Так или иначе, ответ написали, конверт запечатали и отправили. Дело было сделано, а Харриет спасена. Весь вечер она сидела в печали. Понимая ее сожаления, вызванные добротой души, Эмма старалась облегчить их ласковыми речами, в которых порой мелькало имя мистера Элтона.

– На Эбби-Милл меня уж никогда более не пригласят, – горестно промолвила мисс Смит.

– Если б вас даже и пригласили, мой друг, я бы не вынесла разлуки с вами. Вы слишком нужны нам в Хартфилде, чтоб отпускать вас на ферму.

– А уж я, наверное, и не захотела бы туда поехать, ведь мне нигде не бывает так хорошо, как здесь.

Через некоторое время Эмма услышала:

– Полагаю, миссис Годдард очень удивится, ежели узнает, что произошло. Да и мисс Нэш, верно, тоже… Мисс Нэш находит, будто ее сестра весьма удачно вышла замуж, хотя жених был простой торговец мануфактурой.

– Школьной учительнице, Харриет, и не пристало проявлять больше гордости или утонченности. Не сомневаюсь, что мисс Нэш позавидовала бы такому предложению, какое вы получили. Даже такая партия была бы для нее успехом. О том же, насколько лучшая будущность, вероятно, ожидает вас, она едва ли может подозревать. В Хайбери пока не начали судачить о том внимании, которое оказывает вам некий джентльмен, однако от нас с вами не укрылись ни его взгляды, ни особенная любезность.

Харриет, зардевшись, с улыбкой пробормотала нечто вроде того, что ей и самой непонятно, чем она порой так нравится людям. Напоминание о мистере Элтоне приободрило ее, однако вскоре она снова принялась жалеть отвергнутого мистера Мартина.

– Сейчас он, должно быть, уже получил мое письмо, – произнесла мягко девушка. – Знать бы, что они все теперь делают, сказал ли он сестрицам… Ежели он огорчен, то и они тоже. Но я надеюсь, что не очень его опечалила.

– Подумаем лучше о тех наших отсутствующих друзьях, кто занят более приятным делом! – воскликнула Эмма. – Мистер Элтон в эту самую минуту, возможно, показывает ваш портрет маменьке и сестрам, говоря при этом, как красив оригинал. Когда его попросят раз пять-шесть назвать имя избранницы, он согласится, и будет не чье-то иное, а ваше.

– Мой портрет? Но разве мистер Элтон не оставил картину на Бонд-Стрит?

– Если так, то я совсем его не знаю! Уж поверьте мне, дорогая моя скромница Харриет, портрет окажется на Бонд-стрит лишь тогда, когда мистеру Элтону придет пора отправляться в обратный путь. Ну а весь сегодняшний вечер ваш образ будет ему и другом, и утешением, и отрадой. Имея портрет при себе, он раскроет свои замыслы родным и расскажет им о вас, а они, глядя на вашу красоту, преисполнятся приятнейших из всех человеческих чувств – любопытства и теплого предрасположения. Как живо и весело разыграются их нетерпеливые умы!

Харриет опять улыбнулась, и с этого момента ее улыбки раз от раза делались менее печальными.

Ближайшую ночь Харриет провела в Хартфилде. Поскольку в последние несколько недель она ночевала в доме Вудхаусов чаще, нежели у себя, в ее распоряжение отдали отдельную спальню. Эмма полагала, что для подруги будет во всех отношениях лучше и безопасней, если она пока будет проводить в поместье как можно больше времени. Наутро ей пришлось пойти на час-два к миссис Годдард, однако было решено, что затем она прогостит в Хартфилде несколько дней кряду.

В ее отсутствие Вудхаусов навестил мистер Найтли. Посидев немного в гостиной, он, горячо поддерживаемый Эммой, убедил ее папеньку не откладывать заранее задуманную прогулку, что, однако, противоречило правилам старика как учтивого и гостеприимного хозяина. Всякий заметил бы доходившее до смешного несходство между пространными извинениями церемонного мистера Вудхауса и короткими решительными ответами прямодушного мистера Найтли.

– Смею надеяться, вы меня простите и не сочтете мое поведение слишком уж бестактным, если я, воспользовавшись советом Эммы, выйду погулять с четверть часика. Полагаю, мне лучше сделать мой скромный моцион именно теперь, пока солнце светит. Ежели оно скроется, я лишен буду такой возможности. Вы уж простите меня, мистер Найтли, что обхожусь с вами этак попросту. Мы, люди старые и больные, порой позволяем себе быть неучтивыми.

– Мой дорогой, вы так церемонитесь со мною, будто я вам чужой.

– Оставляю вам дочь, которая преотлично меня заменит. Она счастлива будет развлечь вас. А засим покорнейше прошу меня извинить и отправляюсь на свой зимний моцион – разика три пройдусь туда-сюда по аллейке.

– Это правильно, сэр.

– Я просил бы вас, мистер Найтли, составить мне компанию, однако хожу очень медленно, и вам быстро наскучит меня сопровождать. К тому же впереди у вас другая прогулка, и весьма длинная – в аббатство Донуэлл.

– Благодарю вас, сэр, благодарю. Я и вправду собираюсь уходить – теперь же. Чем ранее вы отправитесь, тем лучше. Позвольте я подам вам пальто и открою дверь в сад.

Мистер Вудхаус наконец вышел, однако мистер Найтли, вместо того чтобы тотчас тоже уйти, снова сел, явно расположенный к продолжению беседы, и заговорил с Эммой о Харриет, причем благосклоннее, чем когда-либо прежде.

– Я не ценю красоту мисс Смит так же высоко, как вы, но она премилое создание, и нрав у ней добрый, насколько могу судить. Достоинства ее и недостатки зависят во многом от того, кто с нею рядом. Попади она в хорошие руки, из нее выйдет достойная женщина.

– Я рада, что вы так говорите. Ну а добрые руки, надеюсь, не заставят себя долго ждать.

– Полноте, Эмма, я знаю, как вам не терпится получить комплимент, а потому скажу, что вы в самом деле усовершенствовали вашу подругу. Теперь она более не хихикает, как школьница, и это, безусловно, ваша заслуга.

– Спасибо, я бы очень огорчилась, если б мне не удалось принести ей некоторую пользу. Однако вы не часто балуете меня похвалой.

– Вы сказали, что опять ждете мисс Смит сегодня?

– С минуты на минуту. Она уже отсутствует дольше, чем предполагала.

– Видно, что-то ее задержало. Быть может, к ней пришел посетитель.

– Ох уж эти хайберийские сплетницы! Несносные создания!

– Полагаю, не все окрестные жители так же несносны для Харриет, как для вас.

Зная, что спорить с этим означало бы грешить против истины, Эмма не ответила, и мистер Найтли, улыбаясь, прибавил:

– Не возьмусь с точностью назвать место и время, однако у меня есть все основания вас уверить: ваша маленькая компаньонка вскорости услышит нечто весьма для себя благоприятное.

– Неужели? И что же это будет за новость? Какого рода?

– Самого серьезного, – ответил мистер Найтли, не прекращая улыбаться. – Уж поверьте.

– Самого серьезного? В таком случае мне приходит на ум только одно: кто-то влюблен в нее и поверил вам свою тайну, – сказала Эмма, питая довольно сильную надежду на то, что джентльмен, намекнувший мистеру Найтли о своих чувствах к Харриет, не кто иной, как мистер Элтон.

К ее свойственнику многие обращались за советом, и тот, кого она прочила в женихи своей подруге, тоже питал к нему почтение.

– Скоро (говорю вам это с полным основанием) Харриет Смит получит предложение руки и сердца, причем из уст достойнейшего человека – Роберта Мартина. Дело, похоже, решилось, пока она гостила на Эбби-Милл. Он без памяти в нее влюбился и намерен жениться.

– Это очень любезно с его стороны, – молвила Эмма, – но уверен ли он, что она пожелает за него выйти?

– Ах да, я выразился неточно. Он намерен просить ее руки. Теперь вы довольны? Позавчера вечером он приехал ко мне в аббатство за советом. Зная мое доброе расположение к нему и к его родным, он, полагаю, считает меня одним из лучших своих друзей и потому пришел спросить, не будет ли это, на мой взгляд, неразумно, если он женится так рано. И не слишком ли она молода, чтобы выйти замуж. Да и вообще, одобряю ли я сделанный им выбор. Его отчасти смущает то, что Харриет (особенно с тех пор, как вы приблизили ее к себе) приобрела репутацию девицы из высшего круга. Слушать Роберта Мартина было для меня истинным удовольствием. Я не видывал еще человека более разумного: никогда не скажет лишнего, всегда выражается открыто и прямо, всегда прежде взвесит свою мысль. Он все мне поведал: свои обстоятельства и планы. Рассказал, как они все будут жить, если он женится. Роберт Мартин – славный молодой человек, отличный сын и брат. Я без колебаний одобрил его намерение, ведь он убедил меня в том, что может себе позволить обзавестись семейством. А ежели так, то к чему медлить? О даме его сердца я отозвался с похвалой, и он ушел от меня вполне счастливый. Он, смею сказать, и прежде ценил мое мнение, а теперь, покидая мой дом, и вовсе уверился, что лучшего друга и советчика ему не найти. То было позавчерашним вечером. Терять время даром он вряд ли станет, а потому, если он не объяснился с девицей вчера, то, уж наверное, объяснится сегодня. Отнюдь не исключено, что у миссис Годдард вашу Харриет задержал визитер, которого она вовсе не считает несносным созданием.