Оглянулся за спину — крылья никуда не делись. И даже обзавелись тонкой перепонкой, почти прозрачной. Мда..

Свернул крылья, прижав к спине. Убрал светлый клинок и Истеричку в их ножны, накинул рубашку, курточку. В несколько заклинаний привел себя в порядок, и двинулся с кладбища. Улица мельников, была скорее всего той, что шла от замка к мельницам. Именно это баронство растило хлеб, а на свободных лугах пасло коров. Самое богатое из моих земель. Других промыслов тут почти не было. Хватало и того, что делали селяне и мастеровые в соседних баронствах. Даже пчеловоды тут были пришлыми.

Собачка на голове явно знала куда идти. И это оказалась не та улица. По этой, шли богатые дома. И у каждого дома была большая красивая башня. Не мельница, но название понятное.

Нужный мне дом был с большой башней, и огромным двором. За забором виднелись сотни лечебных и колдовских травок высаженных аккуратными грядками, вместо красивых кустов и цветущих деревьев. Деревья и кусты тоже были, но все лечебные. Над калиткой красовалась каменная плита, со знаком целителя.

Повод зайти можно было сделать прям тут, но решил не спешить. Рядом как раз была таверна. На вид не бедная. Прошел еще дальше, и вышел на площадь. Народ уже просыпался и первые люди шли по делам. Площадь не бедствовала. Нашелся и гномий банк, и портняжная лавка. И дом договоров. Он был не меньше банка. Оно и понятно, тут покупали хлеб, иногда еще до его посадки. На углу площади стоял постоялый двор. Вот туда то я пошел. Только капюшон мантии надвинул по глубже.

Не успел войти, как истеричка дернула мою руку и бугай осел держась за живот. Кровь текла на пол. В таверне как то разом стало тихо.

— Лекарку зовите!

— Лекарку! Малец!

Парнишка на вид едва десяти лет, ловко выскочил в окно и дал деру по улице.

Драка как то сама собой стихла. А мне пришлось в тишине идти к столику.

Подавальщица появилась как то сама собой. Не из робкого десятка. На поясе висел большой нож, а фигурка давала понять, что за нож ей приходилось хвататься часто. Еще бы, к эльфийке и не приставали.

Уже хотел поздороваться на ее языке, как понял что не надо. За эльфа или полукровку примут, и точно крови не простят.

— Что будешь, мальчик?

Это как она ловко мой внешний возраст срисовала.

— Творог с медом. Буку с вареньем и молока. — на стол легла серебрянная монета и тут же исчезла в ловких пальчиках. По залу разлетелся дружный ржач.

— Сопля! Ты нашего друга по калечил! — Очередной громила встал из за стола, направляясь в мою сторону.

Вытащил истеричку, в одно мгновение запрыгивая на стол. И не успел заметить как кость в моей руке поплыла. Понял только тогда, когда таверну огласил немертвый вой. Своевольная женщина решила явить себя в образе посоха, с головой кота и крыльями. И нет бы молчала себе тихо.

Добрая часть таверни похватала столы и отсела от меня подальше. Громила тоже не решился подойти.

— А ну слезай со стола! Я его протерла всего неделю назад!

Пришлось спрыгнуть обратно, и даже кинуть чистящее заклинание, от чего доска заблестела белизной.

На стол водрузили миску творога с медом, половину белой булки щедро намазанной вареньем, и крынку молока.

Истеричка прилюдно изменилась, превращаясь обратно в скромный меч. И в этот момент опять явились тени. Не смело, прячась по углам, они стекались в мой угол, вытесняя всякий свет.

Плюнул, убрал меч в ножны, и взялся за ложку. Творог с голодухи показался самым вкусным. В прикуску с булкой и вареньем, так лучше не бывает.

— Кого тут опять не до убили, моей жене не радость?

В таверну вошел потрепанного вида старый темный маг. Немного хромой, с болезненной левой рукой, явно после проклятия. На лице еще виднелось несколько шрамов. За ним вошла Ийрена. Серьезная, собранная, и с лекарской сумкой. Сомнений в том, что она была целительницей без другой магии и быть не могло. Может зелья она варить и умела, но ведьмой не была.

— Хвала Иарлили, — эльфийка в легкую помянула одну из темных богинь — а то опять похороны на меня повесят. Куда мне столько мяса девать?

— Платить кто будет?

— Вот этот. Он другом самоубийца назвался. — громила как то скуксился, под пальцем эльфийки, но в кошель полез.

— А чего самоубийце? — поинтересовалась Ийрена, накидывая очень сложное лекарское плетение, из ряда тех, что хорошо выучиваются целителями на войне.

— На повелителя немертвых с кулаками полез. Вот тебе темный знак! — И «светлая» осенила им себя.

— Совсем что ли у парня с работой плохо было? — хихикнул темный.

В мою сторону даже не смотрели. Хотя, пока моя внучка работала, он зорко следил за залом.

— Как дочка ваша?

— Совсем выросла. Не сегодня завтра, женихи пойдут — рассмеялась Ийрена. Темный правда не смеялся. Скорей помрачнел.

— Муж то твой женихов со двора поганой метлой гнать будет, пока дело твое не переймет.

— Годка два, три и мамку заменит. Дар у нее хороший. Сильный. Не то что у нас.

Подлеченного унесли наверх, от меня по дальше. Я не видел, но по плетению знал, что час и можно снова в бой. Темный принял плату, приобнял мою внучку за талию и вывел прочь.

— А дочка то у них красивая? — спросил я.

— Красивая. Вся в отца. Лекарка наша его портрет в молодости показывала. Красивый был, глаз не оторвать.

— Сейчас как то не очень.

— По воевал бы с его, не таким бы был. Ийрена когда его приволокла, на нем вообще лица не было. Кожа да кости. Он скорее по твоей части, чем по ее был. За пару лет она его себе выходила. Уже лет под пол сотни как вместе. Дочку на старости лет сделали.

Мысль родилась сразу же. Оставалось попасть в дом лекарки так, что бы ее там не было, и хорошо раненным. А там сдружиться с правнучкой, заделать ей дитя, одеть кольцо и назвать от своего рода. Так и титул передать потомкам удасться, и денег. Ну а что? Как родственницу я ее не знал. Тело не мое. Дети считай от Мазарина будут. Он кажется очень хотел детей завести. Не думал, что сам долго проживет.

Свезло мне только на третий день. Печенка отрапортовала, что темный маг с моей внучкой из дома уехали. А пятнышко слетала и нашла причину. В дальнем селе случилась подучая болезнь. А село большое.

Выждал для приличия пару часов, что бы убедится, что внучка не вернется, и прям из комнаты, полоснув себя ножом через рубашку, скользнул в мир теней.

Думал проскочу, и выскочу в порога. Не тут то было. Рана сама собой закрылась почти сразу, стоило попасть в мир теней. Вот истеричка не растерялась. И на подходе полоснула через всю рубаху так, что кишки вывалились. Так что вышел я сразу в доме и орал так, что в глазах темнело.

Если на лице внучки было написано все то, что готов увидеть во взгляде опытного боевого целителя, то правнучка выглядела как дура.

Глупая улыбка, большие глаза, чуть при открытый миленький ротик. Одним словом дура дурой!

— Ой! А мама уехала! — сказало это милое дитя, увидев меня с кишками в руках.

— Эээаа… — только и смог сказать я, падая на пол. — Вот это гоблин попал!

Кровь продолжала вытекать, только чуть свертываясь. Догадка, что моя регенерация этого не потянет, пришла слишком поздно. Вот умру, тогда и починюсь. Неудобно будет.

Дуреха так и стояла, смотря на меня. Кажется у нее был шок.

— Помоги, пока я не умер. — скорее выдохнул чем сказал.

Рука упала в лужу собственной крови, поднимая брызги. Тени расползались прочь. Я опять начал чувствовать истеричку, и только тогда правнучку прорвало.

Истеричные всхлипывания, и плач перемещались по комнате вслед за торопящимися каблучками.

Доски пола разлетелись в сторону, пуская в комнату ползущие длинные корни. Меня связало по руками и ногам. Даже голову зажало. Тонкая ручка, перехватила лекарский нож, больше похожий на мясницкий, а в столь крохотных ручках на боевой. Одежду правнучка срезала не переставая реветь. Но лицо уже не терла. Пара веток, распахнуло окно, ставя возле нее ящик со склянками. Первая же вылитая на внутренности обожгла болью. Вторую склянку кажется влили мне в глотку. Истерическое всхлипывание сменило ритмичное пыхтения. Светлая магия в очень малых дозах расходилась по кишкам, заставляя вздрагивать. Перед лицом то и дело пролетали ветки или корни, передавая моей «спасительнице» разные коробочки.