- Шмоплз, Кассандра, - улыбается орлесианка. – Его зовут Шмоплз Второй.

- Отличный тост, - кивает Фарель, и все чокаются бокалами. Отпив вина, леди Монтилье опускает голову на плечо Инквизитора.

- Я даже не припомню, когда в последний раз так веселилась, - признается она.

- А ведь только вторая бутылка пошла, Жози! – замечает Лелиана и обращается к Инквизитору: - Может, вы нам что-нибудь споете?

- Да я что? – Эльф скромно разводит руками. – Я никаких песен и не знаю, кроме…

«Эльфийских», само собой. Советники сочувственно вздыхают; Жозефина не рада, что в разговоре всплыла еще одна неприятная тема…

И вдруг орлесианка начинает петь какую-то эльфийскую песню, изумительно красивую и подходящую под ее нежный голос. Антиванка не понимает слов – но, судя по тому, с каким выражением лица застыл Фарель, это явно не беззаботная песенка. Инквизитор знает слова, шепчет их, словно боясь произнести вслух – и все-таки тихо подпевает последние строфы. Остальные молча наблюдают за ними и совсем не удивляются, когда эльф, допев последнюю строчку, проводит рукой по глазам.

- Ма сер… спасибо, Лелиана, - тихо говорит он, сжимая губы.

- Не за что.

Все молчат. Фарель наполняет бокалы и предлагает тост:

- За ушедших – и всех, кого мы потеряли.

Перед тем, как осушить бокал, леди Монтилье берет его за руку. Загорелые пальцы с благодарностью сжимают ее ладонь.

- Последний раз я пела эту песню еще во время Мора, - вспоминает Лелиана, задумчиво вертя ножку бокала в пальцах. – Герои Ферелдена очень любили ее, особенно Сурана.

- Сурана? – заинтересованно смотрит на нее Инквизитор. – Командор?

- Да. – Орлесианка тепло улыбается. – Он тогда был совсем еще молоденьким, обидчивым… Терпеть не мог долийцев, потому что они к нему плохо относились, называли «плоскоухим». Из-за одного клана он возненавидел весь народ, поносил их обычаи… но очень любил их стихи и песни. Конечно, он стеснялся в этом признаться, но я-то видела, как у него горят глаза…

- Прямо как у меня с Песнью Света, - улыбается эльф. – Но ведь… позвольте, если Командор ненавидел долийцев, как же он тогда женился на Эллане?

- Вырос, - просто отвечает Лелиана и допивает вино. Каллен, выпав из забытья, вдруг дергается:

- Минутку… он женат?

- Вы так удивлены, командир?

- Я… да, если честно. – Ферелденец поеживается. – Всегда буду помнить его наглым хулиганистым мальчишкой, вечно норовящим меня подколоть.

- А вы ведь ровесники, верно? – В глазах орлесианки сверкают хитрые огоньки. – Что же еще ожидать от молодых магов, м?

- Я… – Снова дернувшись, командир бурчит: – Неважно. Забудьте, что я сказал.

- Как-то даже не верится, что вы сейчас говорите о Герое Ферелдена, - замечает Кассандра. Лелиана с улыбкой отвечает:

- Мы все когда-то были молоды, Кассандра.

- Я сейчас чувствую себя маленькой девочкой, - смеется Жозефина. – У вас всех припасено столько историй из вашей «бурной молодости», а мне и рассказать нечего.

- О, ну конечно. – Сиди орлесианка поближе, она бы наверняка шутливо ткнула подругу в бок или пощекотала ее. – Не скромничай, Жози. Например, вспомни тот званый вечер у леди Мантильон, когда ты…

- Лелиана. Не вздумай.

- Тогда…

- Нет. Не сегодня. – Антиванка с улыбкой обводит взглядом всех присутствующих. – Такой замечательный вечер… Здесь так хорошо и уютно, что это напоминает мне о доме. Об Антиве. – Фарель понимающе приобнимает ее за плечо. – И мне вспоминается одна старинная песня.

И леди Монтилье начинает петь. Никто из присутствующих, кроме нее, не знает антиванского языка, но нежные слова песни перевода и не требуют. Жозефина видит, как приятно удивлены Каллен и Кассандра, как довольна Лелиана – и как заворожен ее голосом Инквизитор. Антиванка знает, что поет она, в общем-то, неплохо, но, судя по взгляду эльфа, он слышит пение самой Андрасте (или какой-нибудь эльфийской богини песни). Леди Монтилье, впрочем, рада его вниманию: напевая «О голубка моя», она смотрит именно на Фареля. Его взгляд так же нежен, как и сама песня.

Когда Жозефина замолкает, ее неожиданно встречают аплодисментами, а эльф целует ее со словами:

- Это было великолепно, Жози.

- Согласен, - оживленно кивает Каллен, противу ожидания не слишком смущенный тем, что у него на глазах целуются леди посол и милорд Инквизитор. – У вас прекрасный голос, а мы об этом даже и не знали.

- Полно, вы меня засмущаете, - улыбается антиванка, обнявшись с возлюбленным.

- Если бы вы с Лелианой давали концерты, можно было бы заработать на них кучу денег для Инквизиции, - смеется Кассандра. – Как вы только могли упустить такую возможность?

- Простите, Ваше Святейшество, - хором отвечают подруги, и все смеются. Командир подливает всем еще вина.

- Странное дело, - говорит он, - но у нас тут и впрямь какое-то… домашнее, семейное застолье. Не хватает только снующих вокруг стола детей.

- Можем Сэру позвать, - предлагает неваррка. Каллен с улыбкой качает головой и продолжает:

- Не знаю, что будет с Инквизицией дальше – не хочу загадывать. Но я рад, что встретил всех вас. Рад, что у нас есть этот дом в Скайхолде. Рад, что мы сейчас вместе – и надеюсь, что это не последний раз, когда мы вот так собираемся.

- Так за что пьем-то? – улыбается Лелиана. – Опять за всех нас?

- За дом, - неожиданно предлагает Жозефина и, глядя на эльфа, прибавляет: - И за всех, кто любит и ждет нас, где бы мы ни были.

- В общем, тост за Жозефину, - смеется Фарель. Их с Калленом уже начинает «развозить», но это никого не смущает. Не относить же назад бутылки, в конце концов.

Потом они поют песню «В Недремлющем море», на удивление быстро запоминая слова, потом Лелиана рассказывает какую-то довольно пошлую историю, потом, кажется, кончается третья бутылка, потом… «потом» антиванка помнит уже плохо. Кажется, потом ее тащат под руки наверх, в ее комнату Инквизитор и Каллен, и они втроем распевают песню Мариден про Сэру. Но это событие уже теряется во мгле и сумраке.

Главное – Жозефина абсолютно счастлива и впервые за долгое время даже не задумывается о завтрашнем дне.

Комментарий к Reunion familiar

Reunión familiar - сбор всей семьи (исп., он же антив.)

Плейлист конкурса караоке: “Зашьем небеса”, “Герой в каждом порту”, “Ин Утенера”, “La Paloma”/”Голубка” (С. Ирадьер), “В Недремлющем море”, “Про Сэру”.

========== Кенрик ==========

Комментарий к Кенрик

Глава содержит кучу спойлеров к DLC “Челюсти Гаккона”.

- Это поистине удивительно. Такое открытие… Возможно, Церковь даже согласится признать наши изыскания. С поддержкой Верховной жрицы Виктории – и с данными о том, что Америдан все же был андрастианином, мы сможем добиться признания добытых сведений истиной… О, Инквизитор, вы даже не представляете себе, насколько я вам благодарен за самую возможность здесь присутствовать, за возможность услышать голос Америдана! Это…

Тут профессор Кенрик все же выдыхается. Найти достаточные слова благодарности так же трудно, как и найти слова, чтобы описать все это в книге. То, что обнаружили они с Инквизитором Лавелланом, переворачивало с ног на голову всю историю Церкви, Искателей, Орлея… и в то же время приносило невероятное счастье, радость осознания правды. Конечно, на месте Брама Кенрика многие ученые предпочли бы даже в своих мыслях следовать официальной версии истории – но Брам Кенрик в их число не входил. Лучше было иметь дело с правдой, чем с выхолощенными умозаключениями многовековой давности. Без этого никакой научный прогресс просто немыслим. И все же…

Ученый благоговейно озирается по сторонам, пытаясь запомнить это место как можно лучше. Двойное святилище Андрасте и… Создатель, как там ее? Гил…? – выглядит довольно странно, но не может не произвести впечатления. Горящий рядом потусторонний зеленоватый огонь (Инквизитор Лавеллан говорит, что он называется «завесным» и по свойствам заметно отличается от обычного пламени, даже созданного магией) заливает пространство необычным светом. От этого пещера-святилище выглядит немного жутковато, но, наверное, разве что на взгляд Кенрика. Инквизитор Америдан избрал ее своим последним пристанищем перед страшным боем с Гакконом Зимодыхом; Инквизитор Лавеллан тоже проявляет к этому месту явный интерес.