— Ориан, не мне вас учить, как доставлять удовольствие. Хотите пением, а хотите, как-то иначе. Все в ваших руках.
Молодому мужчине расторопные почти невидимые слуги тотчас принесли лютню. Он не вернулся на свое покрывало, а расположился здесь же, на уголке, начав тотчас наигрывать какую-то веселую мелодию. Его изящные пальцы порхали по инструменту, извлекая все разнообразие звуков. Потом он запел грустную и нежную песню о любви, в унисон с ним издавала трели какая-то пичуга, добавляя в изысканное терпкое вино грусти нотку радости. Смех и разговоры мгновенно прекратились на полянке, каждый открывал свое сердце самым ярким чувствам и тайнам. После того, как прекратилось пение, над полянкой долго еще висела звенящая тишина, нарушаемая только треском кузнечиков. Никому не хотелось разрушать это состояние эйфории.
Первый с криками «браво» подбежал к графу посол, увлекая его снова на свое покрывало.
— Дорогой граф, спойте еще, — посыпалось со всех сторон.
Граф улыбнулся и, пробежав пальцами по струнам, как бы настраивая их на другое, запел пошловатые частушки, прерываемые громким смехом, про то, как уродливый горбатый шут стал любовником слепого короля. Король не видел убожества своего избранника и осыпал его богатыми подарками, пока они не оказались в одной постели. Что было дальше никто, так и не узнал.
— Прекрати, — потребовал король. — Твои рифмы, любезный Ориан, слишком просты и прямолинейны. Этими стишками ты оскорбляешь мой слух, привыкший к изысканности. Если ты хочешь написать веселую песенку, сделай ее достойной тебя.
На полянке снова воцарилось молчание, на сей раз все чувствовали себя неуютно от вспышки гнева короля. Веселье было безнадежно испорчено. И поэтому, побродив немного возле круглого, как блюдце, озера с прозрачной водой, как горный хрусталь, посол захотел вернуться во дворец.
Возвращались другим путем, по королевскому лугу, огороженному невысокой каменной стеной, пустив лошадей чуть быстрее. Лошадка Зандера никак не хотела переходить на легкий галоп и продолжала бежать неспешной рысью. Постепенно юноша начал отставать. Король и посол со своими свитами уехали от шута уже довольно далеко, а он все пытался заставить лошадку бежать быстрее. Юноша увидел, как одинокий всадник, отделившись от всех, стал приближаться к нему. Узнать королевского фаворита можно было даже издалека.
— Никак не можете справиться со строптивой лошадкой, любезный виконт? — ядовито поинтересовался граф, приблизившись.
— Да, вот что-то не выходит. Не хочет она меня слушаться, — согласился Зандер.
— Смотрите, зато меня и моего коня она будет слушаться просто великолепно, — рассмеялся Ориан.
И он, сделав вокруг них круг, поскакал совсем в другую сторону, не туда, куда ехали все остальные. Лошадка, резко ускорившись, устремилась за конем фаворита. Все остановились и стали смотреть, что затеял граф. Зандер судорожно вцепился в поводья, пытаясь изо всех сил удержаться в седле. Такая скачка не для него! Он даже не пытался смотреть, куда несется его лошадь, он смотрел под ее копыта, а зря. От мелькания и тряски у него закружилась голова, и он начал постепенно сползать из седла. Когда он наконец поднял глаза, то увидел, что конь графа, шедший несколько впереди, несется на полуразрушенную стену ограды, чтобы в красивом прыжке перелететь через нее.
«Почему моя лошадь не отворачивает в сторону? Не слушается меня? — билась судорожная мысль в мозгу юноши. Он пытался остановить животное, натягивая поводья, но безуспешно. — Чтобы не упасть и не свернуть себе шею, я должен немедленно обратиться драконом и взмыть вверх с этой глупой лошадью. Эх, прощай, карьера придворного шута!»
Девушки-фрейлины завизжали от страха, осознав, что сейчас должно произойти на их глазах. Зандер зажмурился, надеясь, что лошадь вот-вот все-таки отвернет и не прыгнет вслед за конем графа — остановить ее у него все равно не получалось. Она не понесла своего седока — она просто его не слушалась, она скакала за конем графа, не разбирая дороги. Зандер не видел, как от всех отделился еще один всадник и помчался им наперерез.
«Раз, два…» — считал про себя Зандер, собираясь на счет «три» обернуться драконом и сразу взмыть в небо.
И вдруг сильные руки выдернули его из седла и перекинули поперек, как мешок. Он открыл глаза и увидел, что висит вниз лицом на спине жеребца его величества.
Король спешился, стащил на землю Зандера и крепко прижал к себе, целуя в висок.
— Глупец, какой глупец, — шептал он, нежно прижимая юношу к своей мускулистой груди. — Зачем? Ты же мог разбиться.
— Со мной ничего бы не случилось, — попытался возмутиться тот, хотя был безмерно благодарен королю.
— Ты хоть сам-то веришь в то, что говоришь?
И король подвел его к стене, через которую только что прыгнула его лошадь. Она лежала в ручье, который протекал прямо за стеной, образовав там небольшой ров. Передние ноги лошадки были сломаны, и прозрачные слезы скатывались из ее глаз. Невесть откуда взявшиеся конюхи суетились вокруг несчастного животного, понимая, что ей ничем нельзя помочь. Зандер отвернулся, не желая смотреть, что будет с его лошадкой, и уткнулся лицом в камзол короля. И только судорожный всхлип вырвался из его груди:
— За что?
Король снова вскочил в седло и, легко подтянув вверх Зандера, усадил перед собой, прижимая к своей груди. Только сейчас, в ласковых руках своего короля, юноша осознал весь ужас случившегося. Ведь он мог не успеть взмыть вверх, обратившись драконом. Он — глупый, самонадеянный юнец! Его начала колотить сильная дрожь. Король, замедлив бег коня, стянул с себя камзол и ласково завернул в него своего неразумного шута, пытаясь согреть.
— Не переживай, мой дорогой, лошадка была уже старая. Она всегда бегала в паре с конем Ориана, когда тот был еще жеребенком, поэтому побежала за ним и сейчас. Я подарю тебе красивого иберийца, и ты научишься заправски скакать на нем.
А граф Ориан, ехавший чуть впереди, гневно покусывал свои красивые губы и бросал уничижительные взгляды на шута его величества.
========== Глава 27 ==========
Король сдержал свое обещание и уже к зимним праздникам подарил своему шуту прекрасного жеребца, иберийца, безумно дорогого, купив его у заезжих купцов. Он сообщил об этом за обедом, как бы между прочим. Граф Ориан гневно отшвырнул вилку, которая, звякнув по тонкому фарфору, подпрыгнула на тарелке и разбрызгала гранатовый соус кровавыми каплями по белоснежной скатерти.
— Ваше величество, как-то помнится, вы обещали подарить мне коня. Уже год прошел, а подарка я так и не увидел, — раздраженно бросил фаворит своему королю.
— Обещал, Ориан, помню. Но мне не попался до сих пор конь, достойный тебя. Кроме того, у тебя есть великолепный кладрубер. Равных ему я пока не встречал, — очень спокойно, никак не прореагировав на вспышку гнева Ориана, ответил ему король.
— Но об этом иберийце все только и говорят сейчас в столице. Сплетничают на каждом углу. Этот конь должен ходить под настоящим всадником, а не под этим… шутом, — и он презрительно глянул, как обычно, на юношу, при этом одарив его одной из своих неизменных ухмылок.
— Ничего страшного. Виконт Зандер научится сидеть на лошади не хуже тебя.
— Сидеть, может, и научится, но ему никогда не стать всадником, достойным этого коня.
Они спорили между собой, и никого из них совершенно не интересовало ни мнение Зандера, ни вообще что он по этому поводу думает.
— А вот это мы и проверим, — улыбнулся король. — Следующей весной, когда на королевском манеже возобновятся скачки, вы с виконтом Зандером будете открывать их соревнованиями по конкуру. Ты — на своем кладрубере, и виконт — на иберийце, а весь двор посмотрит и примет решение — кто из вас лучший наездник и кого достоин носить этот конь. А призом будет… Я подумаю, что назначить призом, у меня еще есть время.
— Хорошо же он будет смотреться в своем шутовском наряде на коне, достойном королей, — яд так и тек с уст королевского фаворита, а красивое лицо его исказила гримаса злобы и ненависти.
