Он вспомнил про Петьку Дарьянова, своего друга детства, спасать которого они сейчас летели.

Петька Дарьянов – их Дартаньян, буйная головушка. В его мировоззрении понятие «жизнь» ассоциировалось с понятием «круговорот». С самого начала своего бурного детства он умудрялся попадать в такие передряги, что его бедные родители съели не один пуд успокоительных и сердечных лекарств. Самым громким его выступлением был побег во Вьетнам в начале семидесятых. Начитавшись газет и насмотревшись телевизора, Петька лет в девять удрал спасать несчастный вьетнамский народ, изнывающий под игом всемирного империализма. Его отловили где-то под Иркутском, исхудавшего, грязного и оборванного, но с неистребимой верой добраться до Вьетнама и отомстить американцам. Повзрослев, Петька не растерял своих положительных качеств: помогать обездоленным и стараться быть справедливым везде и всюду. И, чтобы закрепить эти ценные качества своего характера, Пётр впоследствии поступил в десантное училище, чтобы быть на пике всех острых ощущений. Дела на личном фронте у него шли с переменным успехом, поскольку, несмотря на то что он был парень видный и привлекательный, его оголтелая целеустремлённость в достижении поставленных задач сводила на нет хрупкие и нежные поползновения многих девушек добиться его расположения. Несмотря на твёрдый и чисто мужской характер, Петька имел небольшую слабину. Эта слабина была его страстным увлечением, как сейчас принято говорить, хобби. С самого мальства он страстно любил мастерить… кукол. Но не смазливых девочек-пустышек, а весёлых русских петрушек, расторопных солдатиков и всяких леших и домовых. И несмотря на то что ему порой было стыдно перед мальчишками, он не бросал своего любимого занятия…

Неожиданно в наушниках раздался сильный треск, а затем истошный крик Еноткина:

– Лёха, мы падаем!!! Спасай, если можешь!!!

Артосов накренил свой вертолёт и стал всматриваться в то место, где был ведомый. Его взгляду открылась жуткая картина. Вертолёт Еноткина с перебитым хвостовым винтом вращался вокруг центральной оси и медленно проваливался к земле.

– Ах, суки, всё ж попали, – со злобой процедил Алексей.

Но тут же истошно закричал уже стрелок-оператор Василий Новиков:

– Командир!!! Уходи от стингера!!!

Ещё не видя, откуда был запущен стингер, Алексей произвёл резкий противоракетный манёвр влево. И удачно: с диким свистом мимо кабины, чуть не задев лопасти, пронёсся снаряд и ушёл в небо.

– Командир, я вижу эту суку! – вновь по рации закричал стрелок. – Развернись, я его прихлопну из пулемёта, а то уйдёт.

– Да чёрт с ним, Вася! – в свою очередь, закричал Алексей. – Надо спасать Еноткина и его товарища.

От полного разрушения и взрыва вертолёт Еноткина спасла низкая высота. Тем не менее он всё равно сильно ударился о землю. От него отлетели хвостовая балка и все лопасти. Сам же фюзеляж несколько раз перевернулся и, покачавшись на левом шасси, окончательно упал набок, чудом не взорвавшись.

Быстро снизившись, Алексей посадил машину недалеко от останков вертолёта Еноткина. Не выключая двигателей, Алексей с Василием, пригибаясь, побежали к машине. По дороге увидели Еноткина. Его вырвало вместе с креслом, а голову снесло лопастью. Не теряя времени, в надежде, что жив хотя бы второй пилот, они подбежали к перевёрнутому вертолёту. На их счастье, так и случилось. Они освободили стонущего лейтенанта и столь же стремительно побежали обратно, таща раненого за руки и за ноги. Времени было упущено минут десять. Алексей попытался связаться с центром и доложить о тяжёлой потере, но так и не смог. Всё трещало, свистело, и на связь выходили совсем не те, кому надо. Что оставалось делать? Приказ никто не отменял. В буквальном смысле плюнув на радиостанцию, он поднял машину и продолжил полет к цели, но теперь уже один.

В ущелье Хрустальное, в центре широкой поляны стоял капитан Дарьянов со своими «орлами» и на чём свет стоит материл авиацию, а также сухопутные войска и морской флот, вместе взятые.

Когда Алексей приземлился, он накинулся на него чуть ли не с кулаками и, перекрикивая шум винтов, заорал в самое ухо:

– Лёха, почему только одна вертушка, вы что, охренели?! Я же три «крокодила» заказывал, да и «грачи» не помешали бы. Вот паразиты, а? Ведь сейчас с минуты на минуту здесь будут эти шакалы!

– Еноткина только что сбили! – в свою очередь заорал Алексей. – Давай грузись и полетели!

– О боже! – застонав, произнёс Дарьянов. – Но у тебя кишка тонка всех взять, не выдержит твоя колымага. Хотя бы Ми-8 прислали. А ну вас всех к чёртовой матери! Идиоты. Ребята, готовься к бою!

– Ты что орёшь?! Я, что ли, распределял? – в свою очередь разозлился Алексей. – Забирайтесь, куда сможете, попробую поднять всех, только тяжести оставьте.

– Чёрта лысого ты поднимешь! Забирай раненых и дуй!

Капитан отошёл, продолжая ругаться. Алексей подскочил к нему и резко развернул.

– Ты что раскомандовался? Пока что ещё я командир экипажа, и мне лучше знать, поднимет моя машина всех или нет. А ну, быстро размещайтесь в вертолёте, чего время терять?!

Если честно, то Алексей блефовал и действительно не знал, поднимет вертолёт всех или нет. А что было делать? Не бросать же их на растерзание кровожадным духам?

– Тяжести оставьте, – повторил он вновь.

– Как же, захотел! Я скорее голым полечу, чем автомат брошу.

Несмотря на тревожную обстановку и опасное положение, Алексей рассмеялся и громко прокричал:

– Ну и сверкай своей задницей, только забирайся побыстрее.

Десантники как смогли разместились в вертушке, оставив всё снаряжение снаружи, прихватив только автоматы и боезапас. Их не было разве что на шасси и в хвостовой балке. В грузовом отсеке слепились так, что даже дышать было трудно. Снаружи никого не осталось.

Натужно взревели двигатели, лопасти готовы были обломиться, выгнувшись на большой угол. Вертолёт медленно-медленно начал подниматься, груз был закритическим.

В любой момент Алексей ожидал, что либо несущий винт отвалится, либо они просто не поднимутся из-за тяжести. Но машина, как бы понимая всю ответственность, сжалилась и из последних сил стала медленно уносить их из этого чёртового ущелья с красивым названием Хрустальное. Они вновь шли на малой высоте. Сосредоточившись на полёте, Алексей вдруг ощутил, как с вертолёта началась стрельба. Сначала из подвижной пулемётной установки ударил его стрелок Василий Новиков, а затем послышались автоматные выстрелы из окон грузового отсека. Он глянул вниз и обомлел: повсюду были духи, они со всех сторон бежали к еле летящему вертолёту и стреляли по нему. Несколько пуль уже прошили стекло, резко запахло керосином. По-видимому, был перебит топливопровод, что сразу же отразилось на управляемости. Двигатели начали работать с перебоями, и вертолёт неуклонно потащило вниз. Чтобы не переводить несущий винт в режим авторотации при остановке двигателей, Алексей плавно посадил вертолёт. Полёт не состоялся. Алексей немедленно сообщил по радиостанции в центр о их бедственном положении, вызвав помощь.

Выскочив из вертолёта, десантники мгновенно окопались и заняли круговую оборону метрах в десяти от вертушки. Теперь их не так просто было вышибить оттуда. Моджахеды, сосредоточившись, предприняли попытку атаковать с нескольких направлений, но десантники умело собирали силы в нужном месте, положив уже немало противников.

Бой был тяжёлый. Каждый из оставшихся в живых мысленно попрощался со своими близкими родственниками, да и с самой жизнью. А что оставалось делать, нужно было продолжать драться и, возможно, погибнуть. Не сдаваться же на милость духам? Милость которых заключалась в том, что тебе перережут горло, а не дадут мучиться с распоротыми кишками.

Окопавшись возле вертолёта, десантники и экипаж продолжали оказывать яростное сопротивление уже около получаса. По гражданским меркам это так мало, а по военным – это целая жизнь, причём не одна. То тут, то там рвались гранаты, пущенные духами из гранатомётов. Духи уничтожали их издали, потому что знали, что «шурави» просто так, за понюх табака, свою жизнь не отдадут, а тем более десантники, которых они боялись как чёрт ладана. Десантура и вправду сражалась отчаянно. Ребята дрались до последней секунды, до последнего патрона, до последнего усилия, с помощью которого ещё могли держать в руках автомат, гранату или нож. Эти чертяки своей несгибаемой стойкостью «заражали» всех вокруг, в том числе и экипаж вертолёта, поддерживая прежде всего морально. Глядя на их действия, складывалось впечатление, что возле тебя идёт не смертельный бой, а обыкновенные учения и что минут так через десять всё славно закончится и все двинутся на разбор полётов и далее – в столовую.