После этого их разговор перешёл на другие темы. И они болтали ещё до полуночи, а Сёрега клялся в вечной и надёжной дружбе до гроба. Естественно, заночевать пришлось у него, за что на следующий день Алексей получил серьёзный нагоняй и взбучку от своей сестры Валентины.

Вот так начался отпуск Алексея. Спустя пару дней он пришёл к своему дому на старой улице Амурского посёлка. Этот дом был уже не его – после смерти мамы его продали, потому что все разъехались по своим индивидуальным квартирам. У Алексея защемило сердце. Он стоял на родной улице, где ему был знаком каждый сантиметр. Постояв возле своего дома и немного поностальгировав, Алексей подошёл к Сашкиному покосившемуся дому, в котором уже никто не жил. Некогда красивый бревенчатый дом – краса и гордость всей улицы, – он на данный момент являл собой жалкое подобие былой красоты. Возле окон дома росли три высоких тополя, посаженных Сашкой и его родителями. Сашкин тополь вырос большим в обхвате, но уже засох. Листвы на нём не было, и своими голыми ветками он вонзался в небо. Алексей подошёл к нему и обхватил руками, затем медленно запрокинул голову и глянул вверх. Ему вспомнилось, как часто они с Сашкой на него лазили, когда им было лет по десять. Они тогда готовились в космонавты. В то время Алёша струсил, а Сашка долез до самого верха и свалился на крышу своего дома, пробив толстенный шифер.

Алексей тяжело вздохнул и тихо произнёс:

– Ну вот, Саня, я передал привет твоему дому и тополю, как ты меня просил.

Переехав с дочерью к двоюродной тётке, Виолетта уже на второй день поняла, в какой гадюшник она попала. Почти каждый вечер организовывались шумные попойки, плавно перетекающие в скандалы и драки. И она немедленно захотела съехать, точнее, сбежать оттуда, но куда? В Воронеже все мосты были сожжены. А больше ей некуда было приткнуться на всём белом свете. В Москве у неё, кроме тётки, никого из родственников не было, не считая спившегося брата, который жил неведомо где. Идти обратно к Никки и Микки было неудобно и как-то совестно. И Виолетта решила немного подождать, точнее, потерпеть такую жизнь у тётки. Ну, уж когда совсем будет невтерпёж, она вновь обратится к оперному певцу за помощью, ведь он обещал помочь.

Первые дни Виолетта усиленно искала работу. Ввиду того что начиналась перестройка, многие профессии были не востребованы, и поэтому специальность Виолетты никому была не нужна. В лучшем случае ей предлагали работу посудомойки или уборщицы. Но как можно было прожить на те мизерные деньги, которые при этом предлагались? Помыкавшись, женщина совсем было опустила руки, но тут на помощь пришла её тетка.

– Послушай, Вилка, чего ты шлындаешь, а? Иди к нам, работа непыльная, денежная. Со временем и квартирку можешь снять, и на харчишки заработать и прочие побрякушки. Да и дочку оденешь, смотри, как отрёпыш ходит.

– А что за работа?

– В массовке участвовать.

– Что, фильм снимается?

– Ага, про любовь, – рассмеялась тётя Клава, обнажив беззубый рот. – Что там кино – это целый театр. Ладно, не боись, научим. На первых порах будешь получать комиссионные, а когда втянешься – свои кровные. Не обидим.

– А что надо делать-то?

– Завтра всё увидишь. С утра пойдёшь с Витькой, моим будущим зятем, на рынок.

И, не объяснив ничего толком, тётка удалилась к соседке.

Рано утром Виолетта и Виктор – сожитель тёткиной дочери Катьки – подались на рынок. Мариночка осталась дома. Она, хоть и нашла себе дворовых подружек, всё равно оставалась печальной и угрюмой.

Придя на рынок и расположившись подальше от входа, Виктор разложил небольшой столик на скрещённых ножках и уселся на небольшом стульчике.

– Итак, слушай, Вилка, и учись! – с важным видом опытного наставника и учителя произнёс Виктор.

– Я Виолетта, а не вилка! Это ты ножичек-складничок.

– Ладно, не обижайся, здесь нельзя по именам, потом поймёшь. В общем, слушай и запоминай. Я сейчас буду гонять шарик в напёрстках, а ты подыгрывай мне, чтобы лохов раскручивать на бабки.

– Какие бабки? Какие лохи? Ты по-русски можешь объяснить?!

– Слушай сюда, непонятливая. Я прячу шарик в одном из трёх стаканчиков, а страждущие выиграть дармовые деньги должны угадать, в каком стаканчике шарик. Ну, уразумела?

– А я-то что должна делать?

– А ты должна помогать мне, – педагогично заявил Виктор.

И он начал вразумлять непутёвую женщину:

– Первое: ты должна периодически подходить ко мне, когда соберётся много народа, и «выигрывать» у меня дармовые деньги. Поясняю: какой стаканчик будет ближе ко мне – там и шарик. Второе: сделала затравку – не светись, сразу же иди к другим нашим напёрсточникам. И так по кругу. Поняла? Деньги потом разделим честно.

– Это что же, вы обманываете простых людей? Как вам не стыдно? Это и есть ваша работа?! Позорники и обиралы!

– Дура! Никого мы не обманываем. Мы избавляем людей от лишних денег.

Но Виолетта не дала ему договорить. Плюнув в его сторону и выкрикнув «уроды», она быстро удалилась, возмущаясь по дороге. Она шла и думала: «Да, посудомойка и уборщица – это не работа, но и то, что ей предлагают, это тоже ни в какие ворота не лезет. Это же надо – обманывать людей. И куда же меня втягивают? И тем не менее уж лучше поломойкой, чем начинать свой новый жизненный путь с преступности». И Виолетта с твёрдым намерением решила немедленно уйти от опасной родственницы.

По приходу в квартиру тётки на Виолетту свалилось нежданное-негаданное горе. Во дворе, лазая по каким-то ограждениям, Мариночка нечаянно сорвалась, разбила себе голову в кровь и вывихнула руку. Тётка вызвала «скорую помощь» и сама длительное время находилась рядом с девочкой в больнице.

Всю неделю Виолетта заботилась о дочери, не вылезая из больницы. Многочисленные денежные расходы ей восполняла тётя Клава, которой Виолетта была очень благодарна на данный момент. И Мариночка пошла на поправку.

Однажды вечером, сидя за ужином, Виолетта неожиданно произнесла:

– Виктор, завтра я буду помогать тебе. Я всё прекрасно поняла, и объяснять мне больше ничего не надо.

А про себя Виолетта решила: как только скопит необходимую сумму, чтобы рассчитаться с тёткой, тут же съедет с её квартиры.

Итак, «трудовые» будни начались. Превозмогая отвращение и стыд от того, чем она занимается, Виолетта постепенно втянулась в круговорот мошеннической деятельности. Блестяще исполняя роль затравщицы, Виолетта незаметно для себя перестала стесняться того, что попросту обманывает не в меру азартных людей, в особенности когда по вечерам она получала свой законный денежный пай, который она зарабатывала бы уборщицей целый месяц.

Алексей выполнил данное Сашке Арамцеву обещание, но не до конца. Оставалось ещё посетить Люду Проценко и передать ей последний Сашкин привет. После рассказа Сергея о её ревнивом муже, у Алексея не возникало большого желания посещать бывшую подругу Арамцева. Заставляло только одно – мужское слово, данное Сашке в тот непростой и принципиальный момент. В конце концов, чего бояться – мужик он или не мужик? И на следующий же день Алексей был у дома Люды Проценко, своей бывшей одноклассницы.

Людмила узнала его сразу и тут же повисла у него на шее, что-то причитая по-женски. Алексей тоже обнял свою бывшую одноклассницу и искренне поцеловал её. С годами бывшие одноклассники становятся роднее и ближе, так как время жестоко и скоротечно.

Целуя и обнимая Людмилу, Алексей тем не менее боковым зрением обшарил территорию её двора, памятуя о сумасбродном характере её ревнивого мужа. Людмила очень обрадовалась внезапному появлению Алексея и тут же пригласила его в дом. Немного стесняясь и будучи слегка настороженным, Алексей зашёл в очень просторный и уютный дом.

Люда усадила его на кухне, а сама засуетилась, готовя чай с угощениями. Алексей был ошеломлён радостной встречей и тёплым приёмом. И полупьяный рассказ Сергея стал рассеиваться как дым. Алексей осмелел и стал чувствовать себя раскованно, правда, изредка поглядывал на входную дверь – мало ли что. И чтобы быть совсем уж свободным в разговоре, он поинтересовался у Людмилы, где её муж.