вообще, настоятельно рекомендуемом. Возможно, она и не слышала его вопроса.

-- Послушай, Кор, а ты бы смог жить с человеком, который... -- она не договорила, вдруг узрев перед собой пустую табуретку вместо сидящего собеседника; не заметила, как он вышел? Или он вообще не заходил в кухню, в этот дом, в её жизнь? Её передёрнуло.

-- Всё таки считаешь, с Юджином что-то не так?

-- Кор, неважно, как я считаю, есть вещи объективные... есть реальность, чтобы ты знал. Ну так что, отведёшь его?

-- Конечно, я же обещал. Но ведь задавать вопросы я могу?

*

Они с Юджином остановились перед дверями с табличкой.

-- Что это за школа, Кор?

-- Какая-то специальная. Мама считает, что там помогают влиться в общество таким детям, как ты... а может быть, и таким, как я.

Юджин улыбнулся:

-- Кодрак, ты интересно шутишь. Не как другие.

Они вошли. Слева у стены стояли двое -- озабоченная мама и дочка лет семи:

-- Галя, ну зачем ты это сделала, маме неприятно, когда ты говоришь неправду.

-- Это не Галя сделала, а Ляля.

Женщина вздохнула:

-- Галя, Ляля, неважно. Ты ведь Галя? А эта... Ляля, ты говорила, что это тоже ты?

-- Мама, ты не понимаешь...

Кодрак с Юджином стояли как вкопанные и смотрели на них, пока женщина в-ответ не уставилась на Кодрака; он встрепенулся и повёл Юджина, от удивления разинувшего рот, по лестнице на второй этаж, а тот всё смотрел назад, на эту парочку, спотыкаясь через ступеньку и крепко держась за кодракову ладонь.

*

Просторный зал -- квадратов сто, как минимум, напротив входной двери -- балкон, выходящий прямо в каньон с бушующим внизу потоком; опасный такой балкон.

Юджин сел к своим любимым кубикам с пейзажами, а Кодрак вышел на балкон, расправляясь после городской суеты. Через пару минут он обнаружил стоящего рядом мальчика юджиновского возраста, молча, завороженно глядящего вниз, на пенные волны. Он хотел их ощутить, это было очевидно. Кодрак присел на корточки, глядя туда же сквозь прутья решётки:

-- Ты кто?

-- Паша.

-- И как тебе?

-- Скучно. А здесь хорошо, никто не пристаёт.

-- Ну я вот пристаю.

Мальчик хмуро глянул на Кодрака, отвернулся:

-- Ты вроде ничего... не приставучий. Не хочу я с ними.

-- И не надо. Давай тут в тишине постоим.

Они постояли.

-- Интересно, как там всё? -- мальчик кивнул, указывая в бездну.

Они снова помолчали.

-- Закрой глаза, -- сказал вдруг Паша.

Кодрак закрыл без вопросов. Тишина и покой, лишь гул водного потока.

-- Ты им скажи, что это не Паша, а Доша сделал, -- услышал он голос пацана. -- Они не поймут, наверное... Бегать станут, кричать. Но вдруг поймут. Скажешь?

-- Ладно... Как говоришь, Даша?

-- Доша.

-- Ну, Доша, так Доша. А что "сделал"?

Молчание. Кодрак открыл глаза; он был один на балконе, из зала слышался приглушённый гул голосов. По спине поползли мурашки, но это быстро прошло. Оглянувшись, он увидел давешнюю Галю, она не отрываясь смотрела куда-то мимо него, за пределы балкона.

Кодрак спросил тихо:

-- Ты его видела?

Она кивнула.

-- А где он теперь?

Она молча показала вниз, в каньон. Голова Кодрака кружилась, в груди бухал молот:

-- Ох, Паша.

-- Это не Паша, -- подала голос Галя.

-- Что?

-- Это не Паша упал, а Доша.

-- Откуда... ты знаешь? И... А где же Паша?

-- Если Паша здесь, то и Доша здесь. И это нестрашно.

-- Но ведь он туда... упал?

Слово было произнесено, а рядом как раз оказалась мать этого самого Паши...

Крики, суматоха. Кодраку задавали какие-то вопросы, трясли за плечи; пару раз перед ним мелькнуло залитое слезами лицо женщины, она что-то кричала ему и столпившимся на балконе взрослым. Но Кодрак ушёл в себя, как улитка, и медленно плыл где-то там, в глубинах, недостижимых для бушующего на поверхности шторма. Инициативу взяла на себя девочка Галя, и Кор был благодарен ей; ведь по сути она взяла на себя ношу, которую и ему-то было не поднять. Но что-то во всём этом было загадочное. Может быть, это и была та самая Надежда, которая здесь, в этом социуме, выразилась именно таким вот странным образом. А впрочем, это логично -- как ещё, если не через детей? И всё же мироздание не переставало удивлять всё новыми гранями.