По своим парням, которых я учил крампу, соскучиться моя душа успела безумно. Подумать только — я скучал по ученикам, как самый настоящий, почти престарелый педагог. Кошмар просто! Утешало лишь одно — они тоже явно были рады меня видеть. Пока я отсутствовал, с ними занимались другие танцоры, и я с опасением входил в класс после полуторамесячного перерыва. Было страшно представить, что посторонние по сути люди могли сотворить с моими подопечными, и в какую веру их обратили.

Но мои опасения оказались напрасными — никто не забыл основ, как и мое имя. Особенно радовался Никита — или мне это только показалось, поскольку сам я был привязан к мальчику, и мог выдавать желаемое за действительность. Я и с Леной нередко совершал эту ошибку.

Волкова, к слову, снова пропала. Не писала, не звонила. В какой-то момент у меня мелькнула мысль, что я переборщил и дал ей слишком много свободы, но я одергивал себя, стоило подобным размышлениям только наметиться у меня в голове. Нет, я твердо верил, что поступил правильно. В конце концов, я четко обозначил свою позицию, и просто устал быть мальчиком для биться. Понимаю — мужчины в глазах девушек были теми, кто должен всегда бороться, добиваться внимания любимой, иначе какой же он тогда, к черту, рыцарь? И знаете что, милые дамы? Нахрен это всё. Мужчинам тоже бывает больно, их терпение тоже заканчивается, и иногда нам так же, как и вам, хочется почувствовать себя нужными. Это так, вам на будущее.

В общем, в ожидании хоть какого-то ответа я загрузил себя работой со своими парнями. Которым, как я уже сказал выше, скоро предстояло выйти на улицы, и показать другим, на что они способны. Помимо этого, мы все готовили еще один проект, который придумала Мари. Она вынашивала идею не один месяц, прежде чем решилась признаться нам. Затея нам понравилась, даже очень, так что мы вплотную занялись подготовкой и организацией. Но об этом потом.

В конце очередного занятия, когда я, чувствуя себя так, словно отдал за полтора часа своим подопечным, ни много ни мало, свою душу, утирал мокрое лицо собственной футболкой, которую сжимал в одной руке. Другой же я включал свой телефон, который почему-то решил не просто поставить не беззвучный режим, а просто отключить. Стоило аппарату заработать, как он тут же громко заявил о том, что кто-то жаждет со мной пообщаться.

Бросив быстрый взгляд на экран, я выдохнул — не Лена. Сердце, которое за секунду подскочило к горлу, расстроенно вернулось на место, в грудную клетку. Даже не пытаясь скрыть своего разочарования, я ответил коротко и сухо:

— Демид?

— Фимыч, привет. Ты это, когда домой приедешь?

Голос друга звучал странно, словно он был чем-то взволнован. Нахмурившись, я ответил:

— Скоро. Занятия кончились, так что скоро уже поеду. А что случилось?

— Ничего, — слишком быстро ответил Котов, — Просто интересуюсь.

Вздохнув, я спросил:

— Ты что, очередную свою подружку домой притащил? Если да, то не парься — я всё равно собирался зависнуть в мастерской и порисовать. Могу в квартиру даже не заходить.

— Что? Нет! — воскликнул друг, и мне показалось, что в его голосе прорезались нотки возмущения, — Вот почему, если я звоню, ты думаешь, что дело сразу в моих подружках.

— Эм…ну, наверное, потому, что так оно обычно и есть, — резонно отозвался я.

Параллельно, не теряя времени даром, я собирал свою сумку, чтобы как можно скорее попасть домой. Хотелось в душ, но, как назло, я забыл все банные принадлежности дома, и воспользоваться местными кабинками не мог. Поэтому, домой хотелось нереально. И слова Кота о том, что никаких подружек на нашей территории нет, приятно грела.

— Не в этот раз. Короче, приезжай. Есть разговор.

— Хм…ну ладно. Скоро буду.

Заинтригованный неожиданным звонком и туманностью разговора, я запер класс и, отдав ключ припозднившейся Мари, отравился домой. Правда, пробки слегка скорректировали мои планы, и в родной двор я въехал уже вечером, когда на улицах стемнело. Эх, жаль, что, несмотря на повышенную температуру, ночь на улицы опускалась всё еще до обидного рано.

Поднявшись на свой этаж, я вошел в квартиру — и почти сразу споткнулся о небольшой чемодан. Потерев ушибленную ногу и негромко ругнувшись сквозь зубы, я достаточно громко позвал:

— Демид, твою мать!

— Что? — в коридор выглянул друг, — О, привет, наконец-то явился.

— Мне, конечно, приятно, что ты меня так сильно ждал, — хмыкнул я, — Но, может, объяснишь, какого черта в прихожей стоит чемодан?

— О, ты знаешь… — пробормотал Кот, — У нас это…гости.

Я приподнял одну бровь и уточнил:

— Гости? Надеюсь, не твоя мама? А то как-то неудобно получилось…

Но друг успокоил меня, покачав головой:

— Нет, моя матушка звонила и говорила, что в нашей холостяцкой берлоге ноги её никогда не будет. Она почему-то твердо уверена, что здесь рассадник похоти и разврата.

— Не здесь, а только в твоей спальне! — фыркнул я насмешливо, — Нечего тут обобщать. Так, где гости-то?

На это Кот как-то странно улыбнулся и, поманив меня пальцем, пошел в сторону, как ни странно, моей комнаты. Заинтригованный и малость сбитый с толку, я отправился за ним. Не могла же моя мама приехать? Просто она итак живет в двадцати минутах езды от нас, и её визиты были не то, чтобы редкостью. А если не она, то какого хрена этот человек делает именно в моей спальне?

Остановившись у закрытой двери, Демид приложил палец к губам, после чего осторожно приоткрыл её, так, чтобы я смог заглянуть внутрь. Что я, собственно, и сделал. А после судорожно выдохнул, не веря своим глазам.

На моей кровати, свернувшись калачиком, спала Елена. В простых джинсах, клетчатой рубашке и теплых носках, с разметавшимися по подушке волосами, она лежала и предавалась сновидениям. На лице её при том царило такое умиротворенное и спокойное выражение, словно это было в порядке вещей — спать в моей комнате.

Демид, явно довольный моей реакцией, прикрыл дверь и поманил меня в сторону кухни. Я же последовал за ним, всё еще пытаясь переварить увиденное.

Сев за стол, Кот соизволил, наконец, что-то объяснить:

— Она позвонила мне где-то в обед. Разбудила вообще-то, но это детали. Сказала, что у тебя почему-то отключен телефон и попросила приехать забрать её. Продиктовала адрес, и я поехал. Она выглядела расстроенной, хоть и пыталась шутить. Спросила, не знаю ли я, где её можно пожить пару дней. Ну я, не будучи дураком, сразу привез её к нам. Хотя, Лена сопротивлялась, говорила, что не хочет нас стеснять. Но кто этих женщин вообще слушает, верно?

— Спасибо.

В это короткое слово я вложил, мне кажется, все эмоции, на которые только был способен в тот момент. Переживания за Лену — что ей вообще в голову пришло, и почему она убежала из дома с вещами? Надежду — вдруг, она всё же приняла решение в мою пользу, в пользу нас. И, конечно, безмерная благодарность своему другу за то, что он оказался рядом, и поступил именно так. И, хоть я никогда не сомневался, что под всей этой шелухой из самолюбования и бахвальства скрывается тот самый мальчишка, который стал еще в школьные годы мне братом, в очередной раз убедиться в этом мне было приятно.

Демид улыбнулся и пожал плечами:

— Не стоит. Я бы в любом случае не смог поступить иначе. Лена — хорошая девушка, просто запуталась сильно. Но, судя по всему, какие-то подвижки начались. Она ждала тебя, но потом уснула. Вещи почему-то трогать не стала.

Я кивнул и, поднявшись со стула, отправился в ванную, решив, пока Лена отдыхает, принять всё-таки душ. На самом пороге голос Кота заставил меня остановиться.

— Фимыч, а ты не в курсе, есть у неё какие-нибудь подруги красивые? Кто знает, вдруг одна из них — та самая для меня.

Хмыкнув, я покачал головой:

— Могу тебя огорчить, но у неё есть только лучший друг. Хотя, — протянул я ехидно, — Кто знает. Вдруг он окажется тем самым.

— Ой, да пошел ты, — беззлобно махнул рукой друг, привыкший уже к подобного рода подколам.