- Простите.

Они снова смотрят в элувиан. У Жозефины уже рябит в глазах, но она боится отвести взгляд и пропустить счастливое возвращение своего возлюбленного. Если он вернется, то можно будет вздохнуть свободно, перестать дрожать, перестать бояться…

Вдруг привычная рябь закрывается темным пятном. Пятно превращается в человеческую фигуру, которая вырывается из элувиана. Она кого-то несет на руках…

- С дороги! – не своим голосом орет Верховная жрица Виктория. – Скорее!

В глазах Кассандры – неприкрытый ужас, а ведь ее мало что может испугать. Жозефина переводит взгляд на лежащего у нее на руках. Чье-то легкое, безвольное тело, забрызганное кровью, с обилием магических ран – и в до боли знакомой зеленоватой куртке…

- Создатель милосердный! – ахает антиванка, хватаясь за сердце.

- Я усыпила его, чтобы хоть ненадолго избавить от страданий, - высовывается из-за спины неваррки Вивьен. – Не волнуйтесь, дорогая моя, хороший лекарь…

- Да не стойте столбом, Вивьен! – кричит Верховная жрица. – Вам тоже его лечить!

- Я в курсе, дорогая Кассандра, - спокойно отвечает чародейка. – Я иду за вами.

Леди Монтилье, не мигая, смотрит, как Кассандра стремительно уходит, унося на руках бездыханного Инквизитора. Он похож на поломанную куклу…

- Жози!

Чувствуя вцепившиеся в нее цепкие пальцы, Жозефина немного приходит в себя. Подняв глаза, она видит склонившуюся над ней Лелиану.

- С ним все будет хорошо, Жози, - напряженно говорит орлесианка. – Слышишь меня? Все будет хорошо!

- Идите с ними, - советует Каллен, - я побуду с леди Монтилье.

- Хорошо.

- Нет, - упрямо качает головой антиванка, - я тоже пойду к нему.

- Жози, не надо…

Схватив себя за локти, леди Монтилье решительно устремляется вслед за остальными. Каллен и Лелиана идут за ней.

Когда они доходят до нужной комнаты, Жозефина собирается было войти, но ее останавливает жуткий крик, доносящийся из-за двери. Антиванке становится еще страшнее от мысли, что это кричит Фарель.

- Дыхание Создателя, - бормочет командир. – Что с ним такое случилось? Он вроде бы на вид не был серьезно ранен…

Его прерывает череда криков. Жозефина не понимает ни одного слова – Инквизитор кричит на родном языке. Ее настораживает повторяющееся раз за разом слово «динан».

- «Дин’ан»? – вполголоса произносит Лелиана. – Кажется, это означает «смерть»…

- Он хочет кого-то убить? – предполагает Каллен.

- Возможно. Или покончить с собой.

Из комнаты выходит уставшая Вивьен, и советники сразу окружают ее плотным кольцом.

- Что произошло? – сурово интересуется орлесианка.

- В двух словах этого не расскажешь, моя дорогая, - отвечает чародейка. Лелиану ее ответ ни капли не воодушевляет:

- Придется постараться…

- Что с Инквизитором? – прерывает подругу Жозефина. – Он ранен? Ему плохо?

Вивьен смотрит на нее с некоторым сочувствием.

- Он ранен, но не очень серьезно. Его жизни ничего не угрожает. Насколько я поняла, Метка больше не действует.

- Почему это? – снова вклинивается между ними Лелиана.

- Солас нашел способ остановить ее действие… – Оборачиваясь на очередной доносящийся из-за двери крик, Вивьен замечает: – Но, насколько я понимаю, это не очень приятный способ.

- Сейчас не время говорить загадками, Вивьен!

- Моя дорогая, - чародейка смеряет рассвирепевшего тайного канцлера холодным взглядом, - будьте добры, умерьте свой пыл. Я знаю немногим больше вашего. Никто из нас не присутствовал при разговоре Инквизитора с Соласом. Я не имею ни малейшего понятия о том, что произошло между ними. Но сейчас Инквизитору ампутируют левую руку.

- Что?! – ахает антиванка. Она пошатывается, но кто-то – видимо, Каллен – удерживает ее.

- Его рука стала нежизнеспособна, - бесстрастно объясняет Вивьен. – После нейтрализации Метки она висит мертвым грузом, словно окаменев – даже пальцев нельзя разогнуть. Сейчас ее ампутируют до предплечья. Это тяжкая потеря для Инквизитора, безусловно, но иного не избежать.

- А облегчить боль вы не догадались?! – Теперь свирепеет уже Каллен. – Он же с ума сходит!

- О, я не думаю, что это от боли, дорогой мой. Инквизитор начал кричать и стонать, едва его привели в чувство – но еще до того, как началась ампутация. Кажется, Солас его очень расстроил. Но не беспокойтесь, мой цветик, лекари сделают свою работу почти безболезненно…

Из груди Жозефины вырывается надрывный всхлип.

- За что?! – стонет она. – Андрасте, за что ему все это?!

Чародейка вздыхает.

- Крепитесь, дорогая Жозефина, - тихо говорит она. – Вам тоже придется нелегко.

- Где этот Солас?! – Антиванка пытается вырваться из комнаты, но Лелиана и Каллен цепко хватают ее за плечи. – Где он? Вы его убили?!

- Моя дорогая…

- Пустите меня!

- Жози, пожалуйста, постарайся успокоиться, - уговаривает ее подруга.

- Нет! Пустите меня к нему! Я убью этого Соласа!

- Всецело разделяю ваши чувства, моя дорогая, - вполголоса произносит Вивьен.

- Да пустите же меня, наконец! – Жозефина дергается, пытаясь вырваться из крепкой хватки, всхлипывает и дергается еще яростнее. – Хватит!

Лелиана старается покрепче сжать подругу в объятиях.

- Жози, сейчас ничего не сделаешь, - вздыхает она. – Поверь, мы найдем Соласа, мне уже тоже начало хотеться его убить…

- Стоило бы, - ядовито замечает чародейка. – Ведь это он заварил всю эту кашу. Из-за его сферы был взорван Храм Священного Праха; он участвовал в создании Инквизиции; он привел нас в Скайхолд. Все это было подстроено нашим отступником. Он чрезвычайно опасен – и, полагаю, Инквизитор не убил его не из чувства сострадания или миролюбия, а просто потому, что не смог его одолеть. Еще до встречи с Соласом он недвусмысленно высказывал желание убить его лично.

- Я сама его убью! – кричит антиванка, вырываясь из объятий. – Я разорву его на части, я…

Осознавая собственное бессилие, она закрывает лицо руками, опускается на корточки и плачет. Кто-то присаживается рядом и обнимает ее за плечи – наверное, Лелиана.

- За что?!

- Не знаю, Жози, - тихо и печально отвечает тайный канцлер. – Не знаю.

Жозефина снова всхлипывает. Создатель, ну за что им все это?! Она так надеялась, что после этого проклятущего Священного Совета Инквизиция будет распущена, и они с Фарелем спокойно уедут в Антиву; может быть, даже наконец поженятся, благо Варрик наконец подсобил Инквизитору с дворянским титулом… Но нет, надо же было сначала появиться этим кунари, потом какому-то Фен’Харелу, а теперь… теперь антиванке остается только молиться, чтобы ее возлюбленный не сошел с ума.

Она этого не переживет.

Звук открывшейся двери заставляет ее подскочить. Наружу высовывается безликий целитель из свиты Вивьен.

- Ну? – нетерпеливо подается вперед Каллен. – Что с ним?

- Можете посмотреть, сер, - тихонько отвечает лекарь. Советники отпихивают его в сторону и заходят в комнату.

Фарель, непривычно бледный, лежит на кровати и тупо смотрит в потолок. Его глаза покраснели от слез, но выражение лица кажется безжизненным, словно у усмиренного. Пальцы правой руки вяло сжимают одеяло; вместо левой – аккуратно перебинтованный обрубок длиной до локтя.

- Создатель милосердный… – бормочет командир.

- Если вам нужны хорошие новости, - сквозь зубы бормочет Кассандра, яростно умывая руки, - мы остановили кунари. Виддасалы больше нет. Но меня это не очень волнует.

- Querido!!

Жозефина, уже совершенно не заботясь о том, кто и что о ней подумает, сжимает Инквизитора в объятиях и прижимается к нему заплаканным лицом. Эльф обнимает ее уцелевшей рукой – так слабо, что прикосновение почти не чувствуется.

- Это конец, Жози, - еле слышно говорит он. – Атиш’ан халам. Рет халам*.

- Не бойся, querido, - утешает его антиванка, не поняв ни слова, кроме «атиш’ан», - ты жив, все хорошо…

- Лучше бы я умер.

Лелиана слегка наклоняется над ним и участливо интересуется: