Все это без единого слова.

Последняя красная фишка падает из дрожащей руки Инквизитора на стол, и он машинально отодвигает ее куда-то в район диких земель Коркари.

После этого он уходит – даже почти убегает, сжав рукой воротник. Советники смотрят на оставшуюся раскрытой тяжелую дверь. Жозефина видит ее очень смутно, будто сквозь пелену.

- А ведь сегодня, кажется, Инквизитора хотел повидать какой-то ферелденский банн, - задумчиво произносит Лелиана.

- Гоните его в шею, - сквозь зубы цедит Каллен.

- Это будет чревато проблемами с Ферелденом, знаете ли, а у нас и так с ними сложные отношения.

- Да Лавеллану сейчас наплевать на эти сложные отношения!

- А Ферелдену наплевать на Лавеллана, - отрезает леди тайный канцлер. – Они недовольны даже тогда, когда мы пытаемся им помочь, а уж если мы решим встать в позу… Жози?

По носу антиванки стекает соленая капля и падает на пюпитр.

- Мы его подвели, - обреченно шепчет Жозефина.

- Жози…

Дослушивать подругу у нее нет ни сил, ни желания. Леди Монтилье кладет свой пюпитр на стол и выходит из ставки командования, тихо всхлипывая.

И слышит доносящийся сзади строгий голос Лелианы:

- Услышите хоть одно лишнее слово по поводу состояния Инквизитора – скажите мне. Я лично разберусь с каждым.

Прикрыв лицо рукой, антиванка поднимается наверх, в комнаты. Долго смотрит на дверь в покои Инквизитора. Оттуда доносится тихий плач и еще более тихий голос, настойчиво что-то говорящий. Жозефина не смеет войти – ей все еще нечего сказать в утешение, слова путаются в голове. Может, хоть загадочный собеседник сможет помочь ему больше, чем антиванка…

Внезапно все замолкает, и через мгновение перед леди Монтилье появляется Коул.

- Ты… помог ему? – Жозефина судорожно цепляется за ниточку, понимая, что как бы странен ни был Коул, его методы сейчас будут кстати.

Юноша-дух в огромной шляпе качает головой.

- Я предложил ему забрать боль, - говорит он. – Чтобы он не маялся, не мучился, не винил себя в том, чего не мог предвидеть. Он отказался. Сказал, что это его вина. “Ар’дин халани”*. Не сохранил, не сберег, не спас. “Ма’арлат, да’венан”**. Ее больше нет. Никого больше нет.

- Коул… я ничего не поняла, - всхлипывает антиванка. – Но, пожалуйста, скажи ему… что он не виноват, что все это… я…

Не делая ни одного шага, дух оказывается чуть позади леди Монтилье. Его шепот отдает чем-то потусторонним:

- Ты делишь его боль. Хорошо. Но ты не сможешь ее забрать. Они не признавали его, но были его семьей. У нее не было детей, но она была его матерью. “Дарет ширал, да’лен***. Я буду молиться о твоем возвращении”.

До Жозефины наконец доходит: Коул говорит о Хранительнице Дешанне. Фарель всегда отзывался о ней с большим теплом, словно она и правда была его матерью. И вот теперь она погибла…

Антиванка прячет лицо в ладонях, и юноша-дух мягко уводит ее в сторону ее комнаты.

- Ты сможешь ему помочь, - обещает он. – Но не сейчас.

Бессильно кивнув, Жозефина заходит в свою комнату, падает на кровать и плачет. Когда она поднимает голову и оглядывается, Коула рядом уже нет.

В нескольких комнатах от нее плачет Инквизитор.

«Создатель, за что Ты с ним так? За что Ты так со всеми ними?..»

Комментарий к Lamentacion

Lamentación - причитание, оплакивание (исп., он же антив.)

* Я не помог (эльф.)

** Я люблю тебя, кроткое сердце (эльф.)

*** Безопасной тебе дороги, дитя (эльф.)

Пятиминутка баттхерта:

Судя по фанфикшену, большинство игроков в этой проклятой ветке квестов клана Лавеллан срезались на втором этапе с Жози. Я срезалась на четвертом этапе - и с Калленом. И была крайне недовольна тем фактом, что Каллена за это нельзя хотя бы отругать.

И еще более недовольна тем, что в случае гибели клана нет ни катсцены, ни какой бы то ни было реакции со стороны Инквизитора. В Чужаке разрабы попытались немного исправить этот досадный промах, но поезд уже ушел.

И да: давать Каллену в случае гибели клана реплику “я вижу, как это тебя гнетет” - это очень, очень циничный шаг. Особенно в моем случае, где клан выпилился именно стараниями Каллена.

========== Варрик ==========

- Не знаю, как ты, Смеюн, а вот я точно чувствую себя здесь не на своем месте, - бормочет Варрик, с тоской глядя на свои вдрызг промокшие сапоги. Солас только хмыкает.

Они уже третий день путешествовали по Священным равнинам, отбиваясь от демонов, оживших трупов и вольных граждан Долов. Победить демонов и закрыть очередной разрыв для отряда было раз плюнуть – но вот только разрыв этот был над рекой, и вода даже в броде доходила гному чуть не до задницы. А в мокрых штанах и сапогах трудно изображать молчаливый восторг и почтение к павшим, которого ждал от своих спутников Инквизитор. По крайней мере, так было на Изумрудных могилах, где у мастера Тетраса зверски рябило в глазах от зелени.

Сейчас, правда, Золотко вряд ли чего-то от кого-то ждал. Он молчал почти всю дорогу, говорил только при крайней необходимости – и так тихо, что приходилось его переспрашивать. Кажется, он даже побледнел и немного выцвел. Варрик знал, что клан Инквизитора оказался истреблен – и был рад, что долиец после такого известия хоть на ногах стоять может. У гнома уже был печальный опыт утешения потерявшей своих соклановцев Маргаритки: той много времени потребовалось, чтобы прийти в себя после страшной потери. А Золотко молодец, взял себя в руки, убивает демонов, закрывает разрывы… вот только на его выцветшее лицо смотреть страшновато.

Шлепая через брод, отряд Инквизитора видит на другом берегу долийский лагерь. Туда их направил какой-то охотник из клана, отбивавшийся от демонов неподалеку от орлесианских военных укреплений. «Хранитель будет вам рад» – уверял сияющий от радости долиец, глядя на возглавляющего отряд сородича. Сэра и Солас презрительно закатывали глаза в ответ.

Лагерь похож на тот, что разбил клан Мерриль у Расколотой горы: видимо, все долийцы живут одинаково. Единственное, что удивляет Варрика – свободно гуляющее возле лагеря стадо белой рогатой скотины, по виду элегантной помеси козы с лошадью. Гном знает, что они называются «галлы» и совершенно мирные, как наги – и не может не удивиться тому, что Маргаритка почему-то любит грифонов больше, чем галл. От этих копытных буквально несет эльфностью.

Инквизитор тяжело вздыхает, глядя на повозки с ярко-красными знаменами (у них тоже есть какое-то название, но мастер Тетрас всегда страдал аллергией на эльфийские слова). Варрик даже не пытается представить, каково ему сейчас: гном знает, что ему этого не понять. И что на месте Золотка он бы вообще не сунулся в этот лагерь. Подумаешь, попросили передать пару слов: тот охотник и сам бы добежал до клана. Но Инквизитор – сама вежливость и сама доброта, конечно, он никогда не откажет никому в пустяковой просьбе.

Сэра порой была права, называя его дураком.

Вдруг к их отряду подбегает какой-то юноша-долиец. Глаза его горят восторгом.

- Вы из Инквизиции? – спрашивает он, глядя на зеленоватую ладонь Золотка. Тот кивает. – Анет ара! Я Лоранил, очень рад познакомиться… Я бы и сам хотел вступить в Инквизицию, но…

- Ты хочешь присоединиться к Инквизиции? – удивляется Кассандра.

- Да… Только она сейчас пытается помочь всему миру. Я тоже хотел бы быть в ее рядах. Да только Хранитель Хавен ни за что не позволит мне присоединиться к вам.

- Хавен? – Инквизитор кивает, будто припоминая что-то. – Я могу попробовать убедить его…

- Попробуйте, - скептически бормочет юноша, но все равно смотрит на них с восторгом.

- Неплохо будет найти здесь добровольца, а? – замечает Варрик. Золотко с очень неопределенным видом кивает и направляется в лагерь.

Им навстречу степенно выходит немолодой долиец в узорчатой мантии (у Инквизитора похожая, только поскромнее). Неожиданно для спутников Золотко кланяется ему в пояс. Старик отвечает церемонным кивком.