- Мы что-нибудь можем для тебя сделать?
- Распустите Инквизицию, - шепотом говорит Фарель, отворачиваясь. – Покиньте Скайхолд. Возвращайтесь к родным. Живите счастливо столько, сколько сможете…
- Что это значит? – недоумевает Каллен. Инквизитор пытается поднять вверх левую руку, но обрубок едва шевелится и, видимо, движение причиняет боль. С ненавистью зажмуривая слезящиеся глаза, он взмахивает правой рукой, и собравшиеся видят Коула.
- Слишком много открытий, слишком много знания, слишком много правды, жжет изнутри, больно, я не переживу… – бормочет дух, видимо, читая мысли эльфа. Тот морщится:
- Ближе к делу, Коул.
Дух с видимым усилием концентрируется.
- Солас и есть Фен’Харел. Сфера Корифея принадлежала ему. Все пошло не так. Он помог Инквизиции развернуться, подарил свой замок – Скайхолд, помог остановить Корифея. Теперь надо вернуться к изначальному плану. Спасти народ. Разорвать Завесу. Уничтожить этот мир и создать новый. Остановили кунари, получили несколько лет передышки. Потом все будет кончено.
- Ма сераннас, Коул, - выдыхает Фарель, шмыгая носом. Жозефина утерла бы ему слезы, но новая информация парализует ее. Остальных, похоже, тоже – даже Кассандра, знавшая больше остальных, в ужасе смотрит на Коула с Инквизитором.
- Так это все… про эльфийских богов, создание Завесы и прочее… правда? – неверяще спрашивает она. Эльф кивает. – Да это же…
- Артефакты, укрепляющие Завесу, - вдруг говорит Фарель. – О которых рассказал Солас. Которые мы запускали. Вспомни, Кассандра…
- Дыхание Создателя! – Верховная жрица в ужасе закрывает рот ладонью. – Так они не укрепляют Завесу, а… Ох! – Она даже приседает на кровать, чудом не приземлившись на Инквизитора. – Так мы ему еще и помогли…
- Распустите Инквизицию, - повторяет эльф, смаргивая слезы. – Покиньте Скайхолд. Раздайте все, что там было. Ничего не оставляйте.
- Неужели Солас тебе это приказал? – удивляет командир и, получив отрицательное мотание головой в ответ, говорит: - Тогда зачем? Это ведь хороший замок, мы вложили в его обустройство столько сил и ресурсов…
- Никогда ничего не брать от богов, - бормочет Коул, видимо, читая очередную мысль без спроса. – Рабские метки саднят, зелень въелась в кожу, в кровь, в мысли. Каждое слово клятвы – ложь. Каждая капля пролитой крови – зря. Метка вырвана с корнем, но след остался. «Ты нас даже за людей не держишь?» Прочь, забирайте свои благословения, свою милость, просто оставьте меня, оставьте…
Фарель взмахивает рукой, прося его остановиться, и дух вдруг поднимает голову и, глядя на остальных, говорит:
- Солас – не такой волк. Он не хочет ему зла. И никогда не хотел.
- А всему миру, значит, хочет! – кричит Кассандра.
- Он его спас. Уберег. Вернул. – Повернув голову к эльфу, Коул сообщает: - Он убрал бы тебе клеймо, если бы ты попросил…
- Хватит, Коул! – неожиданно вскрикивает Инквизитор. Непривычная ярость в его голосе заставляет отшатнуться даже Жозефину. Верховная жрица сурово смотрит на духа, и тот опускает голову:
- Прости. Я думал, ты теперь разрешишь помочь.
- Оружие при тебе, - отвечает эльф. – Вот им и помоги.
- Ни за что! – Антиванка сжимает возлюбленного в объятиях, рискуя задушить. – Не смей, Коул! Не вздумай! Иначе я… я не знаю, что я со всеми вами сделаю!
Встретившись взглядом с Фарелем, она видит в его глазах изумление. Он никогда не видел ее такой – яростной, мстительной, по-антивански порывистой. Возможно, три года назад он бы испугался, отшатнулся от нее…
Но сейчас Инквизитор просто прижимается к Жозефине поближе и дает волю слезам. Леди Монтилье тоже плачет, потому что сказать ей больше нечего. Никто из присутствующих не упрекает их ни словом.
- Мы сделаем все, как ты скажешь, - тихо говорит Лелиана. – Кроме одного. Не надейся, что мы не попытаемся остановить Соласа. И ты не будешь сражаться с ним в одиночку.
Эльф не отвечает, хотя наверняка слышит ее слова. Жозефина чувствует, насколько он ослабел, насколько истощен и раздавлен… а, судя по словам Коула, и того больше. Поэтому она вцепляется в возлюбленного, намереваясь больше не отпускать его ни в какой элувиан и ни к какой опасности.
Он прав: хватит с них Инквизиции.
Комментарий к Final
Final - конец (исп., он же антив.)
* Конец мира. Конец безопасности (эльф.)
Больше сопель богу сопель, блин.
Но ничего, до конца осталось недолго :)
========== Иветта Монтилье ==========
Иветта Монтилье – взрослая и самостоятельная женщина двадцати шести лет от роду – радуется, как ребенок. Наконец-то папа и мама смогли вместе с ней выбраться в Орлей к Жозефине! Наконец-то они все вместе посетят выставку картин Иветты! Возможно, Жози даже возьмет с собой своего очаровательного Инквизитора – они так чудесно смотрятся вместе! Точь-в-точь как Аметиста Куронне и Киль Зебулон из ее любимого романа «Шторма искушения». Инквизитору, должно быть, тоже пошли бы длинные распущенные волосы и кинжал в зубах…
- Иветта! – Голос матери выводит ее из забытья. – Веди себя достойно. Вдруг мы столкнемся с императрицей?
- Да, мама, - бормочет девушка, восторженно глядя по сторонам.
Она всего второй раз в Халамширале: сейчас, три года спустя, Зимний дворец кажется ей еще прекраснее. Эти чудесные фонтаны, зеленые изгороди, изящные скульптуры в парке – все это так замечательно, так по-орлесиански! Иветта всегда была без ума от орлесианского стиля, неукоснительно ему следовала и даже носила маску – правда, в Антиве эту ее привычку все же пришлось бросить после того, как один из ее женихов в ярости ушел со смотрин, не увидев лица будущей невесты. Но сейчас они в Орлее, Иветта снова заказала себе чудесную маску с нежно-голубыми кружевами, в тон любимому платью, и готова покорять сердца.
Солдаты в какой-то несуразной форме косятся на них с подозрением, но все же пропускают вперед. Юркая рыжая эльфийка несется куда-то в комнаты, и вскоре оттуда выходит пара – та самая, что произвела на Иветту неизгладимое впечатление тем летним вечером три года назад.
- Мама!
Всхлипнув, Жози бросается матери в объятия: так вообще-то не принято делать в Орлее, но она не виделась с родителями, кажется, целых четыре года – значит, нарушение традиций позволительно. Папа тоже обнимает ее: он очень соскучился по Жози. Иветта продолжает радостно улыбаться, не забыв сделать реверанс Инквизитору. Поклонившись, она поднимает на него глаза…
«У него же ведь в прошлый раз две руки было?»
Инквизитор все такой же очаровательный – золотистые волосы блестят, словно шпили дворцовых башен, а на левой щеке вьется зеленый узор, похожий на полумаску. Может, долийцы потому и делают эти свои татуировки, чтобы скрывать лица на особый эльфийский манер? В любом случае, это довольно мило… Но, приглядевшись, Иветта замечает странное выражение лица Инквизитора. Он выглядит осунувшимся и уставшим: улыбается, но явно через силу – как будто у него очень сильно болит зуб или голова.
И у него – нет, ей не показалось – левая рука кончается чуть ниже локтя. Дальше ничего нет.
Наконец отлепив лицо от родительской груди, Жози встречается взглядом с сестрой. Иветта отмечает, что та тоже выглядит очень уставшей: осунулась, под глазами пролегли темные круги – да она даже похудела чуть не вдвое! Они с Инквизитором оба одеты в красные мундиры – на взгляд Иветты, вопиюще безвкусные, без единой оборочки – и оба такие худые, что хочется их поскорее чем-нибудь накормить. Кажется, те несуразные солдаты и то выглядели лучше.
- Жози! – радостно восклицает Иветта, обнимая сестру. – Мы все так по тебе соскучились!
- Да… - Старшая сестра улыбается сквозь слезы. – Я тоже по вам соскучилась.
- Очень-очень? – придирчиво уточняет девушка.
- Очень-очень.
Одним движением смахнув следы слез, Жози оборачивается к Инквизитору и говорит:
