– Господи, какие глупости, Полин. Это всего лишь посуда. И за это я хотел перед тобой отдельно извиниться, – виновато проговорил я и, наконец, положил на побитые коленки цветы. – Кажется, я вчера был грубоват. Не из-за тебя. Прости меня за эту вспыльчивость.

Думаю, зарождается схема, в которой мне периодически приходится извиняться перед ней.

Полин взяла цветы в свои нежные руки и сильно-сильно, насколько было возможно, прижала к груди.

– Спасибо, – с печальной улыбкой прошептала она. – Мне никогда в жизни никто не дарил цветов.

– Правда?

– Да.

– Что же. Значит, я стал первым.

Так хотелось бы всегда и во всём быть первым с такой принцессой.

Мне нечего было сказать ей на это. Одновременно я почувствовал и блаженное умиление, и невыносимую боль в районе груди.

Хотелось сделать что-то поистине хорошее для неё. То, чего раньше ни для кого не делал. Чтобы она радовалась.

– И ещё я купил пирожных, – вставил я, поднимая коробочку сладостей с кровати. – Кстати, их я уже тебе привозил как-то. Так что пойдём на кухню, ты всё попробуешь.

Её глаза заискрились, но ненадолго.

– Мне надо идти домой, – с досадой проронила она.

– Так быстро, Полин? Может быть, пойдёшь позже? Я тебя отвезу на машине. Как вчера. Это не проблема. Не хочу, чтобы ты шла пешком, тут не так близко до твоего дома.

Но если будет как вчера, домой ты снова не попадёшь.

– Нет, ведь переживают, наверное, из-за того, что меня сейчас нет. Я никогда ещё не ночевала вне приюта. Я хочу поскорее вернуться, – отвечала она и смотрела не на меня, а на цветы.

Признаюсь, сложно сдержаться, чтобы не нагрубить ей снова. Раздражало даже не то, что она хочет уйти, а то, насколько она глупа.

– Кто за тебя там переживает, скажи мне?

– Многие, кто там работают. Там очень хорошие люди.

– Полин, я не сомневаюсь, что там работают хорошие люди, но сомневаюсь, что им есть хоть какое-то дело до тебя.

Взгляд переместился на меня. Она явно не ожидала этого услышать. И я сам мало думал над своими словами. Это просто вылилось, как выплеск грязи. Это желание побыть с ней ещё немного пересиливало все моральные нормы во мне.

– Почему ты так говоришь? – спросила она и тяжело вздохнула.

Розовые щёчки белели на глазах. Лицо стало блеклым в миг.

– Я не хотел тебя обидеть, милая. Но просто я знаю жизнь, глупенькая, – эти речи оставляли колкую боль мне в боку, но отчего-то я продолжал. – Ты маленькая, очень маленькая девочка в большом мире, о котором совсем ничего не знаешь. Ты ещё не понимаешь жизни. Люди, окружающие тебя, мрази, причём все до единого, поверь мне. Каждый хочет либо залезть к тебе в кошелёк, либо в душу с плохими намерениями. Всё зависит от личной выгоды. Если с человека можно что-то поиметь, то да, несомненно, о тебе переживают и даже заботятся. А если ты лишь маленькая девочка, ничего из себя не представляющая, то… Не думают о тебе, малышка. Не думают и даже вряд ли имя вспомнят, – я говорил, не думая, как это прозвучит в её сердце.

Весь мусор, что хранился во мне, сейчас я выкинул в неё. И от осознания этого с каждой секундой становилось хуже.

– Зачем ты так говоришь? – её речь звучала медленно и заторможено. – Ты сейчас не прав. Там волнуются обо мне так же, как о всех остальных. Там хорошие и добрые люди, – она говорила расплывчато, пытаясь сдержать появившиеся слёзы.

Я мог сказать ещё больше, но больно было смотреть в глаза, которые вот-вот заплачут.

– Постой, прости…

– Ты не прав, говоря, что всем всё равно друг на друга, – перебив меня, продолжала повторять она. – В тебе злые и плохие мысли.

Цветы упали из изнеженных рук на заправленную кровать. Оцепенев от последних слов, я стоял и с трудом понимал, что сейчас она уходит. Уходит по моей вине.

– Полин, подожди, – вскрикнул я, выбежав за ней из спальни. – Прости меня. Даже не знаю, что на меня нашло.

– Ты не прав, – в очередной раз повторила она. – Ты слишком злой, чтобы понять это. Может, если тебе всегда попадались такие люди, то плохие вовсе не они.

Полин как можно быстрее пыталась надеть свои старенькие кеды, но плохо получалось.

– Давай я тебя отвезу, детка? – спросил я, пытаясь хоть как-то исправить ситуацию.

– Нет.

– Нет, я отвезу тебя, – настаивал я. – Тебе будет сложно одной добраться, – пояснил я и взял её за запястье.

– Отпусти меня, – каждое слово уже было похоже на истерику. – Не трогай меня, пожалуйста. Дай мне уйти.

Я отпустил её холодную руку и снова застыл неподвижно. Что сейчас произошло в моей жизни?

Полин ушла во второй раз за всё время, так же оставив меня наедине с моими мыслями.

Возможно, я был не прав. Маленькая девочка, ничего не носящая за собой, может перевернуть тебя, покрутить, сделать, что захочет. Может заставить тебя заботиться о ней. Переживать.

До определённого момента люди, что встречаются тебе, мрази, но наступает момент, когда появляется тот, кто рушит стереотип в твоей голове.

Все люди гнилые. Даже я. Нет, особенно я. Все, кроме тебя, Полин. Возможно, двадцати семи лет было достаточно, чтобы найти эталон нежности и добра.

Выпивка и танцующие девицы – то, из чего я сейчас соткан. Громкая музыка била по ушам. Утро только начиналось, а я уже активно отдыхал в баре. Внутри меня всё переворачивалось. Уже больше недели я не мог спокойно есть и спать. В офисе появлялся намного реже обычного. Отклонял звонки. Отменял встречи. Дела стоят. Маленькая Полин со мной распрощалась, а после неё и обычная жизнь. Девушки перестали привлекать, вкус алкоголя поменялся. Им я запиваю свою тоску, чтобы хоть как-то стало лучше. Работа и деньги перестали приносить мне то удовольствие, что раньше. Я не чувствовал прежнего превосходства над своим окружением.

– Слушай, – начал мой приятель Коен, – какого же чёрта ты пьёшь молча? Зачем я вообще здесь?

– Знаю, что ты всегда рад выпить, – даже сквозь помутнённый рассудок произнёс я. – Один пить сейчас я не хочу. Всё-таки это алкоголизм, а я не алкоголик.

– Логично, – с усмешкой произнёс он и залпом выпил стопку чего-то.

Повторяю за ним. Поступающий в меня действительно потерял свой вкус. Водка была похожа на воду, виски не отличить от сока. И я продолжал пить.

– Хоть закусывай, – прозвучало от сидящего рядом. – А то на голодный желудок… Не лучшим способом из тебя выйдет, в общем. Можешь не сомневаться.

– Представь себе, но мне уже не пятнадцать лет, и пью я тоже не в первый раз.

– Ты что-то совсем не весел. Пьют, чтобы повеселиться, друг. Тебя уже тело с трудом держит, а сидишь унылый, как будто яйца некому пожать. Что произошло? Работа подкосила? Или баба появилась с амбициями? Койка пустует?

– Да уж, – я пытался вменяемо ответить, – скорее без мозгов. Какие там амбиции? Затравленный котёнок будет посмелее моей девочки будет.

– Твоей девочки? Что же там за красавица несусветная, что ты работу на антидепрессанты в баре променял?

– Красавица дай Бог каждому, королева, – так завопил я, что пришлось откашливаться хрипотой. – Такую нигде не встретишь, разве что если только я позволю на неё поглядеть одним глазком.

– Так что за пустые разговоры? Покажи мне красотку свою, – Коен перекрикивал музыку.

– Давай-давай, протрезвляйся и поехали к ней. Всё лучше, чем в этой банке торчать.

– Только руками не трогать.

– Прямо как музейный экспонат.

– Именно так. Что-то ты слишком в хорошем состоянии.

– Я и выпил поменьше, – он объяснял, пока искал бутылку, в которой есть ещё хоть капля чего-то. – И потом, ты же знаешь, у меня иммунитет. Чем больше пьёшь, тем больше надо, а так как у меня с работой не лады… Свободного времени больше обычного, проще говоря. Так, а ты у нас не в самом лучшем состоянии.

– В каком, прости, я состоянии? – перебиваю его, не контролируя речь. – Посмотри внимательнее, если здесь и есть кто трезвый, то это я.